Беглый - читать онлайн книгу. Автор: Винсент Килпастор cтр.№ 20

Исполнившись благородных чувств, я дал себе слово, что сниму тебе удобную квартиру на все мегабаксы, заработанные на хлопковатной каторге.

Верх коварства! Таким образом, я сразу заполучал прекрасную персидскую наложницу и круглосуточно открытый гадж-клуб для наших со Стасом, Витолсом экзерсисов. Место где можно «убиться», а протрезвев, явится в родительский дом.

Но это поверь не суть. Я все же мучительно влюбился в тебя своей первой настоящей юношеской любовью. Влюбился — это главное.

Я был ищущим сладострастия восточным деспотом — ты моя беззащитная, непуганая и не целованная танцовщица, мы уже тогда оба знали, что это всего лишь вопрос времени.

Самого ближайшего времени.

И, не выдержав муки оставшихся восьми дней, пообещав англичанам настоящего, а не турецкого пива, спрятав в носки два ломовейших олимпийских косых для Витолса и Стаса, я вылетел на пропахшем медовыми августовскими дынями Як-40 к тебе в Ташкент.

Мой первой переход с наркотой через спецконтроль.

Кто бы мог подумать, что с годами это войдет во вредную привычку.

У меня тряслось все снаружи и внутри. Если бы кто-то в этот момент крикнул у меня за спиной, я наверное забился бы на полу аэропорта Ургенч в слюнявой эпилептической судороге. Самое главное, чтобы в зал не вошли специально обученные собаки. И выкинуть теперь эту дрянь из носков так сложно — все смотрят только на меня.

Пронесло…

Вернее — пронёс все что мне требовалось. Я летел в Ташкент героем, к сказочной принцессе и добрым друзьям. Так что у меня серьёзно было что обмыть в тот наш первый вечер.

Помнишь тот вечер? Мы выпустили из белой бутылки джина с тоником.

Тебя, девочку из интеллигентной строгих правил семьи, я поволок в лучший валютный бар. Тогда ещё было такое понятие — «валютный бар». Валютный — понятие на грани шика и криминала.

Инвестировал в эту атаку почти всю недельную зарплату. Нужен был блиц-криг.

Хотя целый вечер твои глаза так со мной откровенно говорили, что поведи я тебя вместо бара на двадцать первом этаже гостиницы Узбекистан в дешёвую чебуречную, эффект наверное был бы тот же. Похоже, в наших телефонных гамбитах ты играла не самую пассивную роль.

И я в первый раз увидел, что глубоко под покровами детской наивности, невинности розовой, в тебе спал вулкан полуночных безумств. Нужно было только найти его пульс.

…А потом мы шли пешком домой, хохоча и цитируя поэтов, играя в догонялки, и ты, конечно же, классически сломала каблук… Как в кино. У нас с тобой все было очень красиво.

Сначала.

* * *

Мы сидим раскрасневшиеся на кухне у Олеськи и с ужасом ждём, что же дальше.

Третий час ночи. Часы на стене тикают так громко, что, наверное, мешают спать людям в соседней квартире.

Я уже давно должен был уйти, а не могу вот. Ты тоже явно не хочешь меня отпускать. Только злобное шарканье тапочками Олеськи подталкивает нас к решительным действиям.

Торжественно клянусь, что честно-честно совсем не буду приставать. Причём абсолютно серьёзно, мне тогда кажется кощунством приставать к тебе в первый же вечер, боюсь все испортить. А ты расстилаешь нам ложе на застеклённой Олеськиной веранде, под живописной гроздью красных перчиков калямпир.

Забираемся под толстое ватное одеяло вышитое олеськиной бабушкой и, поддерживая дистанцию, продолжаем болтать обо всем на свете. Нам все равно о чем, главное чтоб обязательно друг с другом. Не найти лучше собеседника на целом свете.

Не помню, что именно с детонировало тогда. Хотя тут могло обойтись и без искры. Низы, как говорил похотливый Ильич, больше не могли.

То ли я задел коленкой мягкую округлость твоей попы, то ли ты повернулась неожиданно и наши глаза и губы оказались огнеопасно близко, и я почувствовал твой чистый и дурманящий запах?

Мы взорвались! О как же они сладки — самые первые поцелуи девушки за которой долго охотился! Разве есть на свете хоть что нибудь, дающее большую отраду?

Ты только судорожно шептала, что нельзя расставаться с девственностью до свадьбы, а сама все сильнее прижималась ко мне. Я как раз перед этим вычитал где-то, что процесс «дефлорации» имеет большое значение для дальнейшей «половой жизни» женщины и должен быть обставлен максимально романтически со всякой ритуальной символикой, типа свечей и плясок с бубном вокруг костра.

Застеклённый балкон Олеськи с велосипедом её спортивного, вечно бегающего по утрам и потом громко пердящего в туалете мужа, мусорным ведром и прорастающей картошкой в деревянном ящике совершенно не подходил под романтический дефлорационный стандарт.

Так что мы в те сладкие предрассветные часы просто зацеловали друг друга до полной одури и синюшных распухших губ. Отключились только за пару часов до появления на кухне сонной утренне-бигудишной, злой как чёрт, Олески.

Тот день был первым днём нашей совместной жизни.

Кроме придурковатой радости я вдруг почувствовал что-то похожее на ответственность, поэтому утром первым делом кинулся по объявлениям — искать этот заветный уголок, который мы немедленно должны превратить в рай.

* * *

Оказалось впрочем, что я несколько переоценил свои финансовые возможности. Довольствоваться пришлось малюсенькой однокомнатной клетушкой в сером доме холодного хрущёвского бетона на границе двух цивилизаций.

С того берега безымянной речушки смотрел великий европеизированный господин Чиланзар, а на этом уже резко начинался лепёшечно — черешневый, мазано-глиняный Старый Город. Восток.

С видом профессионального маклера, слегка жуя спичку, я смыл воду в унитазе, открыл дверку холодильника цвета слоновой кости, как бы надеясь наткнуться там на недоеденный труп прошлогодней индейки, потом выглянул в окно. Там от остановки медленно отъехал оранжевый троллейбус.

— Да-да, видите как удобно, троллейбус под боком! — затараторила юркая хозяйка по имени Айрапетова.

Она тараторила ещё с полчаса даже после того как получила деньги за три месяца вперёд. Инструктировала как правильно использовать её драгоценный Тадж Махал(подождите пока смоете, а потом слегка повторно нажмите на ручку — вот так, видите?).

Наконец откланялась. А я со всех ног помчался за тобой и твоим рюкзачком к Олеське. Дворцу нужна была прекрасная хозяйка.

* * *

Как много оказывается можно получить в постели от девственницы, если пообещать не соваться «туда»! Классическая миссионерка — это всего-то процентов тридцать от всего остального.

Качество прелюдии может перехлестнуть красоту самой оперы. Хотя если б предложили сейчас, наверное, задумался бы — хлопотное это знаете ли дело, иранские девственницы. Хотя и увлекательное.

Полупустая пыльная квартирка с громоподобным холодильником ЗИЛ, кушеткой, дешёвым подобием серванта и радиоприёмником одолженым из реквизита к фильму «Судьба резидента», никогда не видела такого изящного праздника посвящения в Большой Секс.