Жизнь Рембо - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Робб cтр.№ 112

Письмо ясно отражает удрученное состояние Рембо. В каждой строке возникают все новые страхи: еврофоб, воспоминания о котором растают как мираж; седой колонист, который вернется, как Абель Мэгвич ^[697], чтобы злорадствовать по поводу собственной одаренности. Это была мечта самопровозглашенного неудачника: вырастить сына, успехи суперобразования которого искупят каждую ошибку родителя и превратят растраченную впустую жизнь в чистую прибыль. Слова имеют долгую память. Через десять лет после «Одного лета в аду» Рембо еще может вызвать в памяти затхлый запах «зеленой, как капуста» Библии. Его письмо было полно цитат из Ветхого Завета: «нехорошо быть человеку одному»; Адам родил сына «по образу Нашему [и] по подобию Нашему»; «…я буду изгнанником и скитальцем на земле». Когда он позволил ручке фонтанировать его воспоминаниями, он по-прежнему был «рабом своего крещения».

В действительности Рембо вернулся в Харар с новым решением. Теперь, когда он стал единственным управляющим конторой, он поставил вопрос о ее реформировании с рвением римского губернатора. Его аппетит к «несказанным испытаниям» был сильнее, чем когда-либо.

На этот раз Рембо обеспечил себе надлежащее домашнее хозяйство. Он нанял смышленого мальчика-харари тринадцати лет по имени Джами Вадаи ^[698]. Как и большинство европейцев в Африке, он также завел местную женщину ^[699]. По одним сведениям, эта женщина была родом из племени аргоба, которое населяло страну между Хараром и Бубассой и, как говорили, происходило от португальских поселенцев XVI века. В Южной Абиссинии женщин-компаньонок часто покупали у торговцев или родителей, как правило, для практических целей – приготовления пищи, уборки, ухода за больными и обучения языку.

Языки, о которых Рембо упоминал так пренебрежительно в своем письме как о простом интеллектуальном хаосе, были жизненно важными инструментами для расширения торговой империи и для того, чтобы оставаться в живых ^[700]. Рембо, как известно, освоил или имел некоторые практические знания арабского, амхарского (сейчас государственный язык Эфиопии), адари или харари, оромо (или галла) и сомалийского. Возможно, он говорил на языке аргоба (близкородственный амхарскому языку) и тиграйском: епископ Харара говорил Ивлину Во, что Рембо жил одно время с женщиной из племени тиграй. По сведениям из анонимного источника, который опросил несколько знакомых Рембо в 1911 и 1913 годах и который теперь может быть идентифицирован как эксперт эфиопских языков по имени Марсель Коэн ^[701], Рембо также говорил на языке, называемом коту (Kotou). Он, возможно, был первым и последним европейцем, освоившим коту, поскольку этот язык исчез к 1937 году.

В большинстве случаев можно было обойтись небольшим словарным запасом. Исследователь Жюль Борелли, который путешествовал вместе с Рембо в 1887 году, без особого труда создал список полезных фраз на трех эфиопских языках, возможно с помощью Рембо: «Они ударили его своими копьями, он мертв», «Вы видите слона?» и восклицание, которое вряд ли имеет практическую пользу: «Вот носорог: бежим!» ^[702]

Рембо теперь вошел в один из наиболее продуктивных и увлекательных периодов своей жизни. Под его руководством харарское отделение стало базой для целой серии экспедиций, целью которых было открыть неизвестную часть Африки торговцам, путешественникам, политическим шпионам и миссионерам.

Это отнюдь не очевидно, если рассматривать письма Рембо в качестве единственного источника. Без Альфреда Барде, например, ничего не было бы известно об историческом путешествии Рембо в Бубассу; а без итальянского исследователя Пьетро Саккони не было бы никаких записей о его трехдневном путешествии на север с Саккони и Ригасом, чтобы расследовать слухи о том, что Менелик, король области Шоа, собирается вторгаться в Харар.

По словам Саккони, они вышли на рассвете 13 июня 1883 года и поехали верхом к амхарским горам по длинным плоским долинам, поросшим оливковыми деревьями, тутовыми рощами, молочаем и мимозой. Они миновали неизвестные озера, проскакали через враждебные деревни племен иту, галла, сжимая поводья в одной руке, а револьвер – в другой. В конце концов они достигли Варабейли, где голодные беженцы скрывались от истребления ордами короля Менелика. Боко показал им дерево, где был убит Люсеро. Они сфотографировали его и вернулись в Харар, не останавливаясь, чтобы поесть или попить, как объяснял Саккони: «При путешествиях через земли галла первым условием является скорость. Мы должны миновать их как метеоры, потому что, если им дать время подумать, мы пропали. Горе тому путешественнику, который посылает кого-то вперед!» ^[703]

Еще более замечательную экспедицию удалось обнаружить лишь с помощью подробной хронологии. Рембо, по-видимому, вернулся в Харар весной 1883 года не из Зейлы, а с французской угольной станции Обок ^[704]. Это означало, что он был первым европейцем, который пересек области свирепых данакильских воинов с севера на юг, не завершив свое путешествие трупом. Годом раньше человек по фамилии Арну, который представил европейскую цивилизацию царству Шоа в виде ружей и бренди, был зарезан в Обоке соплеменниками данакилов. То же племя было в ответе за двадцать смертей европейцев в период с мая 1881 года по октябрь 1883 года. Даже в 1927 году регион был назван одним американским исследователем terra incognita; северо-восточной части «наверное, нельзя достичь без применения силы не менее тысячи хорошо вооруженных людей» ^[705].