Зулейка Добсон, или оксфордская история любви - читать онлайн книгу. Автор: Макс Бирбом cтр.№ 43

Cтраница 43

И нельзя сказать, что вежливо побуждать ее признаться в любви, в ответ не предлагая своей. И однако, однако же, в каком бы благодушном настроении он ни находился, он не мог сам себя обмануть, что у него к ней могли быть иные чувства, кроме благодарности. Обмануть ее? Неправда была бы весьма неуместной платой за всю ее доброту. Кроме того, так ей можно вскружить голову. Какой-нибудь небольшой знак благодарности — какая-нибудь безделушка на память — вот все, что он ей мог предложить… Какая безделушка? Булавка для шарфа ей подойдет? Запонка? Что-нибудь еще сов… Эй! вот же, крайне удачно лежит у него в камине: пара сережек!

Он извлек из камина розовую жемчужину и черную и позвонил.

Чувство драматической уместности требовало дождаться, когда девица уберет стол, прежде чем к ней обратиться. Если она возьмется за это дело после того, как откроет свою любовь и примет от него дар и прощальное слово, пошлый контраст будет огорчителен для них обоих.

Он, однако, наблюдал ее за работой с некоторым нетерпением. Пыл его поминутно остывал. Жаль, что он из бутылки с нефильтрованным портвейном, которую она убирала в сервант, выпил только три бокала. Прочь сомнения! Прочь сознание неравного положения! Момент самый подходящий. Нельзя его упускать! Вот она собрала скатерть, вот уже уходит.

— Постойте! — заговорил он. — Мне есть, что вам сказать.

Девица обернулась. Он заставил себя встретиться с ней взглядом.

— У меня составилось представление, — сказал он сдавленным голосом, — что вы ко мне питаете чувства иные, нежели просто уважение. Так ли это?

Залившись румянцем, она попятилась.

— Пожалуйста, — сказал он, вынужденный продолжать то, что начал, — тут нечему стыдиться. И уверен, вы не сочтете праздным мое любопытство. Верно ли, что вы… меня любите?

Она попробовала заговорить, но не смогла. Тогда она кивнула.

Облегченно вздохнув, герцог приблизился к ней.

— Как вас зовут? — спросил он мягко.

— Кейти, — хватило ей воздуха ответить.

— И давно, Кейти, вы меня любите?

— С тех пор, — запнулась она, — с тех пор, как вы сняли квартиру.

— У вас, конечно, нет привычки делать своим кумиром всякого жильца вашей матушки?

— Нет.

— Могу ли я похвастаться, что первый завладел вашим сердцем?

— Да. — Она сделалась бледной и мучительно дрожала.

— И верно ли я понимаю, что ваша любовь совершенно бескорыстна?.. Вы меня не понимаете? Поставлю вопрос иначе. Вы любили меня, не надеясь на взаимность?

Она бросила на него быстрый взгляд, но тут же растерянно потупилась.

— Ну полно! — сказал герцог. — Вопрос мой несложен. Кейти, вы хотя бы на мгновение верили, что я могу вас полюбить?

— Нет, — прошептала она, — никогда не смела на это надеяться.

— Именно, — сказал он. — Вы никогда не надеялись ничего приобрести благодаря вашей привязанности. Вы не готовили мне западню. Вас не поддерживала мечта сделаться герцогиней, у которой платьев больше, чем она в силах надеть, больше мишуры, чем она в силах разбросать. Я рад. Я тронут. Вы первая женщина, которая так меня полюбила. Или, — пробормотал он, — практически первая. А другая… Ответьте мне, — спросил он, напряженно над ней нависнув. — Если бы я сказал, что люблю вас, разлюбили бы вы меня?

— Ах, ваша светлость! — воскликнула девица. — Нет, конечно. Разве посмела бы…

— Довольно! — сказал он. — Допрос окончен. Я вам кое-что хочу подарить. У вас проколоты уши?

— Да, ваша светлость.

— Тогда, Кейти, окажите мне честь, приняв этот дар. — С этими словами он положил в ее руку черную жемчужину и розовую.

Вид их на миг прогнал все другие чувства в той, что получила этот дар. Она забылась.

— Батюшки светы! — воскликнула она.

— Надеюсь, вы будете всегда носить их ради меня. — сказал герцог.

Ответ ее был односложный. Слова замерли на ее устах, а из глаз полились слезы, через которые различимы были жемчужины. Они качались в ее смятенном мозгу, свидетельствуя, что ее любит — любит он, который еще вчера любил другую. Это так неожиданно, так прекрасно. Ее можно было (настаивает она по сей день) сбить с ног перышком. Герцог, увидев ее волнение, показал на кресло и велел ей сесть.

В этой позе мысли ее прояснились. Закралось подозрение, за ним беспокойство. Она посмотрела на сережки, затем на герцога.

— Нет‚— сказал он, неправильно истолковав ее вопросительный взгляд. — Это настоящий жемчуг.

— Дело не в этом, — сказала она дрожащим голосом, — а в том… в том…

— Что это подарок мисс Добсон?

— Подарок, говорите? Тогда, — поднявшись, Кейти бросила жемчужины на пол, — обойдусь без них. Я ее ненавижу.

— Я тоже, — сказал герцог в порыве откровенности. — Нет, конечно, — добавил он спешно. — Пожалуйста, забудьте, что я сказал.

Кейти пришло в голову, что мисс Добсон не обрадуется, если ей, Кейти, достанутся ее жемчужины. Она их подняла.

— Впрочем… впрочем… — Снова ее одолели сомнения, и она перевела взгляд с жемчужин на герцога.

— Говорите, — сказал он.

— Вы надо мной не потешаетесь? Не желаете зла? Меня хорошо воспитали. Мне говорили, чего беречься. И то, что вы сказали, так странно. Вы герцог, а я… я всего лишь…

— Высокое сословие имеет право на снисхождение.

— Да, да! — воскликнула она. — Я понимаю. Как я могла о вас дурно подумать. И любовь всех равняет, не так ли? любовь и начальное образование. Мое положение далеко от вашего, но я, несмотря на него, хорошо образована. Я больше выучила, чем почти все настоящие леди. Я в четырнадцать лет уже закончила седьмой класс. ^[98] Я была одной из самых успевающих девочек в школе. И я с тех пор не перестала учиться, — горячо продолжала она, — Я с пользой провожу каждую свободную минуту. Я прочла двадцать семь из «Ста лучших книг». Я коллекционирую папоротники. Я играю на пианино, когда только… — Она запнулась, вспомнив, что ее музыкальные упражнения всегда прерывались звонком герцога и вежливой просьбой их прекратить.

— Рад узнать о ваших достижениях. Они безусловно делают вам честь. Но… не вполне понимаю, зачем вы их перечисляете.

— Я не хвастаюсь, — отвечала она. — Я это сказала только потому, что… неужели вы не понимаете? Если я не невежда, я вас не опозорю. Никто не скажет, что со мной вы себя растратили.