Ад - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 56

– Я здоров, насколько это вообще возможно в моем возрасте, – сдержанно ответил Головин. – Но возраст-то у меня сама знаешь какой… Мне давно уже в могилу пора.

– Папа! Что ты такое говоришь? Ты еще проживешь…

– Три дня назад Евгений Лебедев умер, – грустно произнес отец. – А сегодня в новостях сообщили, что умер Окуджава. А они оба ведь были моложе меня. Зажился я, Любочка, подзадержался на этом свете. Видно, и мне уже пора.

– Прекрати, – рассердилась Люба. – Даже слушать не хочу. Что за глупости?

Но отец не стал вступать в дискуссию, а вместо этого пустился в воспоминания о том, как смотрел спектакль «Холстомер», когда Большой драматический театр из Ленинграда приезжал в Москву на гастроли, и какой потрясающий был в этом спектакле Евгений Лебедев, и как жаль, что такого великого актера больше нет. Вспоминал он и Булата Окуджаву, и его стихи и песни, мода на которые началась еще в шестидесятые годы.

– Андрюша Бегорский подарил вам с Родькой его пластинку на свадьбу, помнишь?

Люба мысленно ахнула. Ну и память у ее отца! А ведь действительно, был такой подарок.

– Папочка, с твоей памятью надо мемуары писать, а не к похоронам готовиться, – пошутила она. – Ты в отличной форме и сам это понимаешь.

Но все уговоры оказались бесполезными. Почему-то именно после этих двух последовавших друг за другом смертей Николай Дмитриевич начал резко сдавать, перестал выходить из дома и стал считать себя по-настоящему старым. Люба боролась с этим, как ей казалось, капризом почти месяц, после чего начала ежедневно навещать отца и водить его на прогулку. Через две недели, прожитые в таком режиме, она поняла, что совершенно запустила собственный дом, на который у нее просто не оставалось времени, и поставила перед отцом вопрос о совместном проживании.

– Папа, нам надо съехаться, – твердо сказала она, приведя однажды отца из поликлиники. – Я не могу ездить к тебе на другой конец города каждый день, а если я не буду приезжать, ты так и осядешь дома, даже к врачу не сходишь, даже свежего хлеба и молока не купишь. Это не дело.

– Я не собираюсь переезжать к тебе, – решительно отказался Головин. – У вас и так места нет.

– Но есть Колина комната…

– А что будет, когда он вернется? – возразил отец. – Он же не навсегда уехал в эту свою заграницу, контракт закончится, и он приедет. Где мы будем тесниться? Нет, нет и нет.

– Ну хорошо, можно же обменять две наши квартиры на большую, из четырех или даже пяти комнат, и всем найдется место. Ты не можешь жить один.

– Могу, – упрямился он. – Я прекрасно живу один вот уже много лет. Ты будешь приезжать, как раньше, и достаточно. Из этой квартиры я никуда не двинусь, здесь умерла моя мама, твоя бабушка, здесь мы жили с Зиночкой, и здесь я умру.

– Но я не могу приезжать к тебе каждый день, – объясняла Люба. – У меня есть семья, и она нуждается в заботе и уходе. Я просто ничего не успеваю.

Отец надулся.

– Конечно, – проворчал он, – я всем в тягость, я всем мешаю. Лучше бы мне скорее умереть.

– Папа!

Николай Дмитриевич отвернулся и смахнул старческую слезу. У Любы сжалось сердце. Ну как, как оставлять его одного? Такого жалкого, такого старого, такого беспомощного и одинокого. Но нельзя же забросить из-за этого мужа и дочь! Или можно?

– Когда ты приедешь? – спросил Николай Дмитриевич, провожая дочь до двери. – Завтра?

И столько мольбы, столько страха было в его глазах, что Люба чуть не разрыдалась.

– Завтра, – кивнула она. – Я обязательно приеду завтра. Не скучай.

Вернувшись домой, она позвонила Тамаре.

– Я не знаю, что делать, – пожаловалась Люба. – Папа категорически не хочет съезжаться с нами. Но он уже не может жить один. Вбил себе в голову, что он уже совсем старый, перестал гулять, ходить в магазин, в поликлинику. Если так будет продолжаться, он очень быстро ослабеет и действительно состарится. Я пробовала ездить к нему каждый день, но…

– Я поняла, – перебила ее Тамара. – Дай мне месяц.

– Для чего? – не поняла Люба.

– Я продам дело и приеду. Буду жить с папой.

– Ты с ума сошла! – задохнулась Люба. – Как это – ты продашь дело? Дело, которое вы начинали вместе с Гришей, которое вы поставили на ноги, которое ты потом так подняла! Это невозможно!

– Это возможно, Любаша, – мягко возразила Тамара. – Ко мне давно подкатываются с просьбой продать салон. Раньше я отказывалась, а теперь сам бог велел согласиться.

– Но ведь жалко!

– Жалко, – согласилась Тамара. – И папу жалко. И тебя. Ты хочешь, чтобы салон оказался для меня дороже вас?

– Нет, но…

– Вот именно, – жестко заключила сестра. – Я всегда учила тебя различать главное и неглавное. Сейчас папа и ты для меня куда важнее дела. Я достаточно лет этому делу отдала, я назанималась им вдосталь, пора и честь знать. Денег я уже и так заработала достаточно, а если продам салон – вообще стану миллионершей. Вернусь к папе и буду жить припеваючи.

– Но ты же не сможешь сидеть с ним в квартире целыми днями, Тома! Ты просто задохнешься от тоски и скуки.

– Почему сидеть? – удивилась Тамара. – Я пойду работать. Уж с моими-то руками и с моей репутацией работу я себе всегда найду.

– Ты была хозяйкой салона и эксклюзивным мастером. Неужели после всего этого ты согласишься на роль обыкновенного мастера в рядовой парикмахерской?

– Ну зачем же? – рассмеялась Тамара. – Я могу пойти не в рядовую парикмахерскую, я могу вернуться в ту же «Чародейку» или еще в какой-нибудь модный салон. Ты за меня не беспокойся, Любаня, я устроюсь. Дай мне только время, чтобы утрясти все формальности с продажей, и я приеду.

– Томочка, не руби сплеча, – взмолилась Люба, – подумай как следует, стоит ли тебе это делать. Я не прощу себе, если ты продашь салон и потом будешь жалеть об этом. Я буду чувствовать себя ужасно виноватой. Ведь это из-за меня…

– Ну-ка прекрати! – прикрикнула на нее Тамара. – Что значит – из-за тебя? Разве ты виновата в том, что папе восемьдесят один год? Разве есть твоя вина в том, что он стареет и слабеет, что он не может жить один? Разве ты виновата в том, что он не хочет съезжаться с тобой и менять квартиру? В конце концов, он не только твой отец, но и мой тоже, почему ты одна должна тянуть все тяготы его старости на себе? Я вернусь, и это не обсуждается.

После разговора с сестрой Любе стало намного легче. И дело даже не в том, что отец будет жить не один. Тамара вернется! Она будет здесь, рядом, и с ней всегда можно будет поговорить глаза в глаза, как когда-то, обнять ее, пожаловаться, поплакаться и получить утешение и совет. И главное: от Тамары ничего не нужно скрывать. Не нужно ей врать. С ней можно разговаривать, как с самой собой.