Цунами - читать онлайн книгу. Автор: Николай Задорнов cтр.№ 23

– Господа японцы, адмирал просит вас к себе. На нашем корабле адмирал. Немедленно пожалуйте.

Японцы стали грести к борту. Они перешли по трапу на «Диану». Через час довольные гости вышли от Евфимия Васильевича.

Через несколько дней, едва завиделась гора Фудзи, как облака окутали ее вершину. Сразу налетел шквал. Ночью заревел шторм.

– Фудзияма разъярилась… – говорили офицеры.

Утром над тучами снова выглянула вершина Фудзи, на этот раз черная как уголь.

Фрегат с трудом шел галсами против ветра. Фудзи на закате очистилась и стояла вся в красном.

По всей массе поднявшихся из моря скал-островов, по выступам каменных быков и по столбам в тропической зелени ударяли океанские волны. Все в пене, и все бушует в этих каменных лабиринтах.

– Какая грозная и величественная страна! – вдохновенно говорил Александр Можайский, когда фрегат «Диана» входил в бухту городка Симода. – Совсем не хризантемка и не гейша! Смотрите, как берег вдали крут и грозен.

– А как вы думаете, Елкин, с японками надо обходиться? – спросил барон Шиллинг.

– Да так же, как со всеми. Все то же самое, уверяю вас.

– Нет, что вы. Тут надо как-то особенно.

– Ну как?

– Я еще не знаю сам. Но чувствую, что здесь все какое-то особенное. Вот и хочу узнать у вас.

На душе у Алексея Николаевича было невесело. Пошел дождь. Ветер усиливался. «Что-то здесь нас ждет?»

Утром маленький рыбацкий городок виден был как на ладони. На берегу горной речки и по ущельям между высоких сопок тесно набито несколько сот лачуг. Как могли американцы признать этот порт пригодным для международной торговли?

Все чувствовали себя тут как петербургские щеголи, которым предстояло ходить по грязной деревенской улице.

Путятин смотрел из широкого окна на корме на эту сумрачную и тяжелую картину грозной природы и человеческой нужды, примостившейся всюду, где ухватился человек за клок удобной земли. Но на душе у него было светло.

Он знал, что он, а не Перри открыл Японию.

Первую бумагу в своей истории японцы подписали с ним, с Путятиным! Не из-за угля рвал на себе волосы Перри, а из-за этой бумаги. Он бумажная душа, ярыга из Штатов, и его мысли идут в кильватерной колонне за флагманскими докладами президенту. Не он открыл Японию! Не с ним подписана первая деловая бумага!

Разве не понятна интрига, которую сочиняют против Евфимия Васильевича? Адмирал Рикорд, горячая голова, представил патриотический доклад государю, предлагая послом в Японию отправить Муравьева из Иркутска, под тем предлогом, что сам он, Рикорд, будто бы только потому освободил из японского плена Василия Головнина, что, придя за ним в Японию, сказался камчатским губернатором. Японцы приняли это как дань соседнего уважения, очень им польстило будто бы, что сосед, русский бугё, явился с просьбой! Итальянская интрига! Хитрости! Муравьева вместо меня! Да со своей требовательностью куда бы он! Смирения нет у них ни у единого!

Из вежливости, чтобы не обижать Перри, и к нему Евфимий Васильевич обратился кротко. В долготерпении снисходительности обратился к командующему могущественным флотом с предложением действовать сообща.

Зная заранее, что Перри отвергнет или уклонится! Да и то не беда, кротость и янки выказать пришлось! Теперь на единственном корабле? Да, но с чувством дружбы к японцам и уважения к их стране! Вот с чем пришел Путятин, а не с камнем за пазухой! Потому и светлы его мысли.

В Нагасаки японцы подписали обязательство. В бумаге два пункта. Первый – обещание в будущем завести торговые отношения с Россией. Обещание второе – если за время отсутствия Путятина Япония подпишет договор с какой-либо другой державой, то все, что будет дано кому-либо, будет предоставлено и России! Чего же еще? Бог не оставит Россию и с единственным парусным кораблем.

«Но, в гневе явившись, Перри не мог не пустить в ход все средства, чтобы настроить против меня японцев. Если так? И тут долг мой не ссориться с японцами, понять их в беде, опровергать, конечно, но и помочь, протянуть им руку во грехе их зла, возбужденном против нас. Протянуть руку и способствовать выйти им из тины болота, куда ввергли их американцы».

Так думал Путятин, глядя на городок Симода в пасмурный день и ожидая прибытия японских уполномоченных из Эдо.

– А, Мориама Эйноскэ! Здравствуйте! – сказал по-голландски Посьет, встречая прибывшего на лодке переводчика.

– Знакомьтесь, господа, – сказал по-русски Константин Николаевич, обращаясь к офицерам, – это знаменитый Мориама Эйноскэ – главный переводчик на переговорах в Нагасаки. Он вел переговоры с коммодором Перри. Еще раньше встречался с англичанами и американцами. Какие важные новости, Эйноскэ? Значит, здесь при управлении бугё есть должность переводчика иностранного языка! Каково японцы действуют! А сами клянутся, что у них все по-старому.

Мориама Эйноскэ немолод. Несмотря на шарик на бритой голове, он больше похож на американца, чем на японца. Эйноскэ высок, строен, широк в плечах, с достоинством подымает голову. У него седина в висках, длинное лицо и крутой энергичный нос. Он чем-то похож на боксера, накинувшего на могучие плечи японский халат.

В Нагасаки Эйноскэ ползал на коленях, лежал плашмя на полу и втягивал в себя воздух после каждой фразы, как бы показывая, что не смеет дышать в присутствии представителей своего правительства. А теперь стал похож на джентльмена, держится прямо, не сгибается в вечном полупоклоне, его сухая широкая грудь выдается из-под халата, вид гимнаста. Умный холодный взгляд. А когда-то, как говорят, участвовал в допросах и пытках американских и английских моряков, попадавших после кораблекрушений в Японию.

– Как же вы не знаете, Эйноскэ, что заключен договор? – спрашивал Посьет по-голландски. – А мы читали об этом в газетах.

– В газетах? А где газеты выходят? – беря в руки «Чайна мэйл» и сидя в кресле прямо, спрашивал Эйноскэ. – Ах, в Гонконге! А-а! – разочарованно добавил он.

– А мы встретили Кичибе в Хакодате.

– У него, знаете, вырос сын и тоже стал переводчиком. Ему доверяли работать с американцами.

– Теперь и вы говорите по-английски?

– Да, немного…

– Что же было с американцами?

Одна из причин экспедиции Перри тщательно скрывалась американцами по ее мнимой незначительности. Они знали суть дела лучше, чем европейцы. Русские появились на Сахалине и на так называемом Татарском берегу. Об этом поступали многочисленные неофициальные сведения от китобоев. Об этом упоминали в американских газетах. И об этом были официальные сведения, поступавшие от дипломатов из Европы.

Не зная истории русского Приамурья в семнадцатом веке и предшествовавших и последующих событий, американцы хотели видеть в появлении русских на южных берегах Охотского моря лишь проявление экспансии. Морские офицеры России сделали несколько попыток ограничить промыслы американских китобоев. Пока у русских для этого еще не было достаточно средств, и они вскоре отказались от таких намерений. Но цели их очевидны, и, окрепнув, они последуют им. В будущем они могли оказаться опасными, тем более что на Американском континенте им принадлежат пространные территории и отличные гавани.