Китай. Большой исторический путеводитель - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Дельнов cтр.№ 112

После захвата Чженьцзяна английский флот продвинулся по Янцзы и бросил якоря у стен древней столицы — Нанкина. Его участь тоже казалась предрешенной. Но сюда спешно прибыл еще один родственник императора, уполномоченный им для ведения переговоров Ци-ин. И 26 августа 1842 г. был подписан Нанкинский мирный договор. Китай выплачивал по нему огромную контрибуцию — 21 миллион серебром в пересчете на американские доллары.

Для иностранной торговли открывались Гуанчжоу, Амой, Фучжоу, Нинбо, Шанхай — англичане могли постоянно проживать в них, туда могли свободно заходить британские военные корабли. Китайское торговое объединение Гунхан ликвидировалось, все негоцианты двух стран могли вести теперь дела напрямую. Таможенный сбор устанавливался в размере 5%. В дальнейшем такая небольшая его величина не позволяла китайскому правительству проводить патерналистскую политику — защищать продукцию китайских предприятий от нежелательного для них импорта. Гонконг переходил в вечное английское владение — особенно болезненный для китайского национального сознания пункт. О торговле опиумом ничего сказано не было, и она продолжала вестись так, как велась — полулегально, т. е. широко и бесстыдно.

* * *

Через год договор был дополнен. Англия получала статус «наиболее благоприятной державы»: если другие государства получали от цинского правительства какие-либо привилегии, они сразу же автоматически распространялись и на нее.

Вскоре подобные же соглашения с Китаем заключили США и Франция. Американцы настояли при этом на включении пункта о принципе экстерриториальности и консульской юрисдикции, а французы, как истинные католики, добились права на строительство храмов и на ведение миссионерской деятельности по всей Поднебесной.

Ближайшим следствием поражения в Первой Опиумной войне стал разгул пиратства у южных берегов — чтобы более-менее обуздать почувствовавших слабинку морских разбойников, понадобилось целое десятилетие.

Другие, более существенные последствия стали проявляться позже. Китай становился неравноправной периферией мировой капиталистической системы: сырьевым придатком, рынком сбыта, источником дешевой рабочей силы. А еще сложились условия для развития китайского национализма: ущемленное национальное чувство взывало об отмщении и противопоставляло китайцев людям других народов и культур в еще большей степени, чем недавняя великоханьская гордыня. Гордыня может быть снисходительной и великодушной, национализм, как форма озлобленности — никогда.

Последствия западного вторжения стали одной из причин разгоревшейся вскоре гражданской войны — восстания тайпинов. Возможно, самой жестокой, самой кровавой гражданской войны в мировой истории. В любом случае — одной из них.

Из-за утечки серебра увеличились реальные размеры налогов: как мы знаем, они исчислялись в серебре, но большинство крестьян выплачивало их медными монетами, и когда стоимость драгметалла возросла — монет приходилось отдавать в полтора раза больше.

Центр иностранной торговли из низовий Янцзы, в будущем одного из главных районов восстания, сместился на юг, и множество бедняков, привыкших жить за счет транспортных, погрузочно-разгрузочных и всяких вспомогательных работ, оказалось не у дел.

Эти факторы накладывались на свойственные Китаю циклически повторяющиеся кризисные явления (пауперизацию, рост коррупции и прочее). Не говоря уж о том, что прорывавшая в 1841 и 1843 гг. дамбы Хуанхэ погубила около миллиона жизней и обездолила еще миллионы, а в 1849 г. именно в провинциях нижнего течения Янцзы случился недород, какого на памяти не было.

Нельзя недооценивать усиление после «открытия дверей» католической и протестантской проповеди: христианское вероучение играло огромную роль в идеологии тайпинов. И было еще нечто: главным деятелям восстания явно что-то виделось и что-то слышалось, они искренне чувствовали себя оружием высших сил. А будь иначе — вряд ли за ними пошли бы миллионы людей.

^{Хун Сюцюань}

Основоположником тайпинского движения и признанным вождем восстания был Хун Сюцюань (1814–1864 гг.), человек, несомненно наделенный огромной харизмой. Хорошо образованный, уверенный в себе высокорослый красавец, с немного хищными чертами лица и звучным голосом. Он родился в южной провинции Гуандун и происходил из Вождь восстания тайпинов крестьянской семьи, относившейся к этносоциальной группе хакка. Хакка («пришлые») — природные ханьцы, уроженцы Севера, перебравшиеся на Юг в составе поздних волн переселения, когда лучшие земли уже были заняты их предшественниками, назвавшими себя пунти («коренными»). Пунти успели сплотиться в мощные кланы, чувствовали свое единство с местной властью, а большинству «пришлых» оставалось или идти к ним в арендаторы, или селиться и разбивать рисовые чеки на склонах холмов и гор — где им постоянно приходилось выяснять отношения с представителями аборигенных племен.

С малолетства Хуна родители и все близкие возлагали на него большие надежды: мальчик явно выделялся среди сверстников своими способностями, и ему прочили карьеру чиновника. Он с успехом закончил деревенскую школу и стал готовиться к экзаменам на первое ученое звание шэньюань.

Однако его ожидали жестокие потрясения: раз за разом он не мог преодолеть экзаменационный барьер. После очередного провала Хун, человек с огромным самолюбием и самоутверждением, буквально свалился в горячке. В ней он блуждал по небесам, где ему явился старец, восседающий на высоком троне, и вручил украшенный драгоценными камнями меч — которым Хун стал истреблять отвратительных демонов (согласно учению великого психиатра и философа Карла Юнга, «мудрый старец» — один из базовых архетипов человеческой психики).

Перед этим Хун познакомился в Кантоне с шотландским проповедником-пресвитерианцем и получил от него религиозные брошюрки и выдержки из текстов Священного Писания. Перечитав после болезни эту литературу, Хун Сюцюань пришел к убеждению, что являвшийся ему старец — это Бог Отец, а сам он — младший брат Иисуса Христа. Ему открылось и собственное предназначение: основать на земле Царствие Небесное, царство всеобщего равенства и справедливости. После напряженных размышлений, в которых он пришел к собственной версии христианства и утвердился в ненависти к маньчжурам, которая давно вызревала в нем, — Хун Сюцюань готов был к проповеди и действию.

Считая, что китайское общество необходимо перестроить на христианских началах, Хун решительно отвергал теперь все огосударствленные формы его организации — что сослужит ему в дальнейшем плохую службу. Но сила его была в том, что, пройдя хорошую конфуцианскую школу и приняв душой ее основы, он, мысля христианскими понятиями, в то же время не мог не следовать ханьской духовной традиции. Ведь она в основах своих не противоречила христианскому мировоззрению, скорее была близка к нему, содержа в себе идеи о Небе как верховном божестве, о природном равенстве людей, о справедливости как установленном Небом мировом законе. Неспроста именно из этих положений черпали свои лозунги все тайные общества и народные движения.