Три дня и вся жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Пьер Леметр cтр.№ 43

Антуан снова тронулся, свернул вправо. Бог ты мой, он опаздывает уже на полтора часа, в приемной полно народу! Тем хуже, подождут; впрочем, они всегда ждали… Жители Боваля очень скоро увидели в Антуане хорошего доктора. Ведь они давно знали его мать.

Он затормозил возле крыльца, оставил ключи в машине, вышел, пригибаясь, чтобы защититься от дождя, и вошел в просторный дом. Он здесь не задержится, но он обещал, а поэтому приехал. Здравствуйте, доктор, мы не надеялись увидеть вас в такое время, давайте пальто. Она в нетерпении, ну, вы знаете.

Да, но она всегда делала вид, что занята другим. Когда он вошел в комнату, она подняла на него удивленный взгляд: ах, это вы? Каким попутным ветром вас принесло?..

Барышне был уже тридцать один год, выглядела она лет на пятнадцать старше. Она была чудовищно худа, но Антуан знал, что этот остов еще десятки лет не сдастся смерти. Даже если Барышня когда-то и хотела умереть, это желание давно прошло. Как у Антуана желание бежать…

Он придвинул стул, порылся в своем чемоданчике и, бросив вокруг долгий пристальный взгляд, вытащил оттуда плитку шоколада, которую тут же сунул под покрывало Барышни. Это была тайна для вида, все, включая доктора, который был ее главным «поставщиком», знали, что ей нельзя и что она его ест.

Барышня незаметно приподняла край покрывала, чтобы посмотреть фирму производителя, и скривилась:

– Вы не умеете проигрывать, доктор…

Они начали играть в шашки, когда Антуан заменил доктора Дьелафуа в доме хроников, но никогда не успевал закончить партию.

Тогда Барышня предложила играть по электронной почте. Антуан продумывал свои ходы в машине, отвечал, входя к пациенту, получал ответ во время осмотра и снова отвечал, когда выходил. Барышня была права, он не умел проигрывать. Не из-за поражения, а из-за своего систематизма: с ней он никогда не выиграл ни одной партии. И каждый раз, проиграв, приносил ей шоколадку.

– Я не могу задержаться, опаздываю уже на два часа.

– Ну и что, ваши пациенты разойдутся, может, от этого им будет только лучше. И завтра вы увидите, что все они здоровы!

Всегда одна и та же песня, будто они сто лет женаты. Антуан схватил ледяные костлявые пальчики Барышни, которые жадно впились в его руку. Спасибо, до скорого.

Возвращение под дождем. Боваль.

За последние годы город изменился. Парк Сент-Эсташ оказался удачной затеей. В сезон сюда приезжали со всего региона. Семейный парк, близость к городу, проект имел успех. Господин Вейзер дал возможность городу принять правильное решение. Его сын был избран в первом же туре. Благодаря туризму образовались новые рабочие места, торговцы были довольны. А город, которым довольны торговцы, – это город, довольный собой.

Кстати, такие перемены совпали с возрождением деревянной игрушки. Утратив свою популярность в девяностые, она под натиском экологов снова вошла в моду у французов. Население опять полюбило паровозики из ясеня и еловые волчки. Существовавшее с тысяча девятьсот двадцать первого года предприятие Вейзера почти достигло докризисного уровня занятости.

Переполненная приемная, душно, запотевшие стекла.

Антуан приоткрыл окно, что без него никто не осмелился сделать. Бросил всем общее «здрасте» и махнул рукой, извиняясь за опоздание. Послышался ропот одобрения: всем нравилось, что их доктор нарасхват. Его занятость гарантировала качество.

Антуан узнал господина Фремона, Валентину, господина Ковальски.

Доктор Дьелафуа согласился передать свою практику Антуану со всем восторгом, на который был способен. Страсть, которую он питал к работе, навела Антуана на мысль, что доктор откажется уйти, предложит сотрудничество, будет непрестанно вмешиваться. Ничего подобного. Продав кабинет, он тут же уехал во Вьеи Три, город на севере от Ханоя, и стал ухаживать за своей восьмидесятилетней матерью, которую не видел лет пятьдесят. Покидая своих пациентов, господин Дьелафуа оставил Антуану необыкновенно подробные медицинские карточки. Даже чересчур, но таково было требование старого доктора, он хотел все знать о самых сложных случаях.

Так Антуан и обнаружил, что господин Ковальски тоже посещал доктора Дьелафуа, но к нему в кабинет он не входил еще ни разу. Что касается Валентины, тут следовало бы поторговаться, она по шесть раз в год просила больничный и всегда приходила в сопровождении своих многочисленных малышей, чтобы растрогать или разжалобить. С ней Антуан вечно давал слабину: сперва противился, но под конец непременно выписывал бюллетень. Он не признавался даже самому себе, но с Валентиной ему всегда было не по себе: она занимала свое особое место в его истории. Прежде всего это девушка, покалеченная исчезновением младшего братишки, сестра ребенка, которого убил Антуан.

Он неторопливо приступил к третьему этапу своего рабочего дня: разобрать документацию, проверить, все ли в порядке, положить папку с делами в верхний ящик, единственный, который он запирал, скорей машинально, нежели из соображений безопасности. Десятилетний ребенок в считаные секунды легко открыл бы его ножом для разрезания бумаги. Непонятно почему, но именно там он хранил ответ Лоры на сообщение, которое он одним махом написал ей. Лора (не «любимая» – не оставлять ей ни малейшей лазейки), я от тебя ухожу (следует выражаться просто, ясно, решительно), пространный рассказ про Эмили, женщину, которую он на самом деле всегда любил, которая от него забеременела и на которой он собирается жениться, и так даже лучше, потому что я сделал бы тебя несчастной и так далее. Такое вполне идиотское письмо, лживое и предсказуемое, из разряда тех, что все трусливые слабаки адресуют всем женщинам, которых наконец решаются бросить.

Лора ответила мгновенно, на большом листе бумаги слева вверху значилось: «Ладно».

Он сложил его, убрал в ящик и закрыл на ключ. А со временем даже почти про него забыл.

Антуан выписал Валентине листок нетрудоспособности на неделю, а потом принял господина Ковальски, высохшего, с невыразительным голосом и размеренными четкими движениями. Антуан послушал его сердце. Усталое. Измеряя давление, краем глаза глянул в его карточку, да-да, он помнит, господин Ковальски вдовец, Антуан быстро подсчитал его возраст – шестьдесят шесть лет…

– Ну что же, вирус…

Господин Ковальски вежливо улыбнулся: от судьбы не уйдешь. Выписывая рецепт, Антуан, как всегда, давал разъяснения, подчеркивал дозировку и способ применения, старался писать разборчиво, никакого снобизма.

Закончив, он убрал карточку пациента, проводил его до двери и пожал руку.

Со стула в приемной уже поднялся господин Фремон, но Антуан, охваченный внезапным порывом, не дав себе времени подумать, произнес:

– Господин Ковальски…

Все повернулись к двери.

– Э-э-э… вы не могли бы зайти еще на минуточку? – спросил Антуан.

Он бросил извиняющийся взгляд на господина Фремона: это ненадолго, вы позволите…