Простите меня! (Сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Нестерова cтр.№ 9

— У заплеванного мусоропровода курила, — вспомнил Андрей.

— Деньги от нее прятали, чтобы в парикмахерскую не ходила, — втянула носом воздух Марина.

— За каплю духов или сто грамм детского творожка, — качала головой Лена, — воровкой обзывали.

— Куском хлеба попрекали, — скривился Антон.

— Жлобы! — сказал Андрей. — Мы себя вели как последние жлобы.

— Детки, я чёй-то не понимаю, — баба Катя переводила взгляд с одного гостя на другого, — вы про покойницу плохо говорите? Грех!

— Нет, успокойтесь, — ответила Лена. — Это мы себя казним, что при жизни мало внимания бабушке оказывали.

— Так это всегда, — облегченно улыбнулась баба Катя. — Живет человек, живет, а умер — за голову хватаешься: мало истинно верных прекрасных слов ему говорил. Я вот мужа любила само… самозабвенно, но пилила его каждый день, чего-то требовала, все он в должниках по хозяйству. И тогда, дуре, казалось: недовольной ходить, шпынять мужика — правильно, так все бабы поступают, муж всегда в чем-то да недостаточным должен быть. А как умер мой Ваня внезапно, тут меня до потрохов дрожью забило: не услышал мой соколик при жизни ласковых слов заслуженных. У меня-то этих слов — аж распирает! Кому теперь нужны? Подавись ими, лахудра драная, то есть я сама. Ой, лихо мне было! В церкви по пять часов на коленях стояла, не помогало. Нет отпущения. Я у дочки в райцентре жила, в храм, как на работу, ходила. Мы тогда еще хозяйство держали — корова, поросята, куры, да и огород внимания требуют, картошки десять соток сажали. И все я забыла, бросила. Днем в церкви, ночью в слезах. Вы понимать должны: чтоб сельская баба отмахнулась от хозяйства, забросила скотину, корову недоеной оставила, нужны…

— Обстоятельства непреодолимой силы, — подсказал Андрей.

— Переживания сильнейшие, — проще сказала Марина.

— Да, — кивнула баба Катя, — от переживаний чуть не тронулось умом.

— А как прошло? — спросила Лена.

— Момента не помню. Чтобы сказать: во время молитвы откровение пришло или наутро, или после разговоров с батюшкой — он у нас молодой и сосланный…

— То есть? — не понял Андрей.

— Карьеру в Москве хотел делать, а тут подсидели его, приход дали, вроде как в ссылку. Народ-то знает, от людей не утаишь. Казенный батюшка, без сердечности. И вот, значит… На чем остановилась-то?

— Как откровение пришло, — напомнила Лена.

— Медленно наплыло, не враз. Может, Ваня с того света подсказал. Мол, встретимся с тобой, не миновать, а ты, пока на земле пребываешь, добром живи. Худой ли, злой ли человек встретится, а ты с ним по-доброму, потому что у каждого, и у бандита последнего, хоть крупинка совести да имеется.

— Достоевский отдыхает, — тихо сказала мужу Марина.

— Вместе со Львом Толстым, — так же шепотом ответил Андрей.

— Дети мои, — продолжала баба Катя, — сыночек и дочь у меня, трое внуков, скоро приедут, сейчас за границей в пионер… не, просто в детских лагерях. Хорошо-то жить стали! Вот дети говорят: «Ты, мама, сильно после папиной смерти переменилась». Сама знаю, так ведь в лучшую сторону. И стало мне привольнее душой. Раньше мучалась: невестка, сынова жена, как впопыхах деланная, руки-крюки, пуговицы пришить не умеет; зять, дочкин муж, только болтать, хвастать, да водку жрать. А теперь какими есть принимаю, без осуждений. Чего ковыряться-то? Переделать не переделаешь, вот и живи с тем хорошим, что в человеке имеется. Он твоих внуков родитель и воспитатель. И Эмиля ваша. Поначалу гонором давила, то ей не так, это не этак. А я на все положительно согласная. Оттаяла ваша бабуля. Днем гуляла… ой, смех! Солнечные ванны принимала. Какие ж у солнца ванны? А вечером мы с ней по три рюмочки…

И баба Катя снова рассказала, как выпивали, как пела Эмилия. Бабу Катю не перебивали, дослушали второй раз. Ее исповедь и воспоминания об Эмилии поначалу не задавшимся поминкам придали нужную атмосферу.

— Вы не будете возражать, — спросила Марина, — если мы разберем бабушкины вещи?

Бабе Кате вместо «разберем» послышалось «заберем».

— Увозите, конечно. Да только поместится ли в вашу машину? Почитай целая комната вещей-то. Или в несколько заходов отвозить будете? У меня в этой комнате внуки на каникулах живут. Голову ломала, как Эмилю попросить к приезду внуков освободить помещение, перенести чемоданы да коробки в сарай хотела. Не пришлось просить.

Марина и Лена переглянулись. Они не собирались тащить в Москву Эмилины коробки и баулы. Главным было найти шкатулку. Хотя и покопаться в бабушкиных чемоданах было по-женски любопытно. Мужчинам — совершенно неинтересно, даже противно. Им доходчиво объяснили: вчетвером быстро управимся, не до ночи же здесь сидеть, найдем шкатулку — и вы свободны.

Это были наряды: платья, юбки, жакеты, блузки — шесть чемоданов старой одежды. Андрей брезгливо, двумя пальцами брал очередную тряпку и бросал на пол. Антон содержимое чемоданов захватывал пятерней и отправлял туда же — в растущую груду старого барахла. Марина и Лена продвигались значительно медленнее — рассматривали каждую вещь. Платье крепдешиновое, миленькое, но под мышками проедено потом, дырки. Коричневый габардиновый костюм — отлично сшитый, но в рыжих застарелых пятнах. Туфли черные лакированные, каблуки наискось сбиты, лак потрескался. Белые босоножки, когда-то изумительные, наверное, ручной работы. Но теперь подошва серпом выгнулась. Эмилия не потрудилась выстирать гардероб прежде, чем положить на хранение. Наряды еще не истлели, но вид потеряли, обувь скукожилась, точно воды хотела, а ее не поили. И Марина, и Лена не оставляли мысли найти в бабушкином приданом какой-нибудь наряд, годный (после дезинфекции, конечно) для модного ныне стиля «винтаж». Но никакая обработка не могла вернуть жизнь бабушкиным нарядам. Шерстяные вещи, проеденные молью, рассыпались в руках. Марина раскрыла коробку, в которой хранились шубы и драповые пальто с меховыми воротниками, — моль до сих пор там хозяйничала, копошились беленькие червячки.

— Ой, гадость! — отпрянула Марина. — Антон, вынеси эту мерзость на улицу! Я Эмилии говорила: из-за вашего барахла у меня моль летает, а она…

— Заткнись! — велел Антон жене, которая, забыв о бабушкином подвиге, вернулась к старым претензиям.

Он поволок коробку на улицу. Лена в спину его напутствовала:

— Внизу пощупай, вдруг она в мольное царство шкатулку закопала.

— Или под деревом на участке зарыла? — предположил Андрей, которого уже мутило от запаха тлена. — Схожу бабу Катю спрошу, не закапывала ли Эмилия клад.

Мужчины дезертировали, женщины продолжили поиски. Гардероб Эмилии, навеки утраченный, представлял собой историю моды. В одном чемодане — послевоенные, с подбитыми ватой наплечниками жакеты и платья, явно привезенные из Германии. Пятидесятые годы — пышные юбки, узкие в талии лифы. Короткий период шестидесятых, когда в моду вошел силуэт а-ля Наташа Ростова, — кокетка над грудью, завышенная свободная юбка, как в платье для беременных…