Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Медведев cтр.№ 112

Восстание вообще было невероятно жестоким, правда, и подавляли англичане его так же жестоко. Восставшие в захваченных городах вырезали всех европейцев, а не только англичан. Пленных не брали. Раненых не щадили. Скажем, в Дели восставшие захватили и уничтожили все, что как-то ассоциировалось с англичанами: Банк Дели, дома европейцев, находившиеся в окрестностях, военные городки британской армии. Грабили и разрушали церкви. В европейских газетах и журналах сообщали жуткие подробности восстания.

«Статья доктора Феликса Менара

В гостинице, где я живу, остановилась на днях бедная Англичанка, жертва бенгальского возмущения, мистрис Горнстит. Она выбралась из Индии с одним из транспортов вдов и сирот, перевозимых пакетботами по два раза в месяц из Калькутты в Суэс. Прибыв в Соутемптон, она отправилась во Францию искать приюта в семье своего мужа, издавна поселившейся в Турене. Проезжая через Париж, бедная занемогла; к больной позвали меня.

Медики любопытны. Я расспрашивал у моей пациентки о первоначальных причинах болезни, и она рассказала мне ужасную повесть страданий, перенесенных ею в Индии. Нужда, изнеможение, горести — вот чем теперь была больна она: против этих припадков искусство врача бессильно! Я сам страдал, я трепетал в ужасе, слушая разказ об этой долгой пытке. Женщина эта жила счастливо и богато, вместе с мужем, с дочерью и сыном; теперь у ней нет ни мужа, ни детей, ни своего куска хлеба. Сын, двухлетний ребенок, был распят на стене, в присутствии своей матери; дочь, осьмнадцатилетняя девушка, перенесла всевозможные оскорбления от сипаев; труп ее гниет в одном из канпурских колодцев. Отец страдал немного; он убит прежде детей своих пулею в сердце. Жена сама вырыла могилу своему мужу, не желая, чтобы труп его достался в добычу хищным птицам.

Я выпросил у мистрис Горнстит позволение обнародовать эту одиссею слез и крови. Мне трудно было победить в ней нежелание гласности и успокоить ее нерешительность; наконец мне это удалось, и я пишу теперь эти страшные подробности, так сказать, под ее диктовку» ^[182].

Новости о падении Дели через телеграф быстро распространились по городам Индии. Гражданские чиновники бежали с семьями под защиту гарнизонов. В городе Агре в 260 километрах от Дели в форте спрятались 6 тысяч человек. Для жителей Британии и 20, и 30 лет спустя после восстания эти события оставались примером страшной трагедии и одновременно героизма, предательства и верности долгу. Ведь не зря у сэра Артура Конан Дойля в повести «Знак четырех», действие которой происходит в 1888 году, через 20 лет после подавления восстания, главный антигерой, Джонатан Смолл, вовсе и не такой уж злодей. Он скорее служака-неудачник, которого самого обманули алчные офицеры из охраны тюрьмы. А сокровища, из-за которых он убил сына офицера, достались ему как раз во время сипайского мятежа, как раз в Агре, где спрятались шесть тысяч гражданских европейцев. То есть, когда читаешь рассказ о Шерлоке Холмсе отвлеченно, не зная всей исторической подоплеки, возникает одно ощущение, и совсем иное, когда знаешь историю Британской Индии. И тогда становится ясно, почему к Джонатану Смоллу все относятся с некоторым пониманием и сочувствием. Позволю привести себе изрядный отрывок из «Знака четырех». Попробуйте посмотреть на эту историю глазами англичанина конца 19 века. Уверен, теперь получится. Джонатан Смолл рассказывал о себе, что он служил в пехоте, ему откусил ногу крокодил, он устроился на плантацию, где работал надсмотрщиком. А потом началось восстание сипаев, или, как в оригинале, «бунт», и хозяина плантации убили. Сам Смолл бежал в Агру, где собирались европейцы под защиту английского гарнизона.

«Ночью я был в Агре.

Оказалось, что и там небезопасно. Вся страна гудела, как растревоженный улей. Англичане собирались в небольшие отряды. Они оставались хозяевами только на той земле, которую удерживали силой оружия. На всей остальной земле они были во власти восставших. Это была война миллионов против нескольких сотен. И самое трагическое было то, что нашим противником были наши же отборные войска — пехота, артиллерия и кавалерия. Мы их обучили и вышколили, и теперь они сражались против нас нашим оружием и трубили в горн наши сигналы. В Агре стояли Третий бенгальский стрелковый полк, несколько отрядов сикхов, два эскадрона кавалерии и одна батарея. Когда началось восстание, был сформирован отряд добровольцев из гражданских чиновников и купцов. В этот отряд, несмотря на свою ногу, записался и я. Мы выступили из Агры, чтобы встретиться с противником у Шахтанджа в начале июля, и несколько времени успешно сдерживали их, но скоро у нас кончился порох, и мы вернулись обратно в Агру. Со всех сторон приходили тревожные вести, что было не удивительно: ведь Агра находилась в самом центре мятежа. Лакхнау был более чем в сотне миль на восток, Канпур — почти столько же на юг. Какое направление ни возьми, всюду резня, разорение и гибель.

Агра — древний город. Он всегда наполнен индусами-фанатиками и свирепыми дикарями-язычниками. Горстка англичан потерялась бы среди узких извилистых улочек. Поэтому наш командир приказал перейти реку и укрыться в старинной Агрской крепости».

Представили? Правда, есть разница, когда понимаешь, что имеет в виду Смолл, говоря, что Лакхнау и Канпур совсем рядом? А вот отрывок о том, как ему достались сокровища. Он дежурит со своими подчиненными солдатами-сикхами на одной из стен, и тут они ему приставляют нож к горлу. Его фраза «не подумайте, что я хочу расположить вас в свою пользу» — для современного читателя это так, просто штрих. Для жителя Британской империи конца 19 века она означала, что Джонатан Смолл не так прост и однозначен. Потому что все понимали, про что это. Потому что всего 20 с небольшим лет назад в Канпуре сипаи захваченных английских женщин и детей порубили на куски, ножами для туш на городском рынке.

«Моей первой мыслью было, что негодяи в заговоре с мятежниками и что это — начало штурма. Если бы восставшие захватили наш вход, то крепость бы пала и все женщины и дети оказались бы в их руках. Возможно, джентльмены, вы подумаете сейчас, что я хочу расположить вас в свою пользу, но даю слово, что, когда я сообразил это, то, забыв о ноже, я уже раскрыл было рот, чтобы закричать, — пусть это был бы мой последний крик. Державший меня сикх точно прочитал мои мысли, ибо, видя мою решимость, прошептал мне на ухо: “Не поднимай шума. Крепость в безопасности. На нашем берегу нет негодяев-мятежников”. Голос его звучал искренне, к тому же я знал, стоит мне издать звук, песенка моя спета. Это я прочел в глазах шептавшего. Поэтому я решил подождать и посмотреть, что они хотят от меня.

“Послушай, сагиб, — сказал один из них, тот, у которого был более свирепый вид и которого звали Абдулла Хан. — Либо ты должен присоединиться к нам, либо ты замолчишь навеки. Мы не можем ждать: дело слишком важное. Или ты душой и телом будешь наш и поклянешься в этом на христианском кресте, или твое тело этой ночью будет брошено в канаву, а мы уйдем к повстанцам на ту сторону реки. Выбора у тебя нет. Ну что — жизнь или смерть? Даем на размышление три минуты. Время идет, а надо все кончить до возвращения дозора.