Такая разная любовь - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Пембертон cтр.№ 52

К началу сентября беременность Примми стала так заметна, что Говард вызвал ее к себе в кабинет.

— Ты собираешься оставаться здесь после рождения ребенка? — спросил он, стараясь не смотреть на левую руку Примми, казавшуюся голой без обручального кольца на пальце.

Примми ответила утвердительно, и Говард, смущенно пряча глаза, предупредил, что хотя он лично был бы рад сделать для Примми исключение, но в агентстве на этот счет строгие правила: если ребенок будет болеть, Примми не сможет сидеть дома.

— Если ребенок заболеет, я это улажу, — услышала Примми собственный голос. В нем звучала уверенность, которой она вовсе не испытывала.

Легко сказать, «я это улажу». Ведь пока она даже не могла заняться поисками приходящей няни, поскольку точно не знала, где собирается жить после рождения ребенка.

— У тебя все в порядке, Примми? — спросил кто-то из креативного отдела, просунув голову в открытую дверь ее кабинета.

— Да, — солгала она, понимая, что ее посеревшее, хмурое лицо бросается в глаза. Теперь, когда ее положение стало особенно заметно, в агентстве постоянно шушукались за спиной.

В середине сентября стало ясно, что Кики и Френсис вернулись в Лондон. У Кики вышел новый альбом, и она окончательно утвердилась на «Самых популярных». Рекламные плакаты с ее изображением висели повсюду. Кики не делала попыток связаться с Примми, а Примми, в свою очередь, не могла себя заставить позвонить в Сидар-Корт. В конце концов, даже если бы она и позвонила, о чем ей говорить с Кики? Держаться как ни в чем не бывало и делать вид, будто и не было никакого бегства с Френсисом, Совершенно невозможно, а обсуждать это бегство невозможно вдвойне.

В конце сентября в агентстве только и говорили, что о Примми и ее ребенке, который должен был появиться на свет уже в новом году. По слухам, Примми собиралась отдать его на усыновление и вернуться к работе.

— Но я вовсе не собираюсь отдавать ребенка на усыновление! — гневно воскликнула Примми, когда секретарша пересказала ей сплетни.

— Не собираешься? — Секретарша казалась сбитой с толку. — Но так было бы лучше для ребенка. Воспитывать малыша в одиночку очень нелегко, сама знаешь. Мой отец погиб на войне, и все, что я помню о своем детстве, — это вечная нехватка денег. Мы ничего не могли себе позволить — ни красивой одежды, ни уроков балета, ни занятий музыкой, ничего.

Секретарша выпорхнула из кабинета и помчалась дальше, но у Примми резко испортилось настроение.

В начале октября отец Артемис сообщил Примми, что продал квартиру, и попросил до конца месяца освободить комнаты. Примми спешно переехала в Кэтфорд, в дешевую квартиру на последнем этаже.

— В Кэтфорд? — недоверчиво переспросила Артемис, когда приехала помочь Примми с переездом. — Но там ведь даже метро нет! Тебе придется добираться до работы целую вечность. А последний этаж? Как ты собираешься таскать коляску вверх и вниз по лестнице? Это же ужас, Примми. Настоящий кошмар.

— Вполне приемлемо, — твердо возразила Примми. — Кроме того, я привыкла жить к югу от реки. Я бы присмотрела себе квартиру в Ротерхите, если бы не боялась оказаться слишком близко от родителей.

— Они по-прежнему ничего не знают?

— Нет. У мамы был второй сердечный приступ. Когда-нибудь они, конечно, обо всем узнают. Но я не хочу, чтобы это произошло сейчас: у них и без этого слишком много волнений и тревог.

Артемис в отчаянии заломила руки, которые уже начинали понемногу обретать былую пышность.

— Это можно решить по-другому, Примми. Если ты позволишь нам с Рупертом усыновить ребенка.

— Нет. — Примми решительно покачала головой. — Нет, Артемис. Не могу. Я никогда не смогла бы жить с этим.

— Но почему? — В голосе Артемис опять звучали слезы. — Ты всегда будешь знать, что происходит с твоим ребенком, ты будешь видеть, что твой малыш счастлив, окружен любовью и заботой. Ты поступила бы правильно, Примми. Неужели ты этого не понимаешь?

Весь ноябрь, в самую отвратительную погоду, какая только бывает поздней осенью, Примми, с трудом волоча ноги, тащилась из Кэтфорда в Кенсингтон и обратно. От Кэтфорд-Бридж до вокзала Чаринг-Кросс она добиралась на поезде, а там садилась на метро. Три лестничных пролета в подъезде казались Примми круче самой высокой горы.

Совершенно измученная, она ложилась на кровать, глядела в потолок и говорила себе, что нужно найти квартиру получше, ведь в этой конуре невозможно растить ребенка.

Ей было очень одиноко. Так одиноко, что порой боль казалась почти нестерпимой. Глубоко задетая бессердечным поступком Кики, Примми все же скучала по ней, по ее веселости, суматошной безалаберности и постоянным сменам настроения. Теперь, когда Кики не было рядом, в жизни Примми появилась пугающая пустота.

Скучала она и по Джералдин. По ее спокойной рассудительности и уравновешенности. Если бы Джералдин по-прежнему делила квартиру с Примми, то вместе они без труда сумели бы найти подходящее жилье для себя и ребенка. Джералдин не стала бы возражать против шума и неудобств, которые создают дети. Джералдин могла бы помочь и подбодрить в трудную минуту. Но Джералдин не было рядом, и некому было заверить Примми, что она поступает правильно, отказываясь отдать ребенка на усыновление. Джералдин оставалась в Париже и — что вовсе для нее странно — с самого отъезда почти не давала о себе знать.

Конечно, оставалась еще Артемис, и Примми ценила ее дружбу не меньше, чем дружбу Джералдин. Артемис звонила Примми каждый вечер и почти каждую неделю специально приезжала из Котсуолда, чтобы вместе пообедать. Но в последнее время в их отношениях постоянно чувствовалась напряженность, и высказанное или невысказанное слово «усыновление» звучало при каждой встрече и в каждом телефонном разговоре.

Ночь за ночью, не в силах заснуть от ломоты в костях, Примми раздумывала над тем, что могли бы дать ее ребенку Руперт и Артемис, и терзалась сомнениями. Возможно, ее желание самой воспитать малыша не что иное, как простой эгоизм? Может, она и в самом деле пренебрегает интересами своего ребенка?

Когда наступил декабрь и до рождения ребенка оставалось всего несколько недель, Артемис пригласила Примми встретить Рождество вместе с ней и Рупертом.

— Я не могу, Артемис. — В это мгновение ребенок толкнул ее с такой силой, что Примми согнулась от боли. — Мама все еще в больнице, и я хочу встретить Рождество с ней. И с папой, конечно.

— Будешь встречать Рождество в пальто? — мягко поинтересовалась Артемис.

Примми в отчаянии закусила губу: даже пальто уже не могло скрыть ее огромного живота.

* * *

— Конечно, я не против, если ты пойдешь на Рождество к Артемис, — заверил ее отец, когда Примми попыталась робко прощупать почву. — По правде сказать, дочка, для нас большое облегчение знать, что у тебя все путем. Повеселись от души за нас всех. Думаю, мы с мамой на этот раз просто забудем о Рождестве. А вот в будущем году мы уж точно попразднуем на славу, как в старое доброе время!