Максимка, Толик и каляки-маляки (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Галина Смирнова cтр.№ 19

Аля четыре месяца лежала в больнице, потом училась заново ходить, есть, училась снова жить.

И всё это время рядом с ней был друг Коли – Константин, и без него Аля, наверное, не вынесла бы того, что испытала. Аля и Костя стали мужем и женой.

Десять месяцев прошло с того дня, когда Алёшка впервые увидел Алю.

Он знал всё, что случилось.

Знал и ждал. Ждал и верил. Маленький, сильный человек.

В декабре неожиданно зацвёл декабрист, и Алёшка наконец-то понял, почему цветок назывался именно так, зацвёл не красными, как обычно, а небывалыми по своей неземной красоте белыми цветами.

Уборщица баба Поля говорила:

– Ну, Алёша, дождался ты, расцвёл через пять лет твой цветок, да какими цветами! Ты у нас, Алёшка – белый декабрист.

На нежной трубочке невиданного цветка размещалось три кольца белых, атласных лепестков, слегка розоватых у основания – по пять в каждом кольце, внутри каждого цветка была метёлочка жёлтых тычинок, а одна, самая длинная, ярко-красная тычинка свешивалась наружу. Если бы надо было придумать самый удивительный цветок, вряд ли кто-нибудь смог повторить это чудо природы.

Аля увидела Алёшку первая, он тихо сидел на подоконнике и задумчиво смотрел на ворота.

Алёша даже не сразу узнал её, вместо короткой стрижки – длинные волосы, высоко собранные в пышный пучок, она похудела и как-будто даже стала выше, но то же доброе лицо с сияющими и грустными глазами.

– Алёшенька, как ты вырос! Совсем большой стал! Как я ждала тебя!

– Пойдёмте, я покажу вам.

Алёшка крепко держал за руки Алю и Костю, и они смотрели на белые цветы декабриста вместе.

Теперь вместе.

За завтраком мама сказала, что к нам в гости приедет её брат, для меня дядя Коля, с сыном Игорем – моим двоюродным братом.

– Так он же вроде бы маленький совсем, – удивился я.

– Ему три с половиной года, и он очень понятливый мальчик, и ты, – мама выразительно посмотрела на меня, – ты пойдёшь с ним в театр.

Я от такого предложения даже поперхнулся бутербродом с сыром, который очень люблю:

– Почему же это я, а не ты? – удивлённо спросил я маму.

– Потому что театр наш находится в соседнем подъезде, и потому что ты уже большой – всё-таки восьмой год пошёл. Я провожу и встречу вас после спектакля, хорошо? – мама улыбнулась, и я понял, что возражать бессмысленно.

Театр на самом деле находился рядом – в одноэтажной пристройке к крайнему подъезду моего дома.

Театр был небольшой, но уютный, красивый и, можно сказать, домашний.

Я часто бывал там с мамой, когда был такой же маленький как Игорёк, потом с другом Толиком, когда подрос, потом со своим классом, потому что учительница музыки Нина Петровна «приобщала нас к искусству» и часто вместо уроков пения водила в театр.

– Ма, ну я же всё там смотрел!

– Я взяла билет на спектакль для малышей от трёх до пяти, ты его давно видел, и кажется, даже не раз. Ты будешь с Игорьком как старший брат, понимаешь? Посадишь его на место в зрительском зале, а сам подождёшь в фойе.

Игорёк оказался голубоглазым, краснощёким крепышом, похожим на снегиря, и таким шустрым, я подобных не видел.

Всю дорогу в автобусе, куда мы с мамой, дядей Колей и Игорьком сели, встретив родственников на вокзале, всю дорогу до дома Игорёк вертелся, как юла, болтал ногами, что-то всё говорил и, глядя в окно, громко задавал один и тот же вопрос:

– А это что ещё такое?

Не «что это?», а именно «это что ещё такое?», чем вызывал улыбку пассажиров автобуса.

Мне сразу вспомнилась воспитательница Мариванна, я же простился с детским садом не так давно – всего два года назад, и хорошо помнил, как она говорила:

«А это что ещё такое? Кто же это у нас до сих пор руки не помыл… ботинки в свой шкафчик не поставил… книжку порвал… кашу есть не хочет… не спит в тихий час… по лужам бегает…»

И смотрит поверх очков. Но вообще-то она хорошая, Мариванна, и я по ней даже скучаю.

Интересовало этого снегиря по дороге домой буквально всё – проезжающие машины, автобусы, трактор, ремонтирующий дорогу, памятники, фонтаны и милиционер, регулирующий движение на перекрёстке.

Дома Игорька поручили мне, чтобы я его развлекал, а он такой непоседа – мы рисовали, лепили из пластиллина, гоняли по железной дороге, разложенной на полу, паровозики, и на старой, вытащенной с антресолей и громыхающей лошадке он разъезжал, размахивая саблей.

А тихо становилось, только когда он смотрел мультики или разглядывал книжки, которые мама высыпала для него на диван, или когда кто-то читал ему сказки.

И вот мы пришли в театр, мама сдала наши вещи в гардероб, положила номерок в мой карман.

– Максимушка, не грусти, спектакль недолгий, минут на сорок, потом Ёлка для малышей, тоже непродолжительная, думаю где-то на полчаса, не больше, потом я приду.

– А ты, – мама погладила Игорька по голове, – слушайся старшего брата, хорошо?

Она поцеловала нас и ушла.

Я взял Игорька, ставшего вдруг тихим и серьёзным, за руку.

В фойе было многолюдно – одни малыши и все с родителями. Мы ходили, смотрели картинки на стенах, подошли к стоящей в углу большой ёлке, стали разглядывать висящие на ней игрушки, тут раздался звонок, и мы пошли в зал.

Зрительский зал нашего театра был небольшой, всего пять рядов в виде скамеек.

Я посадил Игорька во второй ряд с краю, а сам встал за полуприкрытой дверью, чтобы он меня видел и не пугался – а то маленький он всё же.

Заиграла весёлая музыка, погас в зале свет, но было не темно, потому что сцена ярко освещалась разноцветными огнями, и на ней появились, запрыгали и стали танцевать и петь три брата – три поросенка Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф:

«Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк…»

Я стоял в фойе и подглядывал спектакль из-за полуприкрытой двери, и мне неожиданно стало весело и интересно, хотя я и сказку читал, и мультик смотрел сто раз.

– Хочешь в зал зайти? – вдруг услышал я и обернулся, рядом со мной стояла немолодая женщина в строгом синем костюме, я вспомнил – она следила за порядком в фойе.

Не дожидаясь моего ответа, она провела меня в зал и посадила на откидной стул, который был как раз за Игорьком.

Теперь мы вместе смотрели музыкальную сказку про трёх поросят, и я так увлекся, как-будто никогда её не видел.

Особенно мне понравился умный Наф-Наф, который построил самый прочный каменный дом, но чем больше я на него смотрел, на его рыжие, лохматые волосы и очки в металлической оправе, чем больше я прислушивался к его голосу, тем всё больше он напоминал мне парня из нашего дома, который выгуливал по утрам такого же рыжего и пушистого шпица, и этот шпиц часто тявкал на всех.