Жизнь Рембо - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Робб cтр.№ 47

Несколько дней спустя Лепеллетье пригласил Верлена и его «подругу» на ужин, чтобы убедиться, что они выучили свой урок. Верлен все время подливал Рембо вина, и тот сумел преодолеть свою застенчивость и вознамерился вступить в общий разговор. Он обозвал Лепеллетье (фразой, которая впоследствии была применена к сюрреалистам) ^[275] «почитателем покойников», так как он видел, как тот снял шляпу перед похоронной процессией. Лепеллетье, который недавно потерял мать, показался Рембо невыносимым ханжой. Он осмелился даже угрожать гостеприимному хозяину десертным ножом. «Я силой усадил его обратно на свое место, – вспоминал Лепеллетье, – сказав, что я недавно побывал на войне и, если меня не напугали пруссаки, то это навряд ли удастся сделать такому сорванцу, как он». Рембо закончил вечер в облаке дыма ^[276].

Это было не последнее слово об общественной жизни Рембо в Париже. Он действительно делал серьезные попытки сделать карьеру. Легенда о том, что Виктор Гюго гладил его по голове и называл его «Шекспиром в младенчестве», недостоверна, хотя резкая реплика Рембо может быть вполне подлинной: «Этот старый тупица действует мне на нервы» ^[277]. Верлен был в хороших отношениях с семейством Гюго и вполне мог взять Рембо с собой на один из его эклектических вечеров. Рембо не всегда напивался в кабаках и питался из мусорных баков. Дневник Эдмона Гонкура явно свидетельствует о личном знакомстве или, по крайней мере, рукопожатии: «Этот человек [Рембо] был олицетворением порочности. Он вызвал во мне воспоминание об ужасной руке – руке Думоллара» (знаменитого убийцы молодых служанок) ^[278].

К смятению Верлена, Рембо даже удалось избавиться от своего провинциального акцента, что предполагает серьезную уступку условностям Парижа. Он также написал два стихотворения, которые так странно предосудительны, что они были зондированы, без особого успеха, на скрытые признаки подрывной деятельности: Tête de faune («Голова фавна») – безупречная парнасская пастораль, и Les Corbeaux («Вороны»), где «войско» воронов кружит над изрезанными колеями полями, желтыми реками и разрушенными деревушками:

«Вороны» были опубликованы без ведома Рембо в «Ревю де Пари» в сентябре 1872 года. Это было единственное стихотворение Рембо, опубликованное во Франции в период между 1870 и 1882 годами ^{[279] [280]}.

Доказательство попыток Рембо казаться респектабельным можно найти на второй фотографии Каржа, которая, вероятно, была сделана в декабре. Волосы, неподвластные гребню, галстук вот-вот развяжется, но лицо уже научилось сотрудничать с камерой. Взгляд вдаль получился вполне. Именно этот постановочный портрет, который Изамбар и Делаэ считали менее реалистичным, чем октябрьская фотография, ассоциируется с Рембо.

Это портрет Рембо, притворяющегося поэтом. Критики, как и родители, не всегда отдают предпочтение наиболее реалистичному изображению своих любимцев. Толстощекий школьник на октябрьской фотографии смотрит прямо в объектив и выглядит слишком юным, чтобы написать такой шедевр, как «Пьяный корабль». Лицо поэта на декабрьской фотографии не кажется мальчишеским, а зачарованный взгляд заслужил самых лестных отзывов. «Его глаза – звезды! – рассыпался Жан Кокто в 1919 году. – Он выглядит как материализовавшийся ангел» ^[281].

Сравнение двух фотографий показало удивительную деталь: куртка и жилет (скрывающие сомнительно белую рубашку) идентичны. Рембо, должно быть, сохранил свой лучший костюм в относительно приличном состоянии. Когда один из зютистов, журналист по имени Анри Мерсье, дал ему немного денег на одежду, Рембо пошел на рынок Марш-дю-Тампль и купил синий костюм с бархатным воротником ^[282]. Это был костюм молодого поэта, который хотел угодить публике, не предназначенный для Hôtel des Étrangers.

Самодовольные педанты, такие как Лепеллетье, не поощряли его следовать этим курсом. Репутация Рембо как катастрофического гостя распространялась. Отзывы свидетелей этих званых ужинов, кажется, лишили его всех хороших рекомендаций: он не был мужчиной в полном смысле слова, да и к среднему классу его можно было отнести с натяжкой. Для Лепеллетье «он выглядел, как мальчишка, сбежавший из исправительного заведения для малолетних преступников» ^[283]. Воспоминания Малларме о его единственной встрече с Рембо – это красивое невротическое резюме его предполагаемых изъянов, написанное в лайковых перчатках витиеватого синтаксиса. Малларме представил Рембо светским мутантом, сбежавшим из романа Золя: «Было в нем что-то дерзко или извращенно вызывающее, напоминающее о работающей девушке, в частности прачке, из-за огромных, красных от язв рук – результат пребывания то в горячей, то в холодной воде, – рук, которые у мальчика свидетельствовали бы о более ужасных профессиях. Я узнал, что эти руки написали несколько изящных строк, все неопубликованные. Рот, мрачный и насмешливый, не продекламировал ни одной» ^[284].