Эверест. Кому и за что мстит гора? - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кракауэр cтр.№ 43

Страница

После возвращения Месснера многие назвали его восхождение величайшим подвигом альпинизма всех времен.

Когда Месснер и Хабелер доказали, что на Эверест можно подняться без дополнительного кислорода, то наиболее амбициозно настроенные альпинисты решили, что только так и надо. Отныне все те, кто стремился войти в гималайскую элиту, решили воздерживаться от применения кислорода. К 1996 году около шестидесяти мужчин и женщин выходили на вершину без кислорода, и пятеро из них погибли при спуске.

Не знаю, насколько грандиозными были планы каждого участника нашей экспедиции, но никто из команды Холла точно не собирался идти к вершине без баллонов с кислородом. Даже Майк Грум, поднявшийся на Эверест три года назад без кислорода, объяснил мне, что намерен на этот раз пользоваться баллоном, потому что будет подниматься в качестве проводника и знает по предыдущему опыту, что без дополнительного кислорода он будет настолько умственно и физически ослаблен, что не сможет выполнять свои профессиональные обязанности. Как и большинство проводников-ветеранов Эвереста, Грум полагал, что хотя восхождение без кислородной поддержки является возможным и предпочтительным с точки зрения этики альпинизма, но идти к вершине без кислорода в качестве проводника было бы верхом безответственности.

Кислородные баллоны, которыми пользовался Холл, были советского производства и имели жесткие пластиковые кислородные маски, которые использовали летчики-истребители МиГов во время войны во Вьетнаме. Маска с самым простейшим регулятором была присоединена к стальному оранжевого цвета баллону со сжатым газом резиновым шлангом. (Этот баллон был меньше и гораздо легче баллона аквалангистов. Каждый наполненный кислородом баллон весил около трех килограммов.) Хотя во время нашей предыдущей ночевки в третьем лагере мы спали без дополнительного кислорода, то теперь, во время штурма вершины, Роб настаивал, чтобы мы дышали кислородом на протяжении всей ночи.

– Каждую минуту, пока вы находитесь на этой высоте и выше, состояние вашего организма и мозга постоянно ухудшается, – предупреждал он.

ОТМИРАЛИ КЛЕТКИ МОЗГА. КРОВЬ СТАНОВИЛОСЬ ГУСТОЙ И ВЯЗКОЙ. ЛОПАЛИСЬ КАПИЛЛЯРЫ НА СЕТЧАТКЕ. ДАЖЕ ВО ВРЕМЯ ОТДЫХА НАШИ СЕРДЦА БИЛИСЬ С СУМАСШЕДШЕЙ СКОРОСТЬЮ. РОБ ОБЕЩАЛ, ЧТО «КИСЛОРОД ПРИТОРМОЗИТ УХУДШЕНИЕ ВАШЕГО СОСТОЯНИЯ И ПОМОЖЕТ ВАМ ЗАСНУТЬ».

Я попытался внять советам Роба, но этому помешала латентная клаустрофобия. Когда я закрыл маской рот и нос, мне показалось, что я задыхаюсь, поэтому после часа мучений я снял ее и провел остаток ночи без кислорода, тяжело дыша и нервно переворачиваясь, каждые двадцать минут поглядывая на часы, чтобы убедиться, не пора ли вставать. Внизу, в тридцати метрах от нашего лагеря, вкопанные в склон в столь же опасном месте, как и наше, стояли палатки большинства других команд, включая группу Скотта Фишера, южноафриканцев и тайваньцев.

Рано утром на следующий день, в четверг, 9 мая, когда я натягивал ботинки для подъема в четвертый лагерь, Чен Ю-Нан, тридцатишестилетний сталевар из Тайпея, выполз из своей палатки, чтобы сходить по-большому. У него на ногах были только вкладыши ботинок с очень гладкой и скользкой подошвой. Выходить на снег в таком виде было серьезной ошибкой.

Он присел на корточки, поскользнулся на льду и полетел вниз со стены Лхоцзе. Невероятно, но пролетев больше двадцати метров, он угодил головой в трещину, что остановило его падение. Шерпы, которые все это видели, спустили веревку, быстро вытащили его и отвели назад в палатку. Чен был в синяках и сильно испугался, однако, казалось, серьезно не пострадал. Никто из команды Холла, в том числе и я, даже не успели понять, что он упал вниз.

Вскоре после этого Макалу Го и его бравая команда оставили Чена одного в палатке, чтобы он пришел в себя, а сами двинулись к Южному седлу. Несмотря на обещание Макалу не штурмовать вершину 10 мая, данное им Робу и Скотту, он явно передумал и решил подниматься на вершину в тот же день, что и мы.

Во второй половине того же дня шерпа Джангбу переносил груз к Южному седлу и на спуске вниз остановился в третьем лагере, чтобы проверить состояние Чена. Джангбу обнаружил, что состояние тайваньского альпиниста сильно ухудшилось: он потерял ориентацию и испытывал сильную боль. Джангбу принял решение, что Чена надо эвакуировать, привлек еще двух шерпов и начал спуск больного вниз по стене Лхоцзе. Они спустили его на сто метров ниже, где на ледяном склоне Чен неожиданно упал и потерял сознание. Через минуту во втором лагере с треском ожила рация Дэвида Бришерса, и Джангбу испуганным голосом сообщил, что Чен перестал дышать.

Бришерс вместе с его товарищем по экспедиции IMAX Эдом Вистурсом поспешили наверх, чтобы попробовать привести его в чувство. Но когда они добрались до Чена – приблизительно через сорок минут, – то уже не обнаружили у того признаков жизни. В этот вечер, когда тайваньцы прибыли к Южному седлу, Бришерс связался с ними по рации.

– Макалу, Чен умер, – сообщил Бришерс руководителю тайваньской экспедиции.

– О’кей, – ответил Го . – Спасибо за информацию.

Затем он заверил свою команду, что смерть Чена никоим образом не повлияет на их планы выйти в полночь к вершине. Бришерс был поражен таким поведением.

– Мне пришлось вместо Макалу закрыть глаза его товарищу, – говорил он, не скрывая своего гнева. – Мне пришлось тащить тело Чена вниз. И все, что Макалу мог сказать, было «О’кей»?! Я не знаю, может, в их культуре так принято. Может, он считал, что лучшим способом почтить память Чена было продолжить штурм вершины.

За шесть прошедших недель на горе произошло несколько серьезных несчастных случаев: Тенцинг упал в трещину еще до того, как мы прибыли в базовый лагерь, Нгаванг Топче заболел высокогорным отеком легких, и его состояние ухудшалось, у молодого, с виду здорового английского альпиниста Джинджера Фуллена из команды Мэла Даффа случился сердечный приступ около вершины ледопада, а на датчанина Кима Сейберга из команды Даффа на ледопаде свалился серак и сломал ему несколько ребер. Впрочем, до этого никто еще не умирал.

Смерть Чена привела альпинистов в мрачное состояние. Информация о несчастье переходила от палатки к палатке, но тридцати трем альпинистам через несколько часов надо было отправиться на вершину, и все быстро выкинули грустные мысли из головы, потому что нервничали перед началом восхождения. Большинство из нас слишком переживали о том, что в ближайшие часы предстоит нам самим, чтобы горевать смерти одного альпиниста. Все решили, что после того, как поднимемся на вершину и спустимся вниз, у нас будет достаточно времени для раздумий.

Я смотрел вниз. Мысль о спуске совсем не радовала… Слишком много труда, слишком много бессонных ночей и слишком много мечтаний было вложено в то, чтобы мы зашли так далеко. Мы не могли вернуться сюда в следующие выходные и предпринять еще одну попытку. Идти вниз теперь, даже если бы мы сумели это сделать, значило спускаться навстречу будущему, где нас неотступно будет преследовать вопрос: а если бы мы не отступили?

Страница