Злейший друг - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лобановская cтр.№ 13

Неизвестный громко ахнул. Ксения не пошевелилась.

— Она всегда так сидит, — объяснил отец. — Когда дурью мается. А ею она мается почти всегда.

Незнакомец смотрел на Ксению, задрав голову. Долго стоял и смотрел. Отец недоуменно топтался рядом. И вдруг длинный тип пришел в себя, гаркнул: «Ё-моё!» — и метнулся к подъезду. Отец поспешил за ним. Ксения не шевелилась. Сигарета нервно помаргивала.

Отец восхищался Валентином. Говорил:

— Он читает стихи так артистично и выразительно, что они в любом случае впечатляют, независимо от содержания!

Ксения хмыкала:

— То есть, по-твоему, он может прочитать даже «бу-бу-бу, бу-бу-бу», но с такой интонацией, что все от этих стихов впадут в восторг и замрут под ошеломляющим впечатлением?…

Когда-то Ксения не знала, не представляла себе, что такое дом. Потом ей стало казаться, что это просто большая мама. Потом она начала слышать-видеть-ненавидеть: ненавидела она насильные кормежки и поздние возвращения отца. Потом Ксениным домом стали книги. Но читать — значит думать чужой головой вместо своей собственной. Привет Шопенгауэру! И какое-то время книги думали за нее, а потом ей это надоело.

В последних классах и на первых курсах ВГИКа все опять стало не так — Ксении казалось, что она живет на улице. Возвращалась домой и словно ничего не узнавала. Дома не было нигде — кругом одни здания, а все они — на одно лицо, и не угадаешь, который среди них для тебя настоящий.

С Валентином дом стал — Валентин.

Какой счастливой она была тогда… Потому что открыла для себя, что такое любовь.

Жили они весело и бурно. Гонорары всегда радостно прогуливали, просаживали в ресторанах.

Но современный человек любит делить и делиться. Это свидетельствует о широте его натуры. И вот мы и делим. Сначала постель, дом, деньги, обеды, заботы, обязанности, радости, печали… А потом вдруг все кончается — кончается все и всегда неожиданно, ждут с нетерпением одного лишь начала, и происходит совсем другая дележка. Пока что мирная.

— Вот эта вилочка тебе, а эта — мне. Эта книжечка тебе, а эта — мне. Эта комната твоя, а эта — моя… Тебе — половина, и мне — половина…

Позже может возникнуть и скандал: что-нибудь не поровну поделили, а современный мужчина стоек и не даст так просто сбить себя с толку.

Они быстро разделились на абсолютно разных, чужих и враждебных друг другу людей, которые не хотят больше видеть друг друга.

Неровный брак — называл их семью отец.

Только Ксения когда-то сильно ошиблась в том, что их развод — это конец. Валентин — великий актер и гуляка — слишком часто нуждался в Ксениной тайной помощи и не стеснялся к ней за этой помощью обращаться. В основном поддержка касалась денег — и Ксения всегда одалживала. Так, чтобы не узнала вторая жена Валентина. А Глеб молчал.

Валентин…

Афиши восхищенно кричали: «В главной роли Валентин Оленев!» Хоть и бретер, бонвиван, гаер и лютый, бесконечно циничный волчара по глубинной своей сути — при всем при том человек, несомненно, в высшей степени талантливый. Конечно, игрок, прежде всего — игрок, не верит ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай, настоящей боли у него, во всяком случае теперь, нет, есть лишь «эстетика» и конъюнктурные экзерсисы на «соблазнительные» темы, но дар пластический, изобразительный, гармонический, актерский — огромный.

Когда Ксения узнала, что у Валентина будет ребенок от другой, стала устраивать ему некрасивые сцены, закатывать бурные истерики, слезливые скандалы. Маруська в испуге забивалась в угол подальше. Чего Ксения хотела тогда — чтобы он ушел или остался? Чего добивалась слезами — чтобы он женился на другой, растил своего второго ребенка или чтобы отказался от них двоих ради Ксении и Маруси? Где лежали границы его порядочности, к которой она пыталась обратиться? Порядочность…

Ксения и сама до сих пор точно не знает, чего хотела тогда. Наши желания… Что значат они для окружающих? Ей было безумно жалко и себя, и запуганную, притихшую Марусю, и то маленькое неизвестное существо, которое собиралось появиться у безмятежно и надменно взирающего на мир Валентина.

В поступках Ксении не было логики, слов она не обдумывала, мыслей не взвешивала — покричала, и вроде полегчало на миг.

Но ведь и Валентин не выглядел счастливым. Пожалуй, этот чересчур настоящий мужчина сам растерялся перед случившимся, и его растерянность оказалась так велика, что Ксения неожиданно стала его жалеть. Ну что ж, теперь у него будет двое детей. И никто ни в чем не виноват. Не ищите виновных. Запаситесь терпением и спокойствием, чтобы жить.

Но жизнь хоть и коротенькая, а терпения не хватает. Вечно ждать хорошего и верить в хорошее, которого нет сегодня и не было вчера, — кто сумеет доказать себе, что оно вдруг наступит завтра?

Каким несчастным казался Ксении Валентин! Какие измученные глаза на Валькином худом лице смотрели на нее с бесконечным отчаянием! Он стал совсем седой. И чем больше жалела его Ксения, тем туже затягивался, закручивался этот узел, который долго никто не хотел рубить. Наверное, в представлении Валентина настоящий мужчина так и должен себя вести. Возможно, он еще помнил о давнишней своей любви к жене и Маруське… Он тщетно пытался поделить себя между двумя семьями. Современный мужчина любит делить и делиться. Современный мужчина любит отдавать. Это свидетельствует о широте его… Ни о чем это не свидетельствует. Бесцветная перспектива…

И никто ни в чем не виноват. Так получилось. И оборвалось все само собой, в одно мгновение, почти безболезненно. Настоящая боль появилась уже потом, значительно позже, словно отошел наркоз. Любое событие — всего-навсего чистая вода без вкуса, цвета и запаха, которую судьба внезапно выливает на наши головы. И все зависит от души, способной сделать происшествие прекрасным или тяжким, милым или горьким.

Тоска не давала ни вздохнуть, ни выдохнуть, но судьбу не обскачешь. Это без вариантов. И лучше жить одной, чем с человеком, который тебя не любит и которому ты в тягость. Ночи наваливались — странные, такие глубокие, до мурашек по спине… какие-то отчаянные, сверхреальные погружения в мгновения прошлого, провалы в раскаленные моменты судьбы, как горячие точки войны. Или это были предвестники скорого расставания со всем прошедшим, или отчаянный поиск смысла в прожитом.

Валентин, наконец, устал от крика (новая его дама сердца тоже не молчала!) и двойственного своего несуразного положения. И они разошлись.

И Валентин — великий актер на сцене и в жизни — женился на младшей родной Ксениной сестре Варваре, на этом исчадии ада, этом не поддающемся никаким нормам и принципам морали существе…

— Ты дурка! — твердила чересчур правдивая Варька. — Таких, как ты, и бросают, поняла? Ты же Валентина сама отпустила! И нечего зря ломать веники. А смотри, какая я — не работаю, ребенок, нас с Дениской нужно содержать, одевать, кормить. Вот пусть мужик и зарабатывает! А ты — самостоятельная, все сама можешь! Чего тебя не оставить? Больно много вас таких нынче развелось…