Симода - читать онлайн книгу. Автор: Николай Задорнов cтр.№ 48

Замечание Можайского опять было важным и напоминало адмиралу о его ответственности перед японцами во всей этой затее.

– А японцам скажите, – продолжал Путятин, – что американцы предоставляют нам муку и мясо, для этого надо срочно людей в Симода и оба баркаса под грузы. Помните вы дорогу?

– С фонарями не собьемся... Но светает, надеюсь, придем засветло.

– Просить вам японца в провожатые?

– Палкин поведет вас в Симода. А мы с Синичкиным без японцев не собьемся. Зачем мы их будем впутывать?

– Они своим же головы потом поотрубают, когда разберутся...

– Нас не останавливали на дороге, – сказал Гошкевич.

– Я за вас отвечаю, – сказал Путятин.

Можайский и Синичкин ушли.

Поговорили о Посьете. Как и уверен был адмирал, Посьет извещен, что японцы сами приглашают адмирала. Евфимий Васильевич подумал, что японцы могли предупредить француза.

– Дело принимает совершенно новый оборот, – сказал он Гошкевичу. – Но если в Симода японцы заупрямятся? Этот корабль будет не только нашим спасением, но и важным доводом. Я не хочу уходить без договора, я сделаю все, чтобы довести до конца. Но если меня обманут – пойду, не подписав договор, куда требует долг. Мы будем сражаться па этом океане. Желание исполнить свой долг уже сейчас воодушевляет всех моих офицеров и матросов! Но пора идти, господа!

Адмирал, привыкший рано вставать и молиться, держал речь, как в парламенте.

– Мы должны захватить французский корабль! Риск велик, мы сами этим лишаем себя статуса потерпевших кораблекрушение и снова вступаем в войну! Но сидеть сложа руки? И так много оплошностей...

– Ну, а как же шхуна «Хэда»? – спросил Гошкевич. – Японцы очень желают, чтобы мы им построили образцовый европейский корабль.

– Да, так! – ответил адмирал. – А кто вам говорил об этом?

– Кавадзи говорил. И Кога. И старик Тсутсуй... Доктор Асаока Коан и доктор Гемно и все их чиновники... и торговцы. Когда пришел «Поухатан» и когда у них начались споры, как быть с нами, извещать ли нас, Кавадзи сказал мне, что у Японии пока еще нет возможности завести такие пароходы, но что все великое начинается с малого и что уроки первого учителя с благодарностью запоминаются на всю жизнь.

Когда-то Гошкевнч объяснялся с японцами иероглифами, но за последние годы он выучил обе японские азбуки и сам заговорил по-японски почти как японец. Послы бакуфу знали его давно, доверяли и охотно делились с ним новостями, как бы нечаянно и забывшись, и так передавали через Гошкевича адмиралу и Посьету то, что им неудобно было сказать самим.

– Я не собираюсь покинуть японцев, и я не отступлюсь от намерения обучить их. Пусть будет память о русских моряках. Да, я оставлю двадцать пять лучших мастеровых с Александром Александровичем достраивать корабль.

Когда пошли, то Гошкевнч безудержно рассказывал при Накамура, что происходит в Симода, как живут старые знакомцы адмирала, как их опять морят голодом, как они тревожатся за будущее, в Эдо происходит борьба партий в правительстве.

Накамура все время кивал головой, словно понимая и подтверждая адмиралу, что все происходит действительно так. Возможно, он что-то понимал на самом деле? Поверил ли он, что Можайский послан за баркасом для хлеба?

Гошкевич упомянул вскользь о Мито Нариаки. Он сказал о Ии Наоске, претенденте на руководство обновленным государством, и о канцлере Абэ. Оба сторонники быстрых нововведений и дружбы с Америкой и Европой. Глава реакционеров – князь Мито. Молодой канцлер Абэ гениально лавирует и ведет мелкие умелые интриги... В стране брожение. Когда американцы пришли, их встречали торжественно. Весь город был разукрашен фонарями, это и днем красиво, а ночью – феерическое зрелище...

В этот омут, где все на острейших самурайских саблях, где вот-вот начнется резня, где о договорах с иностранными государствами думают меньше, чем о внутренних делах своего государства, надо было идти и ввергаться. Минет ли меня чаша сия? Но если китобоя возьмем? Адмирал готов уйти на войну и сложить голову в честном бою. Дипломатические споры можно и отложить, тем более – у них тут такая сумятица, что даже своих послов не кормят как следует и город все еще в развалинах. И все города вокруг развалились в землетрясение. В столице тоже трясло... Любое другое государство погибло бы... Победа России над союзниками, как верил Путятин, произойдет обязательно. Этому его учили. И только к победе он был готов. Поэтому он верил, что победителю будет предоставлено договорами все, что обещано. Пока он все более и более настраивался идти в Россию на китобое. Для этого надо идти на абордаж.

Японцы уверяли Гошкевича, что согласны подписать трактат, как обещали. Но ведь начнется обсуждение договора по пунктам – и опять начнутся ссоры, пойдут разногласия... Все же Путятин надеялся, что и договор будет, нельзя, никак нельзя не заключить договора, когда американцы заключили и уже ратифицировали. А нам обещание было дано и послы ждали, конечно, не зря, хотя теней еще много и сумятица у них великая, и Путятин понимал, что и Кавадзи могут убить свои же, если его заставить пойти на уступки... II нельзя от него многого требовать при заключении договора.

– «Поухатан»? Так кто же на нем? Японцы говорят, там много старых знакомых?

– Адамс пришел. И Мак-Клуни.

– Боже мой, господа! Вы с поухатанскими офицерами встречались на Доброй Надежде и в Китае? Там у вас знакомые... – сказал Шиллинг.

Среди моря – желтые и белые скалы в висящем с них тропическом лесу, дельфины прыгают из воды и запускают вверх из головы фонтаны. Полукругом стоят скалы, которые ночью светились красным светом. На островах, похожих на холмы, – избы рыбаков под травой. Сети на просушке на столбах, полукруглый пляж. Морская вода кажется густой, как синька. Стая сытых обезьян важно вышагивает гуськом по отмели, как породистые жеребцы на прогулке.

Путятин никогда в жизни не видел такой густой синей морской воды при таком чистом небе и таких важных обезьян, похожих на министров с портфелями.

Десятки чиновников сопровождают Путятина и Накамура. Слуги несут фонари разного цвета и формы. Ночью когда шли, то казалось, что в черном аквариуме плавали фантастические зеленые, красные и желтые шары, рыбы, чудовища, кубы и солнца. А теперь синь моря, солнце, уморительные обезьяны, желтая дорога и полная загадочность впереди. На фонарях еще видны тусклые иероглифы, как бы загадки и загадки.

– На колени! На колени! – раздавались крики самураев, шедших впереди.

Верховых лошадей вели в поводу, на седла никто не садился, они совсем нехороши.

Матросы завьючили коней, чтобы не мучить японских крестьян перетаскиванием тяжестей, как принято, когда путешествуют знатные личности. Для народа подобное шествие – тягло. Тут надо самим побродить; не у себя, где тройки подают.

Там, где дорога узка и скорей похожа на тропу, походный марш стихал, и все плелись по чаще и по желтой, высокой, уже зимней траве, переговариваясь между собой, как идущие гуськом шанхайские кули.