Две жены для Святослава - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 24

– Я слышал про этих людей! – подал голос Кольбен. Он происходил из свеев, но давно жил в Ладоге и был человеком тамошнего воеводы Ингоря-младшего. – Только еще прошлым летом, когда ездил в Бьёрко. Это Эйрик конунг, сын старого Бьёрна. После отца они остались наследниками вдвоем с Олавом, старшим братом. Олав забрал в руки все дела, а Эйрику осталось искать себе славы на море. Я слышал, иные льстецы на пирах уже награждают его прозвищем Победоносный! – Купец раскинул руки, в одной держа кубок, и напыжился, двигая плечами и передразнивая горделивых вождей.

– И чего же он хочет? – спросил Городислав, который один не засмеялся.

В Полоцке торговые гости с Полуночного моря не бывали никогда, поэтому впервые за несколько лет полочане слышали хоть и короткий, но ясный рассказ вместо смутных слухов, по капле сочившихся из земель двинской голяди.

– Надо думать, хочет он завоевать земли по Двине и брать дань с тамоших жителей. И если звон оружия докатился уже до Полоцка – значит, Один своим глазом посматривает на Эйрика благосклонно.

За столами снова засмеялись.

– Да вы что смеетесь! – Княгиня Прибыслава вдруг заволновалась и положила назад на блюдо кусок курицы. – Если до Полоцка… там и до нас уже дорога… не прямая, зато наезженная. А пока до Киева или Ингвара ладожского весть дойдет, пока они там снарядятся, пока дойдут – от нас и угля не останется!

– Мудрая женщина ты, княгиня! – одобрительно воскликнул Богуслав и встал. В цветном кафтане с узорной шелковой отделкой, со стоящими вокруг головы пышными полуседыми кудрями он легко притягивал все взоры. – Сразу видишь, в чем беда! Но где беда, там и спасение. Вот ты говоришь: дорога не пряма, да наезжена. Мы, двинские кривичи, да вы, днепровские – одного пращура внуки, одного корня ростки, одного ствола ветки. И язык, и обычай, и боги у нас одни. Князь Всесвят желает братский союз с вами утвердить, чтобы мы, как пращуры наши, были всегда заедино. И коли так случится, что та русь из заморья до наших земель дойдет – вы нам поможете отбиться, а мы вас от беды своей грудью прикроем.

Люди негромко загудели. Все давно привыкли к мысли, что со всех сторон землю смолян ограждают владения Олеговых наследников-русов. Опасность, на которую им внезапно открыли глаза, показалась нова, а потому особенно грозна.

– Известное дело: коли враг идет, лучше его на чужой земле встречать, чем на свою допустить, – сказал боярин Краян, и Богуслав живо поклонился ему, всем видом выражая почтение к столь умному человеку.

– А чем врага встречать, есть у вас? – Станибор задумчиво посмотрел на полоцкого боярина. Какой-то определенный ответ найти так быстро он не мог. – Ты же вроде говорил, у вас и укреплений толком нет, один вал, и тот старый.

– Вал наш последний раз еще старый Всесвят подновлял, дед нашего Всесвята. Князь уже решил: нынешним летом людей собирать, вал поднимать, частокол укреплять. Да ведь валы без воев не спасают.

– А сколько людей можете выставить? – спросил Краян.

– Что у вас с оружием? – подхватил его сват Подмога.

Ничего утешительного по этой части Богуслав поведать не мог. Полоцкая земля была невелика, обходилась своим железом и своими кузнецами. Она отбивалась от единичных наскоков воинственных голядских вождей – в основном молодежи, кому хотелось делом подкрепить свое право на «браслет воина», – но набег многочисленной, хорошо вооруженной варяжской дружины отразить едва ли смогла бы.

Чем дольше говорилось об этом, тем заметнее мрачнел Станибор, резче обозначались скулы на его худощавом продолговатом лице. В глазах мерцал холодный волчий огонь. Перед ним отворялись две двери: одна вела к славе, другая – к гибели. Будто два источника, живой и мертвой воды – да смотри, не ошибись!

Если он ничего не будет делать, весьма вероятно, все сложится так, как говорит Богуслав: тот Эйрик из заморья пройдет голядь, возьмет Полоцкую землю, захватит волоки между Смолянской землей и Ловатью, то есть лишит смолян возможности получить помощь из Ладоги и Волховца. Тогда уж киевские князья пришлют войско, но два-три месяца до их подхода смолянам придется рассчитывать лишь на себя. Ради собственной безопасности имеет смысл поддержать полочан, остановить врага еще в чужом краю.

А вот тогда… Если удастся совместными усилиями отбросить находников, объединиться с полочанами, то можно будет забрать в руки и волоки, и Ловать… Вырваться из-под власти руси Киева и Волховца и заключать союз с ними уже на других условиях. Ведь тогда они будут нуждаться в нем, Станиборе, а он не будет нуждаться в них, ибо у него появится свой собственный выход на Полуночное море.

В мыслях его уже рисовалась могущественная держава, простирающаяся с запада на восток: от Полуночного моря, через голядские земли, полочан, смолян, угрян, вятичей… До самых булгар или хазар, быть может! Наскоком такого дела не решишь, русь свою державу строила поколениями, но и у него ведь уже есть сын! Казалось, сами боги вдруг подставили ему волшебное блюдечко, где отражается грядущая слава. Только руку протяни…

* * *

Хотя Станибор на пиру никакого ответа не дал, Богуслав не оставил своих попыток и даже решился сделать еще один важный шаг вперед. Эту новость Прияна и Ведома узнали от Прибыславы. Князь и хотел сохранить переговоры в тайне, но не мог не поделиться с женой, а уж та, не расскажи она тем, кого дело касается, просто бы лопнула.

Княгиня заявилась в Равданову избу до зари, когда челядинки ушли доить коров, но дети еще спали. Села на скамью и молча смотрела, как Ведома и Прияна плетут друг другу косы. Ее раннему появлению никто не удивился: она любила поболтать, а в Свинческе сестры Свирьковны составляли почти всю ее семью. Еглуту, свою свекровь, она почитала, но старалась держаться подальше от голядки, бывшей лесной ведьмы-волхвиты. Прибыслава уродилась в своего красавца отца, киевского боярина Острогляда. Особенно напоминали о нем голубые глаза, имевшие ленивое, немного шальное выражение, и красивые черные брови. В пятнадцать лет она, сопровождая Эльгу в полюдье, совершила довольно безрассудный поступок, согласившись стать женой вожака лесных вилькаев. И заслужила тем благодарность княгини: отвага Прибыславы избавляла от риска ее родных племянниц. И хотя с тех пор все в ее жизни шло мирно, она до сих пор гордилась своей тогдашней смелостью.

– А что, Янька, хочешь полоцкой княгиней быть? – спросила она вдруг.

– Что? – Прияна обернулась.

Ведома у нее за спиной замерла с гребнем в руке.

Прияна взялась на свои волосы на уровне шеи, чтобы Ведома перестала чесать. Но и та смотрела на Прибыславу, не веря ушам.

– Почему она должна быть полоцкой княгиней?

– Потому что полочане за нее сватаются. Говорят, раз киевский жених не едет, стало быть, забыл ее. Дескать, ходят слухи, будто порченая она…

– Что? – Возмущенная Ведома бросила гребень. – Порченая? Это кто говорит?

С решительным видом, будто готовая кинуться на обидчика с кулаками, она шагнула вперед. Все эти годы Ведома считала себя отчасти виноватой в том, что ее сестру на какое-то время объявили мертвой. А лишившись в один час обоих родителей, она приняла как свой долг воспитание, защиту и удачное замужество сестры.