Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Медведев cтр.№ 126

Как ни гадка византийщина, но она все-таки ввела христианство, элемент бесспорно просветительный. Что же может ожидать свежая и восприимчивая киргизская народность от татарского просвещения, кроме мертвой схоластики, способной только тормозить развитие мысли и чувств. Мы должны во что бы то ни стало обойти татарский период, и правительство должно нам в этом помочь. Для него это так же обязательно, как для нас спасение утопающих. Для совершения этого человеколюбивого дела на первый раз следует только снять покровительство над муллами и над идеями ислама и учредить в округах вместо татарских школ русские. Затем реакция обнаружится сама собою.

Ислам не может помогать русскому и всякому другому христианскому правительству, на преданность татарского продажного духовенства рассчитывать нельзя. Факт этот становится соблазнительно ясным, если принять во внимание отложение крымских татар во время кампании 1854 года (Валиханов имеет в виду попытку Англии и Османской империи воссоздать Крымское ханство во время Крымской войны с помощью части крымско-татарской элиты. Это к вопросу о том, чего на само деле добивался Запад во время той войны. То есть дело было не только и не столько в Крыме, а во влиянии России во всем Черноморском и Средиземноморском регионе. — Прим. авт.).

Нет никакого сомнения, что причиною отчуждения татар от русских и причиною всех плачевных явлений был магометанский пуританизм, другой причины не могло быть.

Мы далеки от того, чтобы советовать русскому правительству вводить в Степь христианство каким бы то ни было энергическим путем, точно так же не предлагаем ему преследовать ислам; подобные крутые меры ведут всегда к противным результатам.

Гонение придает преследуемой вере, как замечено не раз, еще больше энергии и жизненности. Русский раскол представляет в этом отношении поучительный пример. Но мы просим и требуем, чтобы правительство не покровительствовало религии, враждебной всякому знанию, и не вводило бы насильственно в Степь теологических законов, основанных на страхе и побоях. необходимо принять теперь же по примеру оренбургского начальства систематические меры, чтобы остановить дальнейшее развитие ислама между киргизами нашей области и чтобы ослабить, а если можно, совершенно устранить вредное влияние татарских мулл и среднеазиатских святошей» ^[200].

В разгар войны против Кокандского ханства Чокан Валиханов в чине штабс-ротмистра служил переводчиком, но во время взятия крепости Аулие-Ата в 1864 году русские войска после штурма допустили излишнюю жесткость в отношении мирного населения. Обычно отечественные историки стараются не упоминать подобные моменты, что выглядит странно. А между тем и в нашей военной истории есть такие позорные эпизоды. Причем во время Туркестанских походов их было немало. То есть это было не общей практикой, а скорее исключением, но, тем не менее, это было. Хотя стоит признать, что поведение русских солдат по отношению к пленным или мирному населению было результатом жестокости кочевников по отношению к пленным русским. Такие примеры есть в рассказах очевидцев, русских офицеров, например Алиханова-Аварского, Верещагина. Расправа военных над мирным населением крепости Аулие-Ата Валиханова настолько шокировала, настолько не соответствовала его представлениям о том, что такое честь русского мундира, что после нескольких споров и конфликтов с начальством он подал в отставку и вернулся в Верный.

Правда, это лишь одна из версий. Ее очень любили в годы СССР, потому что она укладывалась в идеологическую картину — Валиханов бунтарь, которого не любил царский режим. По другой версии, больше похожей на правду, Валиханову просто была поручена новая разведывательная миссия. Вероятно, лучший на тот момент разведчик империи по решению Азиатского департамента МИД был переброшен к китайской границе, потому что в Восточном Туркестане началось уйгуро-дунганское восстание. Точнее, первые столкновения уйгур и дунган (это национальность, также населяющая Китай и Среднюю Азию, по вероисповеданию мусульмане) начались еще в 1862 году, когда дунганские повстанцы осадили столицу провинции Шеньси в Центральном Китае. В 1864 году оно перекинулось на Синьцзян, где китайцы устроили резню нелояльных дунган в Кашгаре, и тогда среди мусульман поползли слухи, что китайские власти собираются устроить то же самое по всему региону. Тогда солдаты и офицеры гарнизонов в Урумчи, Куче, Кульдже, Яркенде восстали. К концу 1864 года отряды повстанцев овладели большей частью Синьцзяна. А в 1865 году там оказались посланцы Кокандского ханства, которые прибыли поддержать восставших. Вот в этих условиях Валиханов оказался на китайской границе.

Но застарелая болезнь снова дала о себе знать, и зимой 1865 года он поехал к родственникам в далекий аул в горах Алтын-Эмеля. Он женился на девушке из знатного рода, но в апреле 1865 года умер от чахотки. При этом он оставался офицером Генерального штаба и сотрудником Азиатского департамента. И конечно, он не был никакой трагической фигурой. Он при жизни был признанным ученым-ориенталистом, многие отмечали его литературный талант, более того, он считался прекрасным офицером среди русского генералитета. В 1867 году, когда уже возник новый Туркестанский военный округ, его генерал-губернатор Константин Петрович фон Кауфман выделил деньги из казны на строительство мавзолея на могиле Валиханова. Когда рабочие разворовали деньги и ничего не сделали, военный губернатор Семиречья Герасим Алексеевич Колпаковский приказал жестоко выпороть подрядчиков, а уж Кауфман отправил их в ссылку. Колпаковский, стоит заметить, был другом Валиханова и считал его образцовым офицером. Новый монумент на могиле Валиханова построили при содействии архитектора Павла Матвеевича Зенкова. Плиту для памятника заказали в Екатеринбурге, привезли обозом через Омск. Кауфман лично контролировал постройку памятника, постоянно напоминая местным чиновникам, что он дело держит на контроле.

Но это было уже потом, после покорения Туркестана, а началось оно почти сразу после того, как все три экспедиции — персидская, китайская и кашгарская вернулись в Россию, и после того, как Игнатьев заключил Пекинский договор. Русский военный историк Антон Керсновский в своем четырехтомном труде «История Русской армии» писал:

«Наша дипломатия осознала огромную политическую выгоду туркестанских походов, приближавших нас к Индии. Враждебное к нам отношение Англии со времени Восточной войны и особенно с 1863 года (имеется в виду польское восстание 1863 года, которое Англия пыталась использовать как средство ослабления позиций Российской империи, когда Россия и Британия оказались на грани войны. — Прим. авт.) определило всю русскую политику в Средней Азии. Наше продвижение с киргизских степей к афганским ущельям являлось замечательным орудием политического давления — орудием, ставшим бы неотразимым в руках более смелых и искусных, чем были руки дипломатии Александра II» ^[201].

Закрепление России в Средней Азии началось еще, как уже говорилось, до Крымской войны. В 1845 году Оренбургская линия была выдвинута вперед, были построены новые укрепления, в 1847 году русские войска достигли Аральского моря, где появилась военная флотилия. В местечке Раим, которое позже станет городом Аральском, выстроили порт и спустили на воду две парусные шхуны «Николай» и «Константин». На них капитан Алексей Иванович Бутаков обследовал море, а в 1853 году в Аральске собрали два парохода «Перовский» и «Обручев». Первый был вооружен пятью 10-фунтовыми медными пушками, второй — двумя 6-фунтовыми медными пушками. Вот как раз на пароходе «Перовский» Бутаков вез в Хиву посольство Николая Игнатьева в 1858 году.