Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли - читать онлайн книгу. Автор: Петр Сорокин cтр.№ 66

Усть-Ижора, как и многие другие имения опального князя, передается в распоряжение императорской дворцовой конторы.

В 1725 г. в церкви Александра Невского случился пожар и она сгорела [ЦГА СПб. Ф. 19. Оп. 1. Д. 536]. Но раскопки не выявили под существующим храмом следов пожара того времени. Возможно, потому, что церковь сгорела не полностью и была разобрана, или потому, что она была возобновлена на другом месте. С одним из погребений начала XVIII в., оказавшимся в результате последующих перестроек под колокольней современного храма, связана стеклянная рюмка, найденная во время раскопок. На рюмке выгравировано изображение оленя, перепрыгивающего через ограждение, в обрамлении двух пальметок. Над ним сделана надпись – «Ге Гу Долезо», которая могла означать, что некто, чье имя скрыто аббревиатурой «Ге» – Георгий? «Гу» – Господу? Долезо ^[89], то есть «дошел до Господа». Судя по всему, она использовалась в погребальном обряде. Рюмка, представляющая собой недорогое бытовое стекло, по форме и стилю изображения напоминает западноевропейские стеклянные изделия. Такая посуда делалась в петровское время и на Ямбургском стекольном заводе, принадлежавшем тому же А.Д. Меншикову. К первой половине XVIII века относится и обломок белоглиняной курительной трубки, найденной в засыпке погребения у северной стены церкви.

Несколько лет спустя после пожара, по просьбе местных жителей «по высочайшему указу» в 1729–1730 гг. на прежнем месте соорудили новую деревянную церковь, при участии профессионального архитектора. Строительство велось «по рисунку, какой показан будет от архитектора». Средства на убранство храма собирались местными жителями [Гусарова 1988, с. 360]. Подробное описание этой церкви, сделанное в 1733 г., дает нам представление о ее устройстве и убранстве. «Перед той церковью паперть на столбах большая да с правой стороны малая. На той церкви крест железный вызолоченный с цепями. Колокольня рубленная восьмиугольная, на ней колокола медные… Оная церковь и колокольня крыты тесом, погорожены в кругу решеткою деревянною в пазы и выкрашены краскою черленою. В той церкви и в алтаре, и в трапезе девять окошек, стеклянные в замазных рамах, затворы столярной работы. Да в верху три окошка малых, в том числе два круглых». Церковь имела два придела, посвященных архангелам Михаилу и Гавриилу. «Над царскими дверьми три образа в иконах Спасителя, Богородицы и Иоанна Предтечи… В алтаре престол, на нем одеяние камчатое, трафчатое двуличное кресту позументу серебряного. На престоле Евангелие оклеянное бархатом красным, дарохранительница и дарственник», в стороне «жертвенник на нем сосуды». Стены церкви расписали на сюжеты страстей Господних и жития Варлаама Хутынского [РГИА. Ф. 470. Д. 235. Л. 79–82]. На карте «Течение реки Невы из Ладожского озера к Санкт-Петербургу» 1730-х гг. церковь в устье Ижоры показана в виде значка, однако, он отличается от храмов в других селениях и может передавать реальные черты [РГАДА. Ф. 192. Оп. 1. Д. 16.1]. Она имела центральную колокольню с шатровым завершением, с востока к ней примыкала алтарная часть с глухими стенами, обшитыми доской по вертикали, а с запада – притвор с оконцами. Алтарная часть и притвор крыты двускатной тесовой крышей. Вероятно, деревянные православные церкви Приневья по своему облику напоминали храмы Карелии и Новгородской земли, поэтому можно попытаться представить себе, как могла выглядеть усть-ижорская церковь того времени (рис. 114).

Рис. 114. Гипотетическая реконструкция усть-ижорской церкви

По переписи 1733 г. священником в церкви служил Алексей Козьмин в возрасте 34 лет, который жил здесь с женой Екатериной Прокофьевной и четырьмя детьми: Алексеем, Сергеем, Авдотьей и Марфой. В церкви также служили дьячок Василий Петров и пономарь Петр Сазонов. При ней была просвирня, которой заведовала Акулина Трофимова.

В селе «Устье реки Ижоры» было 30 дворов крестьянских и два бобыльских. При этом размещались они неравномерно. На одной стороне, вероятно, левой, их было 25, а на правой, где ранее была усадьба, – всего 7. Общее количество населения составляло 193 человека, включая 108 мужчин и 85 женщин. При этом в описи упоминается еще одна деревня – Новая слобода, располагавшаяся, вероятно, на восточной окраине села, вдоль Шлиссельбургского тракта. В 1733 г. в 11 деревнях, входивших ранее в меншиковское поместье на Ижоре и объединенных в село Усть-Ижору, было 153 двора, а в них 986 душ русских и латышских крестьян, из которых 530 были женского и 454 мужского пола [РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Д. 80а. Л. 77-77об].

По указу Анны Иоанновны от 12 мая 1732 г. Ижорская мыза с деревнями была передана из дворцового ведомства в Садовую контору для содержания имеющихся при Санкт-Петербурге садов [РГИА. Ф. 470. Д. 235. Л. 92]. По этому поводу в Усть-Ижоре была произведена полная опись имущества. Заброшенный дворец «бывшего Меньшикова деревянного портамента с двумя малыми шпицами ветх» и нуждается в починке, говорилось в ней. Следующий осмотр здания был проведен 10 лет спустя, в сентябре 1742 г. подмастерьем плотницкого дела Иваном Лукиным, работавшим под руководством известного голландского инженера на русской службе Германа Ван Болеса. По его результатам дворец предполагалось полностью разобрать и заменить нижние венцы от 3 до 5 в разных частях сруба. В документах упоминаются некоторые подробности устройства строения: стены были обиты выбеленным холстом или шпалерами, кровля была покрыта гонтом, обогрев осуществлялся кирпичными печами.

Однако, при дальнейшем рассмотрении состояния церкви в марте-сентябре 1743 г., архитектором Слядневым было сделано заключение о невозможности «малым коштом» починить дворец в его прежнем виде, поэтому принято решение перебрать остатки дворца и построить из разобранных материалов новое здание по одному из двух предложенных проектов – «длинной 8 сажень, а вышиною и шириною по пропорции». «Приказали при оном селе Ижоре вместо объявленного ветхого дому построить вновь деревянное строение по учиненному архитектором Слядневым опробованном в канцелярии от строений оному чертежу…, а то строение производить титулярному советнику Агафону Глазатову…». На строительство предполагалось выделить 200 рублей, с учетом стоимости материалов. Караул должны были осуществлять, как и прежде, ижорские крестьяне. В 1744 г. дворец был перестроен, видимо, с полной разборкой, и его облик значительно изменился [РГИА. Ф. 470. Оп. 5. Д. 235. Л. 92–94]. Это подтверждается и в описаниях современников: «… по многих летах обветшал, сломан, а на том месте ныне, в 1744 г. построен новый» [Богданов 1997, с. 228].

Однако обновленное строение просуществовало недолго, вероятно, потому, что необходимость в нем к тому времени отпала. Елизавета Петровна, в отличие от отца, не посещала Шлиссельбург и имела сходный по размерам деревянный дворец поблизости – в Рыбацком селении, куда она, по преданию, ездила на охоту. В 1752 г. усть-ижорский дворец разобрали, а материалы перевезли в Петербург, где использовали для нового строительства на Песках. Об этом сообщалось следующее: «В новопереведенных слободах служителей от городового строения, что переведены из Синявина батальона к Невскому монастырю, деревянная церковь построена из хором Ея императорского Величества, которыя стояли на Ижоре при устье реки, во имя Рождества Христова» [Титов 1903, с. 44].