Жизнь Гюго - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Робб cтр.№ 62

«Лукреция Борджа» стала второй половиной дилогии, задуманной в то же время, что и «Король забавляется», и «в том же месте его души». По версии Гюго, темой первой из двух пьес было «отцовское чувство, которое освящает физический недостаток», темой второй – «материнское чувство, которое очищает нравственное уродство».

Это решительное рассечение крупного произведения пополам – то, что студенты называют «ценной цитатой». Она очень типична для Гюго. Неудивительно, что экземпляры его книг в университетских библиотеках больше прочих испещрены аннотациями и звездочками, как будто стремятся вернуться к стадии рукописи. Иногда правки избегают лишь несколько строчек из его предисловий, чаще всего самых красноречивых. Вкратце сюжет пьесы едва ли делает честь бурному воображению Гюго. Лукреция Борджа влюбляется в молодого сироту Дженнаро, которого она случайно отравляет вместе с другими заговорщиками, врагами Борджа. Дженнаро, желающий отомстить за смерть лучшего друга, закалывает Лукрецию кинжалом. Умирая, она открывает ему страшную правду: «Я твоя мать!» – с оттенком радости в голосе. Такой психологический поворот сочли совершенно неправдоподобным.

Описывать молодого человека, равнодушно отнесшегося к мольбам своей матери и своей вероятной любовницы, – странный способ демонстрировать «очищающую» силу материнства. С точки зрения Дженнаро, настоящая трагедия, которая окутывает мраком всю нравственную Вселенную, – это бесполезность инстинкта: «О нет! Моя мать – не такая женщина, как вы, синьора Лукреция! О, я чувствую ее в моем сердце, я вижу ее в грезах моей души – такой, какая она есть… Сердце сына не ошибется насчет матери… Что-то во мне говорит, говорит громко, что моя мать не из числа тех демонов, которых много среди вас, нынешних красавиц, – кровосмесительниц, развратниц».

Репетиции продолжались, и дело все больше выглядело так, словно дилогия Гюго – своего рода месть.

На предварительной читке пьесы его внимание привлекла молодая актриса по имени мадемуазель Жюльетта. Гюго помнил, что уже видел ее несколько месяцев назад – возможно, на приеме по случаю премьеры одной из пьес Дюма. Она показалась ему «бледной, черноглазой, молодой, высокой и лучезарной» ^{498}. Почему он не заговорил с ней тогда? Потому что «бочка с порохом боится искры» – образ, подразумевающий, что влечение к представительнице «опасной», позорной профессии, которая, скорее всего, происходила из низов, сродни тому любопытству, которое побуждало его наблюдать за бунтом с близкого расстояния.

В начале 1833 года, когда репетиции шли полным ходом, сближение было неизбежно. Мадемуазель Жюльетта упросила режиссера Ареля дать ей крошечную роль княгини Негрони, которая приносит яд, дипломатично объявив: «В пьесе г-на Виктора Гюго не существует маленьких ролей». И Гюго согласился, несмотря на то что Жюльетта очень нервничала на сцене и часто забывала слова.

Похоже, он немедленно влюбился: то было первым уколом сильнодействующего наркотика, следы которого заполняют его творчество памятными описаниями важного мига: «В тот день, когда вам покажется, что от проходящей мимо вас женщины исходит свет, вы погибли, вы любите. Тогда вам остается одно: думать о ней так неотступно, что она будет принуждена думать о вас» ^{499}.

Окружающие замечали лишь забавные последствия происходящего. Актеры и журналисты, сидевшие на репетициях «Лукреции Борджа», веселились, видя, как барон Гюго, насупившись, надвинув зеленый козырек на глаза, поправив подтяжки (подробность, отмеченная Жюльеттой), обращается со второразрядной актрисой как со знатной дамой. К актрисам принято было фамильярно обращаться на «ты». Он стоял с секундомером в руке, засекал время каждого действия ^{500}, учил дикции опытных актеров. Зато с Жюльеттой он держался непривычно мягко. Ведущий актер Фредерик Леметр, большой знаток психологии актрис, все понял раньше других: «Она завоюет его, сказав: „Вы гений!“ – и удержит, сказав: „Вы красавец!“» ^{501}

Тем временем Гюго наводил справки у Ареля. То, что он узнал о Жюльетте, вполне могло его отпугнуть. С другой стороны, появлялась возможность на личном опыте проверить то, что он утверждал в «Марион Делорм»: падших женщин можно «спасти» любовью.

Жюльенна Жозефина Говэн родилась в Фужере, в Бретани, 10 апреля 1806 года. Родители ее, портной и домохозяйка, умерли, когда девочке не было и двух лет. Ее взял на воспитание дядя, сотрудник береговой охраны по фамилии Друэ. Пока он охотился на контрабандистов, Жюльетта свободно бегала по всей Бретани – Гюго усмотрел здесь сходство со своей матерью. Когда маленькой дикарке исполнилось десять лет, ее отправили в Париж, в монастырь Монтань-Сент-Женевьев. Она выросла в сердце Латинского квартала, в тихом, старинном заведении, ставшем одним из прототипов монастыря Малый Пикпюс в «Отверженных».

К 1825 году она вышла в большой мир, где вскоре для нее не осталось никаких тайн. Мадемуазель Друэ позировала скульптору Джеймсу Прадье, благодаря чему ее образ сохранился в виде «города Страсбурга» на площади Конкорд ^{502}. Эротические скульптуры, изваянные с нее, продавались частным коллекционерам ^{503}. Прадье, которому тогда было около тридцати пяти лет, нравилось считать себя ее опекуном. Его письма к Жюльетте, подписанные «твой друг, любовник и отец», образуют вполне бальзаковский сборник наставлений для молодых актрис. Именно Прадье посоветовал ей взять псевдоним «Мадемуазель Жюльетта»: «По-моему, совершенно бессмысленно выдавать себя за замужнюю женщину… это уменьшает любопытство, ибо, как тебе известно… всякий раз, как мужчина предлагает помощь, он надеется. Поэтому, в определенных случаях, ты не должна убивать эту надежду» ^{504}. Вместе с советом он подарил ей ребенка, дочь Клер. Девочка жила у отца.

После 1826 года у Жюльетты было не менее четырех любовников, в том числе миллионер князь Анатоль Демидов, бывший муж племянницы Наполеона Матильды, – смуглый человечек, который поселил ее в квартире на улице Л’Эшикье, – а также журналист Альфонс Карр, который занял у нее все деньги и так и не вернул. «Заложи свои драгоценности, если понадобится, и ссуди мне 500 франков, – писал он. – Я без колебаний и угрызений совести заберу половину твоего маленького состояния… И вообще, моя красоточка, не понимаю, как мне удастся жить в разрыве с тобой» ^{505}. Сегодня Карра помнят за афоризм Plus ça change, plus c’est la même chose («Меняй не меняй – результат один»).