Цунами - читать онлайн книгу. Автор: Николай Задорнов cтр.№ 36

Тсутсуй и Саэмон но джо прибыли в Нагасаки. Тамошние бугё такие же упрямцы, как здешние симодские. Здесь вчера у Цкуси Суруга но ками в управлении пустым чаем напоили и спать пришлось в собственном футоне. Еще неизвестно, когда пришлют провизию и свежую рыбу. Можно простить. Здесь город еще только благоустраивается.

Все эти бугё, выживающие из ума князья, должно быть, не очень хотят признавать преимущества чиновника, рожденного в беднейшей самурайской семье и выслужившегося до одной из высших должностей. Это неуважение аристократов всегда преследует Саэмона но джо как проклятие. Почему же ему не желать изменения старого порядка и установления новых отношений Японского государства со всеми странами мира? А он при этом честно служит старому порядку, стараясь лишь спасти его от крушения.

В Нагасаки оба бугё ждали начала переговоров с иностранными эбису, вооружаясь. Войска были вызваны в Нагасаки из соседних княжеств и введены в город. Князья в должности бугё всюду выставили пушки и охрану. Кавадзи и Старика уверяли перед их отъездом по приглашению Путятина на русский корабль, что их увезут в Россию пленниками. Князь бугё велел нагрузить одно из судов порохом и подвести к борту «Паллады» к тому времени, когда на фрегате начнется прием японских уполномоченных. На случай, если Путятин вздумает увезти японское посольство, судно приказано было взорвать вместе с людьми и с «Палладой», чтобы заранее отомстить русским. Но Старик – Тсутсуй Хизен но ками – сам князь, поддержал Кавадзи твердо и решительно, и план воинственных бугё, в страхе сидевших за стенами в своем Управлении Западных Приемов, был отвергнут.

Путятин и его посольство при первой встрече на берегу вели себя очень достойно. На корабле они произвели еще лучшее впечатление. Особенно сам Путятин. А также Гончаров, Пещуров и Посьет. По общему мнению, которое сложилось потом у японцев во время деловых встреч, всем этим людям можно верить, они искренни. Особенно вежлив и приятен Гончаров. Это настоящий честный дипломат: всегда находил глубокие доказательства, говорил, что Япония должна добровольно открыться. Он часто шутил, всегда приятно и вежливо, и увлекал своими рассказами о Европе, о театрах там, о музыке и особенно о женщинах! Какой красивой представлял он будущую жизнь Японии! Он говорил о поездках японцев по всем странам мира и уверял Кавадзи, что с красавицей женой он мог бы ехать в Петербург, Париж и Лондон, все смотреть там и изучать. Какое впечатление произвела бы такая благородная супружеская пара!

Эскадра ушла, послы вернулись в Эдо и доложили о своих переговорах, а другие послы, во главе с Хаяси Дайгаку но ками, доложили о переговорах с Перри. В столице, в правительстве и обществе сложилось мнение, что хотя американцы богаче и у них совершенней корабли, больше матросов и оружия, но нет таких честных дипломатов и образованных, обходительных и искренних людей, как Путятин, Гончаров и Посьет.

– Фьюить… Фьюить… У-у-а-а! – грянули на улице.

Послышался ритмический свист. Кавадзи поднялся на ступеньки храма, закрыл за собою бумажную дверь в раме, оставив щель, и с любопытством ждал. Не зря рассказывал вчера Цкуси, как эбису дуют в трубы, свистят и поют.

Сверху хорошо было видно, как под холмом по одной из улиц, отбивая дружный шаг, появилась черная колонна усатых эбису с ружьями на плечах и в высоких шапках с перьями.

– А-а-а, у-у-у… – распевали они.

«Совсем как маленькие дети! Такие же звуки издают!» – подумал Кавадзи. А в то же время, как всегда, он замечал: все эти эбису бледны, поэтому выглядят очень старыми и уставшими.

Песня умолкла, некоторое время слышен был лишь гулкий топот грубых сапог. Потом грянул хор трубачей. Видно было, как они дули, напрягаясь, у них как будто красные мячики выкатывались над рыжими усами.

В садах среди красных камелий, под ветвями с апельсинами замелькали пестрые халаты женщин. Голые ребятишки с бамбуковыми палками на плечах выскакивали на улицу и шагали по сторонам отряда. Они подымали ноги и хлопали ими по земле, совсем как эбису.

Собаки со злобным лаем носились взад и вперед. Сзади отряда идут два матроса с бамбуковыми палками в руках и замахиваются ими на собак.

– А вот идет Можайский, – объяснил Накамура, – у него на плечах держится ящик с красками. У него рост шесть сяку. ^[67] и пять сун ^[68] Это их офицер и главный художник.

Путятин убедительно доказывал, что Японии пора открыться и сделать все возможное, чтобы избежать конфликта с сильными морскими державами, а тем временем стараться укрепить свое государство и завести международную торговлю.

Путятин сказал однажды в Нагасаки, что пришел сюда, чтобы силами России уравновесить силу Америки. Одно присутствие русских, по его словам, напомнит американцам, что надо действовать сдержанно.

Но не было ли сговора между Россией и Америкой? Слухи об этом доходили от американцев. Об этом же, как сообщается, говорит английский адмирал Стирлинг в Нагасаки. Но можно ли им верить, когда все эти государства находятся в постоянной взаимной вражде?

Через два месяца после ухода Путятина из Нагасаки правительство, изучив доклады Кавадзи и Тсутсуя, издало закон об отмене запрета строительства кораблей дальнего плавания. Это начало открытия страны. Открытие страны, как понимали это японцы, а не эбису. С сохранением достоинства и без обязательств перед иностранными государствами. И в этом немалая заслуга Старика и Саэмона но джо.

Но уполномоченные для приема американцев действовали совсем без достоинства.

Кавадзи и Старик пристально следили за их переговорами с Перри. Японскую делегацию возглавлял Хаяси Дайгаку но ками, ученый, глава Высшего Управления Наук. Кавадзи и прежде замечал, что ученые мудрецы, проповедники наук, человеколюбия, независимости, и просветители при встречах с сильными чиновниками выказывают слабость характера и низкопоклонство. Так именно вел себя Хаяси летом на переговорах с морским генералом Перри.

Договор с Америкой был заключен. Хаяси в восторге от американской науки, и все его ученые тоже. На прощальном приеме на американском пароходе один из самых знатных и высокопоставленных молодых людей в государстве, присутствовавший в числе гостей инкогнито, насмотревшись на огромную пушку на поворотном круге и испробовав ликеры, пришел от всего американского в такой восторг, что в конце пира кинулся к Перри и восклицал: «Японцы очень любят американцев!»

Успех американцев и слабость, выказанная японскими представителями на переговорах, вызвали общее приглушенное возмущение в столице. И конечно, глава правительства обратился за советом к князю Мито. Могущественный Мито Нариаки когда-то был в опале. Со смертью Верхнего Господина, когда воцарился молодой сиогун, не способный к управлению государством, главе и членам верховного совета при важных решениях нужно было советоваться с кем-то из старейших и почтеннейших родственников сиогуна. Князь Мито Нариаки – умнейший, признанный всеми тремя семьями царствующего рода; кроме того, он богат, у него свое огромное войско. Глава правительства Абэ Исе но ками, вельможа, ученый, со спокойным, до мягкой округлости сытым лицом, какие бывают у мудрых, но малоподвижных молодых людей, предложил князю Мито явиться в замок. Мито Нариаки стал главным советником правительства и при решении важных вопросов заменял еще слабого и неопытного сиогуна.