Знакомый незнакомец - читать онлайн книгу. Автор: Франсуаза Легран cтр.№ 16

— Папа, я должна все знать, — повторила Катрин уже в который раз. Отец стоял спиной к ней у окна, глядя, как прозрачные городские сумерки постепенно расцвечиваются загорающимися огнями витрин. — Папа, скажи что-нибудь, пожалуйста. — Катрин подошла к отцу и обняла его за плечи. Пожилой мужчина тяжело вздохнул, отворачиваясь. В этот момент Катрин заметила, что глаза его блестят от слез.

— Не думал, что ты когда-нибудь спросишь об этом, — тихо сказал он.

— Так вышло. Я узнала, что у мамы была подруга, ее звали Катрин и… — Катрин замялась, — и они любили одного и того же человека.

— Ноэль не любила его, — покачал головой отец. — Если бы любила, то можно было бы хоть что-то понять. Нет, она его не любила.

— Папа! Расскажи мне, что с ними произошло. Я должна это знать. Я нашла письма той Катрин и знаю, что она погибла, я хочу знать всю историю, пожалуйста…

— Хорошо. — Отец опустил глаза. — Я не думал, что, даже прочтя те письма, можно восстановить все события. Иначе я позаботился бы о том, чтобы ты никогда их не нашла. Я не хотел, чтобы ты когда-нибудь узнала эту историю. Когда Ноэль вышла за меня замуж, мы договорились забыть обо всем. Но для нее, по-видимому, это было невозможно. — Отец встал и прошелся по комнате. — Это длинная история, из которой потом вышел «Птицелов».

Было уже далеко за полночь, но они не зажигали света. Отец сел в кресле у окна, Катрин подошла к нему и присела на подлокотник.

— Печальная история… — Она обняла отца за плечи. — Бедная Катрин, она так любила этого человека и так мучилась.

«Да и как могло быть иначе», — грустно подумала она, вспоминая Себастьяна. Катрин казалось, что в дни, проведенные с ним, вместилась целая жизнь, она стала другой. В чем-то она пережила те же чувства, что и героиня «Птицелова», та, другая Катрин.

— После смерти подруги мама и написала роман? Получается, что «Птицелов» — история ее подруги, которую она наблюдала? — Катрин с надеждой посмотрела на отца. Он приподнялся и включил торшер возле кресла.

— Ты все-таки ничего не поняла, моя милая, — устало произнес он, закрывая глаза.

— То есть как? — тихо спросила Катрин.

Отец тяжело вздохнул и, помолчав несколько секунд, заговорил:

— Когда из-за скандала Ноэль пришлось уехать из Парижа, она отправилась не в домик в горах. Это была всего лишь версия для прессы. На самом деле ей пришлось вовсе уехать из страны. Она отправилась в Швейцарию, к своей школьной подруге Катрин, которая жила в каком-то городишке под Лозанной. Впрочем, наверное, никто не расскажет об этом лучше, чем сама Ноэль. — Отец тяжело поднялся и отправился к себе в спальню. Через некоторое время он вышел, держа в руках пачку тетрадных листов, исписанных мелким почерком Ноэль. Катрин сразу поняла, откуда взялась та потрепанная тетрадная обложка с обрывками стихов в конверте, где были письма к Катрин.

— Вот, — отец протянул дочери рукопись. — Можно считать, что это первый вариант «Птицелова». Не думал, что когда-нибудь ты будешь это читать. Возьми.

Катрин осторожно взяла пожелтевшие листки и, присев на кресло, бережно, словно живое существо, положила их на колени, Странный, болезненный страх охватил ее. Девушке вдруг захотелось пошире распахнуть окно и развеять старые воспоминания в ночном воздухе Парижа. Пусть летят, подобные пестрокрылым птицам, эти написанные когда-то строки, унося с собой чужую боль и грехи минувших дней. Пусть другие птицеловы подбирают опавшие перья безымянной беды. Катрин вновь лишилась своей решимости, страх перед правдой заставил ее зажмуриться, но когда она открыла глаза, то встретила взгляд отца. Поняв, что стоило близкому человеку отдать ей рукопись, она склонилась над повестью, раскрывающей все тайны, и принялась читать.

«Июнь. 1978 год

Этим летом мне исполнилось двадцать пять лет. Париж изнывал от небывалой жары, но мне раскаленный городской воздух казался полным свежести, потому что это был воздух свободы. Я была счастлива. За плечами была учеба в колледже, поступление в один из второсортных университетов, на чем настояли мои родители и где я заваливала экзамен за экзаменом, и, наконец, самое значимое событие в моей жизни — издание мой первой книги. Повесть о жизни подростков в провинции неожиданно для всех, кроме меня, стала бестселлером, а я — популярной личностью, гостьей многих телешоу, и у меня появился собственный литературный агент, который был ничем не лучше занудных университетских профессоров. Но как бы то ни было, мне нравилось писать, я чувствовала, что знаю, как и о чем надо говорить сейчас с людьми, и у меня это получалось. Справедливо будет сказать, что я работала как проклятая, выпуская книгу за книгой. У меня появились деньги, и очень немалые. Я до сих пор точно не знаю, сколько стою, но слышала, как мой агент говорил, что у «этой девочки денег больше, чем она когда-либо сможет потратить». Я открыла счет для родителей и не без гордости пополняю его, чтобы показать этим провинциалам, что презираю ту до тошноты скучную роль, которую они готовили в жизни для своей дочурки, и имею полное право идти своей дорогой.

Я недавно переехала жить в Париж, и мы с ним понравились друг другу с первого взгляда. Это был мой город, такой же помешанный на собственной значимости провинциал, прославленный туристами, с вековым умением всеми возможными способами, вплоть до весьма неблаговидных, выходить невредимым из самых неприятных передряг. Изнуряющая жара, погрузившая город в потную патоку стоячего воздуха, даже ночью не отпускала, наполняя улицы душными испарениями нагретых за день домов. Зной гнал столичных жителей прочь из города, на побережье и в горы, где еще можно было рассчитывать на спасительную прохладу.

Я тоже собиралась уехать, но покинуть Париж меня вынуждала не жара. В то время я еще не надышалась безумным воздухом этого города и никогда добровольно не оставила бы Париж, если бы не скандал с моими снимками в «Пари Суар». Какой-то пронырливый репортеришка сделал несколько фотографий, на которых я откровенно любезничала с министром, не помню уже каким. В другое время они не вошли бы даже в раздел светских сплетен, но при полном отсутствии новостей в захлебывающемся горячим воздухом городе газетчики подвели под ничего не значащий флирт чуть ли не политическую подоплеку. Разумеется, для меня броские газетные заголовки были лишь дополнительной рекламой, способствующей продаже последнего романа. Но вот старичок министр или его толстуха жена вдруг забеспокоились и чуть не на коленях умоляли меня уехать. Думаю, дыма без огня не бывает, и они просто боялись, что шум вокруг имени этого члена правительства приведет к вскрытию каких-то их темных делишек. Мой агент, неплохо зарабатывающий на издании моих повестей и романов вот уже четыре года, тоже испугался скандала, ведь он мог повредить его курочке, несущей золотые яйца. И вот я вынуждена была отправиться в крохотный городок в Швейцарии, чтобы провести несколько месяцев у моей школьной подруги.

Если бы у меня был выбор, я бы отправилась куда угодно, только не к Катрин, этой тихоне и моей читательнице-почитательнице, которая еще в школе не давала мне прохода. Она была из тех девушек, вся жизнь которых написана на лбах их матерей. За школой и колледжем должно последовать удачное замужество и всевозможные семейные радости в виде троих детей, собственного дома и отдыха зимой — в горах, летом — где-нибудь в Северной Африке. Муж начнет изменять ей на седьмой год брака, она сама сойдется с молодым садовником, и это будет самым большим приключением в ее жизни, о котором она шепотом поведает подругам за игрой в карты, сладостно ощущая всю пошлую глубину своего падения.