Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли - читать онлайн книгу. Автор: Петр Сорокин cтр.№ 21

Какие-либо объекты и предметы, связанные с Невской битвой и вообще вещи, которые можно было бы отнести к XIII столетию, во время раскопок обнаружить не удалось. Многочисленные рассказы местных жителей о находках оружия, относящегося к битве, на поверку, когда еще существовала возможность их проверить, оказывались недостоверными. За оружие выдавались самые разнообразные старые вещи и бытовые инструменты. В одном случае это был обломок железного предмета, напоминающий палаш, который сочли частью меча, в другом – черешковый двулезвийный инструмент, возможно секатор, напоминавший двухсторонний топор.

Но не следует исключать, что в некоторых случаях речь шла о реальных вещах, которые могли быть связаны с битвой. Предмет, напоминающий наконечник стрелы, найден в воде в устье реки Ижоры у ее левого берега. Сильно коррозированная находка рассыпалась через несколько дней. Изображение ромбовидного наконечника, сделанное по памяти нашедшим ее местным жителем, напоминает реально существовавшие наконечники средневековых стрел. В последнее время предпринимаются попытки отслеживания случайных находок у устья Ижоры, которые могут быть связаны с битвой ^[18].

Имеются сведения о находках человеческих останков на берегах Невы, в ее среднем течении, приведенные А.А. Иностранцевым, искавшим здесь следы пребывания древнего человека: «…в некоторых местах того же побережья Невы, в подмытых водою обрывах, мне нередко приходилось наблюдать обнажение целых людских скелетов, покоющихся неглубоко под растительным слоем, а у самаго уровня воды – вымытыя из наноса и разбросанныя отдельныя части костяков. Здесь, очевидно, было или кладбище или просто место захоронения людских трупов после битв» [Иностранцев 1910]. Как известно, ученый отдыхал в районе Ивановского, но в каких местах он видел эти погребения – неизвестно. Есть и другие сведения, о человеческих останках в береговом обрыве Невы, примерно в 100 м выше устья реки Славянки ^[19]. Однако следует учитывать, что подобные находки могут быть забытыми кладбищами, находившихся на невских берегах старых деревень.

В последние два с половиной десятилетия внимание к случайным находкам у устья Ижоры возросло. Сохранились два интересных предмета, обнаруженные там уже после раскопок [Сорокин 2002, 2002а] (рис. 43).

Рис. 43. Археологические находки средневекового времени в Усть-Ижоре: 1 – наконечник стрелы; 2 – фрагмент скребницы

Первый – наконечник стрелы, найденный детьми во время земляных работ на кладбище у северо-западного угла храма ^[20]. Черешковый наконечник характеризуется очень простой треугольной формой и средними размерами (длина 10 см, из нее 7,5 – лезвие и 2,5 – черешок, максимальная ширина лезвия 3 см, черешка 0,4 см, толщина лезвия 0,3 см). В сечении он слегка ромбовидный, с чуть заметным расширением в виде ребра по центральной оси. По типологии А.Ф. Медведева, он принадлежит к типу треугольных наконечников (тип 37), употреблявшихся с VIII до XIV в. Длина их варьирует от 4,8 до 11 см, причем самые большие экземпляры относятся к концу бытования [Медведев 1966, с. 63–64]. Стрелы треугольной формы, несмотря на их простоту, не нашли широкого распространения. Они не известны в Новгороде, в курганных древностях Северо-Запада и в ижорских могильниках Приневья. Наконечники, напоминающие усть-ижорскую находку, встречены при раскопках корельского городища Пассо, имеются они и в материалах Южной и Северо-Восточной Руси, но они имеют более сложное оформление.

Второй предмет – фрагмент скребницы для ухода за лошадьми, обнаруженный на одном из участков на левом высоком берегу Ижоры ^[21]. Это верхняя часть рукоятки, в виде рогульки, к которой крепилась гребенка. По А.Ф. Медведеву она принадлежит ко второму типу который характеризуется раздельными деталями, в отличие от ранних скребниц, которые были цельными. На этом основании находка может быть датирована XIII–XIV вв. [Медведев 1959, с. 190]. Вопрос об отношении найденных предметов к Невской битве остается открытым, они могли быть связаны с поселением или случайно утеряны. Даже если эти находки и связаны с ней, они не дают точной информации о месте сражения. Следовательно, для реконструкции хода Невской битвы пока приходится довольствоваться только летописными сообщениями.

Рассматривая Невскую битву в общем контексте борьбы Новгорода против крестоносной агрессии, нетрудно заметить, что по своим масштабам она не выделяется в ряду других военных столкновений средневекового времени. Для сравнения: в Раковорской битве, происшедшей между русскими войсками и объединенными силами ливонцев, дерптского епископства и датчан в 1268 г., с обеих сторон принимали участие гораздо более значительные силы, по некоторым оценкам до 40 тысяч человек, а общие потери составили несколько тысяч. Количество участников и масштабы Невской битвы, конечно, не были столь значительны. Хотя, вероятно, они сопоставимы с некоторыми другими битвами того времени – на реке Воронеге в 1164 г. и при Ландскроне в 1300–1301 гг.

Причины ее известности в русской истории следует искать в сложной ситуации, в которой оказалась Русь в то время. Значение Невской битвы и Ледового побоища для сохранения русской государственности трудно переоценить – ведь они остановили крестоносную экспансию в земли Северо-Запада в тяжелейшие для Руси времена монголо-татарского нашествия. Другая причина их широкой известности в том, что обе битвы всегда ассоциировалась у русского народа с образом Александра Невского, проходящего через историю России в качестве ее святого заступника, покровителя русского воинства и признанного национальным героем. Именно поэтому в народном сознании битва на Неве стоит в одном ряду с крупнейшими сражениями российской истории, в которых решались судьбы государства.

Невская битва стала одним из первых самостоятельных деяний Александра Ярославина. В ней он обрел славу талантливого полководца и всеобщую известность. Отсюда начался его победоносный поход по освобождению северо-западных земель от крестоносцев.

Александр Невский родился в 1220 (или 1221) году в Северо-Восточной Руси – в Переяславле Залесском, в семье князя Ярослава Всеволодовича и княгини Феодосии, дочери князя Мстислава Удалого. Но отрочество и юность большей частью провел в Новгороде, где отец посадил его княжить вместе с братом Федором с 1228 г. Уже в 1234 г. он, вероятно, участвовал вместе с отцом в походе против ливонских рыцарей на Юрьев (Дерпт). В 1239 г. князь женился на полоцкой княжне Александре Брячиславне.