Две жены для Святослава - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 42

– Я пришел, чтобы помочь вам отбиться, – кивнул Городислав. Его не оставляло чувство, будто взгляд Прияны незримо покоится на нем, как солнечный луч, и это согревало сердце, внушало уверенность в своих силах. – Но и вы должны подтвердить ваши обещания в случае удачи пропускать от нас один торговый обоз каждое лето вниз, до Полуночного моря.

– Я обсудил это с моими родичами и другими знатными людьми Латгале. Мы готовы исполнить твою просьбу, но не можем обещать, что так же гладко у тебя будет с куршами. Это очень воинственный и упрямый народ. Они не раз победоносно сражались с варягами.

– Что-то сейчас они не очень победоносно с ними сражаются.

– Говорят, те варяги приходили вдоль берегов эстов и ливов. Мы торгуем с ними, это более мирные народы.

– Так и наши лодьи смогут ходить мимо их земли. И если ты поможешь, мы и с ними заключим договора.

Корьята посмотрел на кого-то среди женщин, стоявших у двери: впереди морщинистая, очень важная хозяйка в блестящей от бронзовых украшений синей накидке, с одной стороны ее невестки с белыми покрывалами на головах, с другой – дочери в венчиках из бронзовых спиралей. С краю возле дочерей стояла и Звенислава. Когда Городислав на нее взглянул, девушка опустила глаза, и он подумал: Корьята смотрел на нее. И вновь ему почудилась торжествующая ухмылка на лице Своёны. Видимо, здесь уже обдумали все условия возможного союза. Оправдалась материнская печаль!

– Ты еще не знаешь одной новости. – Городислав снова обратился к Корьяте. – Смолянский князь Станибор согласился отдать мне в жены свою сестру. Знатностью она немногим уступает Солнцевой Деве, ибо состоит в родстве и с князьями Велеборовичами, и с конунгами варяжских стран. С такой женой я добьюсь уважения и от варягов. Мы разобьем разбойников, потом отправимся в Свейскую землю и заключим вечный мир с тамошними князьями. И тогда сможем не бояться, что с Полуночного моря по Двине снова придут грабители. Ты сам понимаешь, что это нужно даже больше вам, чем нам.

В его глазах Прияна стояла так высоко, что, казалось, ступив с нею на свадебный рушник, он и сам вырастет на две головы, станет могучим, как те древние осилки, что могли с одного берега на другой перекидывать целые горы, будто камешки. Ведь это правда – что она в родстве с конунгами свеев и те об этом помнят, ему рассказала ее старшая сестра Ведома. И для мужа этой девушки поехать к свеям и договориться с ним, опираясь на это родство, – вовсе не невозможное дело.

Дух захватывало от шири этих замыслов: будто всю жизнь пробирался на челне-долбленке по заросшему ручью и вдруг вышел в широкую реку, по которой лодьи под белыми парусами вольно несутся в заморские страны.

Городислав даже не решился произнести имя Прияны перед Корьятой и его родней, боясь выдать свое волнение. Каждый раз как он о ней думал, его пробирала дрожь восхищения. Как и тогда, когда он смотрел на нее въяве, в палате смолянского князя, которую ее лицо освещало, будто солнце.

А ведь это она, Прияна, раздвинула густую завесу ветвей и показала ему этот солнечный простор. «Если лето проживем благополучно…» – сказала она. Но Городиславу мало было «прожить благополучно». Больше всего на свете он сейчас хотел показать ей, что способен на гораздо большее, чем просто благополучно дожить до осени!

Рагнвальд невольно морщился: никуда не деться от запаха гари. Река и рощи на берегу тонули в дыму, будто в зловонном тумане – знамени войны, – ветер нес хлопья сажи. Даже сюда, к опушке березняка над водой, долетал жар, оттесняя свежесть весеннего вечера. Город на холме еще пылал, хотя все внутри уже должно было выгореть: похоже, наконец занялись и внешние стены, отделенные от внутренних прослойкой земли. Все, что там внутри, уже превращено в пепел и угли, источающие жар. Правда, большую часть добычи удалось спасти. Когда загорелись крыши – солнце уже высушило солому, и поджечь их удавалось довольно легко, – ворота открылись, и изнутри повалила кричащая орава женщин и скота. Там пытались отсидеться жители не только самого городка, но еще двух или трех селений. Теперь все они, люди и скот, толпились на берегу, зажатые между широкой рекой и цепью хирдманов с копьями наготове.

Мужчин среди сдавшихся не нашлось: лишь несколько подростков лет тринадцати-четырнадцати, из тех, что еще не носят этот широкий бронзовый браслет. Те, кто его носит, предпочитали погибнуть. Хьёрт Синий сказал, что это называется «браслет воина». Рагнвальд так и не понял, предпочли мужчины этого города сгореть или их вовсе там, внутри, не было. Искать их кости среди пожарища он уж точно не пойдет.

Но возможно, они остались у порогов, этих троллевых каменных гряд. Уже бывавший здесь Эйрик конунг с самого начала говорил: в реку Дуну следует входить сразу, как сойдет лед, пока вода стоит высоко. Потому что на много переходов вверх она перекрыта порогами и каменистыми мелями. А местные жители хорошо знают свою реку и нападают на чужаков, пытающихся подняться по течению, именно у порогов, где те все силы вынуждены бросать на проводку кораблей.

– Что, поспать под крышей нам сегодня не грозит? Приказывать готовиться к ночи?

Рагнвальд обернулся: это подошел Эйрик и глядел в сторону догорающего городища. На его бурой походной одежде осела сажа, и даже на рыжеватой редкой бородке что-то чернело. Зато он горделиво опирался на свой бродекс – ростовой топор, – который называл Ясеневым Троллем. Дважды он сам принимал участие в битвах у порогов и покрушил этим Троллем немало земгалов. Роста и силы ему было не занимать, а длинная рукоять топора легко доставала вражескую голову поверх кромки щита.

Рагнвальд огляделся. У подножия холма, где на вершине стоял город, имелись огороженные навесы, но сейчас там все полнилось гарью и дымом, не подпускавшим близко ни людей, ни животных.

– Пусть сейчас, пока светло, нарубят жердей и сделают загородки для скота, потом разложат костры на берегу, а потом ставят шатры, – распорядился Рагнвальд.

– Всю ночь дышать этой вонищей! – поморщился Эйрик.

– Это запах победы, мой друг! – Рагнвальд хлопнул его по плечу.

– Что возьмем из скотины?

– Да пусть быка и зарежут. – Рагнвальд выбрал взглядом большую бурую гору среди стада. – И людям, и пленным хватит. Он все равно мне не нравится.

Эйрик кивнул и отошел. Он был старше лет на семь, и его признал конунгом тинг в Сигтуне, в то время как Рагнвальд мог притязать на звание всего лишь «морского» конунга – только знатный род давал ему преимущество перед сотнями разбойников, называвших себя конунгами лишь потому, что у них имелась какая-нибудь полугнилая лохань с рваным парусом и гордым названием. Тем не менее Эйрик с самого начала, еще пока они только обсуждали этот поход, признал Рагнвальда главным. Хотя войска собрал не меньше. Рагнвальд подозревал, что Эйрику вовсе не так уж хочется быть вожаком и он вовсе не прочь, если кто-нибудь более уверенный и решительный станет давать ему дружеские указания. Так или иначе, поладили они отлично и перед выходом, принося жертвы в святилище Сигтуны, поклялись делить пополам все, что удастся раздобыть…