Вокруг трона Ивана Грозного - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Ананьев cтр.№ 40

Никого, как и повелел Иван Грозный, в том походе не щадили. Секли всех поголовно, военной добычей считая не только богатство замков и городков, но и убогие крохи сельских фольварков.

Сопротивления не встречали до самого замка Виттенштейна, где горстка шведов и наёмников (в отписке Разрядного приказа названа численность: пятьдесят) при поддержке успевших укрыться в крепости земледельцев и ремесленников подготовилась к обороне.

Героизм отчаяния: лучше смерть в бою, чем смерть покорная, от безжалостного палаческого меча.

Штурм, осуществлённый без должной подготовки, с марша, не оказался успешным. Вынуждены были отхлынуть мечебитцы, оставив под стенами замка множество своих товарищей. Когда о неудаче доложили Ивану Грозному, тот вскричал:

— Что?! Там целая шведская армия?! Я сам возглавлю своё войско!

Малюте Скуратову только того и надо: замок падёт, Иван Грозный, торжествуя победу, въедет в крепость насладиться кровавой бойней, вот тут, в неразберихе, просвистит стрела — калёный болт самострела.

Штурм возобновился сразу же, как только к замку приблизился государь: воевод уже известили о недовольстве Грозного, поэтому они повели свои полки на замок сами, и всё же бой начался безуспешно и затягивался. Никак не удавалось хотя бы в одном месте взобраться на стену ловкому смельчаку, и вот тут Малюта Скуратов, подгоняемый нетерпением поскорее исполнить выношенное многими годами и ловко, как он считал, подготовленное, попросил царя:

— Разреши вдохновить наших воинов?

— С Богом, — ответил царь любимцу и неоднократному своему спасителю. — С Богом.

К стене в это время подносили пару новых лестниц, наспех сколоченных посохой из разбираемых домов и изгородей.

— Ставь сюда, — скомандовал Малюта Скуратов и указал места справа и слева от угловой башни, а когда лестницы приткнули к стене, крикнул зычно своим телохранителям: — Вперёд, братцы.

Полез и сам вверх уверенно прикрываясь щитом от летящих сверху камней и кирпичей.

— Следом за ним — чёрная опричная сотня, его телохранители. По левой от башни лестнице — тоже опричники. Уверенные в себе. Привыкшие к тому, что им всё удаётся под водительством храброго и удачливого их вожака.

Полусотня самопальщиков беспрерывно осыпала защитников этого участка стены пулями из рушниц, ещё одна полусотня сыпала ливнем калёные болты из самострелов.

Споро карабкается Малюта Скуратов вверх. Вот уже можно ухватиться за край стены, вот можно встать на неё во весь рост, отбив акинаком нацеленный удар меча, вот и второй швед падает с рассечённой головой, а вот уже справа и слева от Малюты вскакивают на стену храбрецы — пошла потеха, и всё больший участок стены переходит в руки опричников.

Доволен Малюта Скуратов, и всего-то на одно мгновение расслабился, как обычно после удачного допроса в пыточной, когда вымучено нужное для него слово; увы, этого оказалось достаточно, чтобы пущенная из бойницы башни стрела из арбалета почти в упор впилась в незащищённый ни кольчугой, ни бармицей кадык — пошатнулся Малюта, один из телохранителей кинулся к нему, но был тоже сражён стрелой. Они оба, в обнимку, полетели со стены.

Крик радости в угловой башне, весьма ободривший обороняющихся. В ответ — остервенелая злоба любимцев Малюты, которые жили за его спиной припеваючи, грабили, убивали и насиловали — пошла яростная рубка. Силы, однако, слишком неравные: чёрные опричники лезли и лезли в малый продух на стене, расширяя его, а погибающих шведов, шотландцев, англичан и эстонцев заменить было некем.

Впрочем, счастлив тот, кто из защитников погиб в этой рубке — оставшимся в живых пришлось проклинать Бога, что не дал он смерти в честном бою.

Царь, узнавший о смерти своего главного палача, велел принести его и поклонился герою. Поцеловал в губы и закрыл его начавшие стекленеть глаза. Не ведал Грозный, что готовил ему его любимец и спаситель. И не узнает никогда. Его страшный роковой час ещё не пришёл. Он ещё не всё сделал, что было определено ему судьбой.

Иван Грозный решил отомстить. Жестоко. Велел, распрямившись и грозно сверкнув очами:

— Передайте всем: шведов и наёмников не сечь! Брать живыми. Всех остальных — под корень!

Более двух дюжин — почти все израненные, в помятых доспехах — оказались пленёнными. Их подвели к Грозному.

— Вы слышали о геенне огненной в аду?! Для вас наказание Божье настанет на грешной земле!

Из свежесрубленных лесин устроили большой помост, огородили его железными прутьями, и в эту самую клетку напихали всех приговорённых к лютой смерти. Под помостом разложили кострище из сырых дров. Неспешно начал разгораться огонь от сырой же бересты.

Достойная тризна по кровожадному палачу!

Игумен не вышел встречать опального иерея Сильвестра, сосланного в Соловецкий монастырь. Более того, он, сказавшись занятым, назначил с ним встречу только на следующий день и то если выкроит время. И всё это не потому, что за пару недель до приезда иерея монастырь посетил посланец Ивана Грозного, который передал строгий приказ государя относиться к Сильвестру не как к иерею, а как к чернецу, определив ему самую сырую и тёмную келью и назначив унизительное послушание.

Но не в царёвой воле было дело — причина холодности настоятеля монастыря в ином: он считал Сильвестра отступившим от канонов служителя православия ради светской власти и тщеславия. Служители Христа — духовные пастыри, а не власть подпирающие. Особенно такую, что на злодействе построена. Более того, настоятель Соловецкого монастыря считал Сильвестра вместе с Адашевым родоначальниками опричнины, ярым врагом которой был сам. И тут игумен во многом был прав: именно преобразования, связанные с заменой в управлении страной боярства дворянством, подвигли Ивана Грозного (под нажимом избранных дворян, окруживших трон жадной стаей) к опричнине.

Сильвестр же воспринял подчёркнуто небрежную встречу не столько с обидой, сколько с недоумением.

Игумен Филипп слыл умным и весьма деятельным настоятелем, считался лучшим из всех настоятелей. За годы своего управления Соловецким монастырём он превратил пустынные острова в обжитые земли с добрыми причалами и дорогами, ведущими от них, чтобы грузы и рыба, поступающие на острова, можно было легко доставить к нужному месту. Достаточно настроено было и промысловых судов. Начали действовать соляные варницы, прежде совсем заброшенные, и на островах кроме монастыря и его скитов появились добротные, весьма зажиточные сёла, многие из которых даже не были приписаны к монастырю. Немногие, в том числе Сильвестр, знали, что, кроме деятельного управления игумена, процветанию монастыря и самых Соловецких островов способствовали крупные взносы царя Ивана Грозного, благоволившего Филиппу.

«Боится потерять благосклонность кровопийцы? — заключил Сильвестр. — Неужели и у него алчность взяла верх над духовностью?»