Гавань разбитых ракушек - читать онлайн книгу. Автор: Ника Муратова cтр.№ 41

Лицо Ольги исказила гримаса страдания. Младшему сыну Ландина было около полутора лет, бедный малыш. Но это же значило, что…

— Ваша жена, получается, — она замялась, — тоже…

— Да. Как и я.

— И вы? Господи…

— Мой брат, тот, что умер, умер от СПИДа. Но мы тогда этого не знали, потом уже догадались. Его жена, Нима, заразила меня, и…

Ландин тяжело вздохнул и уперся взглядом в землю.

— Никогда не прощу себе…

Он заплакал. Ольга в ужасе сидела напротив него и не знала, что сказать. Потом она протянула руку и осторожно коснулась его плеча.

— Ландин, не плачьте. Мы обязательно что-нибудь придумаем, я обещаю. Наш офис тоже далеко от центра, но у нас есть поставки лекарств, мы будем вам пересылать или еще что-то придумаем.

— Мне все равно, если я умру. Но мой сын, его еще можно спасти. Так мне сказали доктора в Банжуле. Он такой маленький, еще можно спасти. Мне бы только найти работу в центре, там, где есть лекарства…

В клиниках Банжула действительно действовали кабинеты, где больным СПИДом бесплатно выдавали антиретровирусные препараты, на которых можно было довольно долго прожить носителем ВИЧ, при этом подавляя развитие симптомов СПИДа. Главным условием успеха лечения был непрерывный прием препаратов, а это было возможным лишь при постоянном наличии медикаментов.

Ландин громко высморкнулся. Он перестал плакать, и Ольга ощутила себя неловко от невольного свидетельства его горя.

— Спокойной ночи, Ландин. Мы что-нибудь придумаем, — повторила она, как заведенная.

— Спокойной ночи, мадам.

— Это же кошмар, рабовладельческий строй, каменный век! — шумела Ольга в кабинете, где находились Нестор и Лара.

— Почему каменный век? — возразил Нестор. — На мой взгляд, очень даже неплохая система охраны социального статуса вдовы и ее детей. Даже конституцией узаконено наследование жены, и очень правильно.

— Правильно? Неплохая система? Да ты с ума сошел! Женщину принуждают к сожительству с нелюбимым мужчиной под страхом оказаться на улице без гроша за душой. Это правильно?

— Ой, можно подумать, они тут все строго по любви выходят замуж. И вообще их семейная жизнь — гладь и благодать. И потом — у них есть выбор.

— Ага. Хороший выбор, правда? Учитывая, что женщины здесь многодетные и не работают в большинстве своем, выбирать им очень легко.

— И все равно. По мне, так очень прогрессивное законодательство.

— Ты шутишь?

Ольга побледнела от возмущения. Вот ведь мужчины! Не видят корень проблемы!

— Нет. Суди сама — женщина в Гамбии гарантированно остается на обеспечении семьи со всеми правами в случае смерти мужа. А вот в развитом обществе никто ничего вдове не гарантирует.

— Только загвоздка в том, что при наследовании жены наследник получает и права на секс, что все-таки не есть очень хорошо, ты так не думаешь?

— Не хочет, пусть уходит. У нее есть выбор. А на Западе выбора нет.

— Ну ты преувеличиваешь. Там социальные пособия, пенсия, страховка, прочие блага. У европейской женщины есть право на наследство от мужа в любом случае, а у детей — от отца в случае его смерти, независимо, захотела их мать жить с братом отца или нет. А у гамбийской женщины такое право обеспечивается только ее покладистостью, получается.

— А ты о мужике подумала? Вот о том же Ландине? Легко ему на себя брать еще обоз из трех человек, кормить, поить? Ему это надо? Его ведь тоже принуждают.

— Но это ведь здешняя традиция, — вмешалась Лара, выпустив сигаретный дым.

Она сидела в углу и с интересом слушала их жаркий спор. Курила она редко, никогда — на улице, перед деревенскими жителями.

— И касается не только жены брата. Если женщина умирает и семья ее мужа не хочет или не может вырастить детей, их растит сестра. Если одна из сестер бедная, не может прокормить всех своих детей — заботу о части из них берет на себя более обеспеченная.

— О! Это несправедливо, — засмеялся Нестор. — Тогда и мужа должна брать на обеспечение сестра жены!

— Ну конечно, несправедливо.

Ольга злилась и теряла нить аргументов. Нестор явно подтрунивал над ней, но она так увлеклась, что не нащупала намеков иронии и шутки, утонув в предмете спора.

— При большей занятости в трудовом секторе мужчин, — продолжила она, как оратор на политической сцене, — при многоженстве, но не многомужестве, при малой вероятности женщине найти работу, при очень большой вероятности вдовцу остаться с другими своими женами, при вероятности жениться еще раз, не так уж несправедливо.

— Да ладно тебе! — бросил Нестор. — Нормальный закон. Охраняет общину и род, клан, земля в семье остается опять же.

— Нет, ты не понимаешь. Это натуральное насилие над женщиной, у которой фактически-то нет выбора. Она не выберет волю, ей там нечего есть. А в неволе она отрабатывает свой кусок хлеба телом, грубо, но так.

— Ты просто не жила в малообеспеченных слоях населения развитых стран. Вдове без образования, без работы, без страховки не позавидуешь.

— Сравнил! Они с голоду все равно не умрут.

— Возможно, но шоколадной жизни им тоже не видать. И у них нет выбора — остаться женой брата мужа на полном обеспечении. Уверяю тебя, предложи ты такое в любом бедном обществе, в какой-нибудь филиппинской глубинке — еще как согласятся, лишь бы полы за гроши не мыть и не убиваться из-за голодающих детей.

— Ребята, кончайте спорить, — примирительно произнесла Лара. — Не придете вы к согласию. Законы каждого общества хороши для этого общества. Ты, конечно, Нестор, преувеличиваешь проблемы европейской женщины. У них есть поддержка государства, хоть какая-то. Но для гамбийской женщины, ты прав, этот закон не так уж плох. Если бы не это, многие давно бы уже ушли в утиль вместе с детьми после смерти мужа, при феодальном-то обществе, как здесь! Никакого будущего у женщин нет и не было.

— Странные вы, — пробормотала Ольга. — Вместо того чтобы предлагать бороться с этим, вы одобряете.

— Да ни с чем бороться не надо. Можешь помочь — помогай. Не можешь — уходи, — спокойно возразила Лара. — И мы с тобой это уже как-то обсуждали.

— Кстати, о Ландине. Можем мы ему подыскать работу здесь где-нибудь?

Лара улыбнулась. Ее восхищала способность Ольги в пылу собственных страстей и эмоций не забывать о вполне реальных насущных вопросах.

— Здесь — вряд ли. Но я поговорю с друзьями в Банжуле, там, где я работала, по-моему, один из водителей собирался уехать к жене в Англию, может, Ландина пристрою.

— В Англию? Она что, англичанка?

— Да нет, медсестра местная, устроилась там на работу, теперь его вызывает.