Уставшая от любви - читать онлайн книгу. Автор: Анна Данилова cтр.№ 40

Мы с Катей переглянулись.

— Да вы проходите в дом, не стойте на солнце. — Хозяйка пригласила нас в дом, не понимая еще, что впустила туда огнедышащих драконов.

Мы разговаривали с ней ни о чем, попивая холодный компот и разглядывая все, что могло указать нам на серьезное улучшение материального состояния. И как бы тщательно хозяева ни скрывали это от посторонних глаз, в особенности от тех, кто заглядывал в их дом часто (любопытные соседи, родственники, особенно участковый), кое-что их выдавало с головой. Все было замаскировано, но не настолько, чтобы укрылось от наших с Катей глаз.

Заведя беседу о Лобанове, о жителях, семье, Катя манипулировала хозяйкой, как хотела, лишь бы отправить ее куда-нибудь из кухни. Кухня — это домашний очаг, здесь есть такие места, где что-нибудь да выдаст с головой разбогатевших бедняков.

Перова бегала постоянно в комнату. Вынося Кате то альбом с семейными фотографиями, то носовой платок, то пепельницу для меня… Во время ее отсутствия нами были обнаружены следующие улики, свидетельствующие о том, что на семью обрушилось несметное богатство.

Так, в холодильнике за банками со сметаной мы увидели две запечатанные баночки с черной икрой.

— Сто грамм по семь с полтиной тысяч, — вздохнула Катя, — это сколько же ей, Наденьке-то нашей, надо литров молока надоить, пусть даже по двести рублей литр, чтобы купить хотя бы одну баночку!

На кухонном шкафу, на самой верхотуре, прикрытую старым полотенцем, мы разглядели новенькую цветную коробку с кухонным комбайном «Китчен Айд». Это вообще астрономические деньги! Да и зачем обыкновенной крестьянке такая зверь-машина в шестьдесят тысяч рублей?

— Королевские креветки! — Катя выудила из помойного ведра упаковку из-под морского деликатеса. — Не помню, когда покупала, хотя я как бы не бедствую. Хорошие креветки стоят под восемьсот рублей за килограмм. А наши-то Перовы решили пуститься во все тяжкие!

Пока Катя рыскала по кухне в поисках доказательства внезапного (наверняка преступного) обогащения Перовых, я вышла на крыльцо, прошла пару шагов и увидела захиревший под окнами дома розовый куст.

Не знаю, что толкнуло меня пройти дальше, под навес, и через сарай выбраться наружу, в сад, вернее, огород с картошкой и бледно-зелеными кляксами молодой капусты на грядках. Справа от меня смердела куча коровьего навоза. И так эта куча не вязалась с американским кухонным комбайном, что я и сама выматерилась отчаянно. Я бы и ушла, задумавшись о несправедливости бытия, если бы не заметила торчащий из кучи дерьма белый с черным кантом треугольник, сильно смахивающий на угол автомобильного номера. Изловчившись, чтобы не поскользнуться на дерьме, я с помощью вил, обнаруженных в сарае, вытащила это сокровище наружу. Достала телефон и сфотографировала. Сердце мое колотилось, меня тошнило, я была близка к обмороку: это были номера моей машины!

Я позвонила Мишину, тихо, чтобы меня никто не услышал (откуда мне было знать, может, по всему хозяйству Перовых расхаживали члены семейства, включая мужа), рассказала, где мы с Катей, о своих находках.

— Понятно, он продал машину… Не говоря уже о компьютерах и прочем, — сказал Мишин. — Вы возвращайтесь домой, словно ничего не знаете, и ни в коем случае, слышите, не выдайте себя. И предупредите вашу подругу, чтобы она там не сорвалась, чтобы не набросилась на Перову.

Я вернулась в дом с улыбкой, приклеенной мне самими обстоятельствами. Катя, к счастью, еще не дошла до той степени раздраженности и злости, чтобы кинуться душить Перову, что меня сильно обрадовало.

— Ой, хорошо жить в деревне, — счастливо вздохнула я, потягиваясь. — Ну что, Кать, пошли? Сейчас вернемся домой, молочка попьем, да? Обожаю парное молоко, да с печеньем.

— Вы лучше уж скипятите молоко, мало ли что, — доверительным тоном сказала Надя. — Коровы-то у меня чистые, но всякое может быть. Помните актрису Савинову, так вот она тоже много пила сырого молока, подхватила вирус…

Не успела она договорить, как Катя, которую я не успела предупредить о том, что уже связалась с Мишиным, вдруг бросилась к двери и заперла ее изнутри на огромный крюк, встала плотно спиной к ней и уставилась на оторопевшую Перову, окатывая ее ледяным, ненавидящим и презрительным взглядом.

— Это вы с мужем убили Голта? — зашипела она. — Вы?

Она, эта женщина, впервые в жизни, я думаю, попавшая в серьезный переплет, не нашла ничего лучшего, чем закрыть лицо руками, как если бы таким вот примитивным образом могла отгородить себя от неприятностей.

— Он меня убьет, — говорила она, почти мыча через плотно прижатые ко рту пальцы, — я ни при чем. И никого мы не убивали. Там все открыто было.

— Зачем розу мою выкопала? — не выдержала я. Подошла и оторвала руки от ее лица. — Чего спряталась-то? Как вообще посмела войти в чужой дом, грабить?

— Да я только розу и выкопала… Все остальное он, мой муж, сделал. И дружков своих позвал, мол, забирайте машину. Продал он ее, номера снял.

— И как, понравились вам с муженьком королевские креветки? — сплюнула в сторону Катя.

— Да гадость эти креветки. Витя мой как с ума сошел от этих денег. Пожалуйста, давайте как-то договоримся. Может, дом продадим, только чтобы его в тюрьму не посадили. Он никого не убивал, никого! Просто шел мимо, на луг, траву косить для коров, смотрит: все открыто.

— Вы кого-нибудь увидели? — спросила я, начиная скучать, поскольку ясно же было, что Перовы не убийцы. Не было сил смотреть, как Надя унижается, плачет. Интересно, а как она думала, что все вокруг нее такие идиоты и никто не догадается, что они — воры?

— Нет, ни одной души кругом. Витя вошел, и дом открыт, бери не хочу. Ну он и не растерялся, я имею в виду, ошалел от всего этого. Вошел, а там как во дворце: ковры, техника, компьютеры. Главное, ни одной души! Бес его попутал!

— А машину куда дели? — спросила я.

— Дружки его и купили. Номера сняли, машину прицепили и увезли куда-то, не знаю… Это у Виктора спросить нужно. Потом пили два дня, я им столько жратвы наготовила, дорвались до дармовщины, жрали в три горла, пили какие-то «хенеси», потом весь двор мне облевали…

— Мама в детстве не учила вас, что ли, чужого не брать? — Катя брезгливо поморщилась. — Какие же вы придурки!

— Но как вы догадались-то? Косилка, да? Я поняла. Не выдержал, дурак, купил газонокосилку. Я говорила ему, говорила… — Перова разрыдалась. Мне ее даже жалко стало.

— Хорошо, если суд поверит вам и вас посадят лишь за воровство. Но если вы убили моего мужа, Сергея Голта…

— Вы его жена, я поняла. Сразу-то не признала, я видела ваши фото в журналах… Пожалуйста, поверьте мне, Витя никого не убивал, он вообще по натуре трус! Трус и дурак! Мне вообще надо было от него давно уйти, я здесь пашу как лошадь, а он меня совсем не ценит… Коров держать знаете как трудно? Вот, говорит, тебе, Надька, сто тыщ, трать на что хочешь. Ну, я поехала в Москву, говорю, дайте мне самый лучший кухонный комбайн, всю жизнь мечтала. Тесто там сделать на блинчики, на пироги. Руки-то устают доить… Ну мне и вынесли это богатство! — Надя показала на коробку над головой. — А вы, значит, ни за каким не за молоком приехали. А я-то дура, альбом вам показываю, вот идиотка…