Под сенью Святого Павла. Деловой мир Лондона, XIV-XVI век - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Чернова cтр.№ 12

Осенью 1599 г. в Лондоне находился 25-летний швейцарский путешественник, студент-медик Томас Платтер (1574–1628 гг.), младший сын известного немецкого (швейцарского) гуманиста Томаса Платтера из Базеля ^[26]. Платтер-мл. совершал поездку по Франции и Англии. Пробыв в Лондоне пять недель, с 18 сентября по 20 октября, в течение следующих шести лет он перерабатывал свои «Путешествия по Англии», содержащие целую главу, посвященную Лондону.

Уже в самом начале своего повествования Платтер четко определяет значение Лондона, делая ценные замечания относительно того, что он стал «местом, которое путешествующим европейцам стоит посетить <…> по отношению к другим городам Англии он занимает главенствующее положение, так как говорят, что не Лондон в Англии, а Англия в Лондоне…» .

Мы находим у автора представление о планировке и размерах города. При этом отправной и формообразующий элемент для него — Темза, которой лондонцы обязаны возвышением и процветанием своего города. Платтер сообщает, что Лондон «…чудесно спроектирован» , он «… расположен на реке Темза <…> которая протекает через город и течет дальше <…> множество маленьких улочек ведут к Темзе со всех концов Лондона» . Привязка к реке определила вытянутую форму города, которую запечатлел автор, обозревая городское пространство сверху: «Оттуда [с крыши собора св. Павла] чудесный вид на весь Лондон, какой он длинный и узкий» .

Общее впечатление о Лондоне у иностранного путешественника дополняется представлением о его делении на части, хотя, надо признать, что представление это очень расплывчатое. Платтер в самом общем виде знает, что в городе есть центр (Лондонский мост, как и Тауэр, «… находится не в центре города…» ), окраины («…королевская церковь Вестминстера <…> находится <…> в полумиле от Лондона, однако не совсем вне города, а в дальнем его конце…» ) и окрестности, пригороды («…в пригороде, у Бишопсгейт…» ), а сам город «разделен на 120 приходов» .

Такое восприятие Лондона путешественником неразрывно связано с его представлением о невероятном богатстве города. По словам Платтера, «он [Лондон] такой богатый, что опережает всех не только в этом королевстве, но и во всем христианском мире» . И далее Томас замечает: «На одной только улице Чипсайд, где живут исключительно ювелиры и банкиры, можно увидеть несметные сокровища и много денег» ; «…город большой и дорогой…» . Дороговизну Лондона автор «Путешествий» отмечает неоднократно, что, видимо, может характеризовать и его самого как человека очень рачительного и бережливого, вполне в духе протестантской этики. Особенно это бросается в глаза при описании им посещения Тауэра, где Платтер дотошно фиксирует восемь раз (!) взимавшуюся с него и его компаньонов плату за осмотр тех или иных достопримечательностей , и постоянно подмечает детали, подтверждающие восприятие им Лондона как чрезвычайно богатого и дорогого города. Так, в Тауэре он видел «…множество <…> милых вещичек, богато украшенных. Они все очень дорого стоят, поскольку на их изготовление пошло много золота» . И «гобеленовую скатерть для стола» ему показали «очень дорогую» . Другой «…очень старый гобелен, который хранится в замке уже 500 лет <…> очень большой и дорогой» .

Процветание города Томас Платтер справедливо связывает с развитием торговли, которую в значительной степени обеспечивает судоходная Темза. Соответственно, как неотъемлемый элемент социально-профессиональной действительности Лондона Платтер отмечает огромное количество лодочников, которые буквально «толпились на берегах [Темзы]…» .

Большинство же жителей, по его мнению, «заняты коммерцией, они продают, покупают, торгуют по всему миру, к их услугам водные пути, поскольку корабли из Франции, Нидерландов, Германии и других стран приходят в город, доставляя товары и загружая другие взамен привезенных…» . Словно в подтверждение этих слов путешественник пишет: «…я сам проплыл на большой галере вдоль всего города от пригорода св. Екатерины до моста, встретив на пути сотни кораблей, и ни в одном другом порту я не встречал столько кораблей» .

Весьма точно Платтер сумел уловить коммерческий дух английской столицы. Он обращает внимание на то, что «…там [в Лондоне] много купцов…» , «…богатых купцов и банкиров, некоторые из них торгуют дорогими товарами, в то время как другие занимаются только вкладами или оптовой торговлей» . Путешественник особо отметил, что в Лондоне продают любые вина — «легкие и крепленые [вина], греческие, испанские, французские и немецкие», которые «…можно купить за приемлемую цену из-за низких морских ввозных пошлин» .

Большое впечатление на швейцарца произвела Лондонская биржа — «огромная, как и в Антверпене, однако немного меньше, там два входа и только один большой сквозной коридор, где выставлены все товары на витринах <…> Семьсот человек можно встретить там два раза в день, до ланча, в 11 часов, а потом снова после ужина в шесть, покупают, продают, обмениваются новостями, в общем, ведут дела» .

В Лондоне, как замечает путешественник, «…продаются разные товары» . С этой точки зрения Платтер оказался весьма наблюдательным, запечатлев в своем отчете поистине бурлящую торговую жизнь города.

Практически все нити экспортной торговли, все английские торговые компании в XVI — начале XVII в. (от Купцов-авантюристов, появившихся до 1500 г., до Ост-Индской и Африканской компаний, возникших в начале XVII в.) были в основном монополизированы состоятельными лондонскими купцами, самой активной и многочисленной (более 60% членов корпораций) частью пайщиков большинства внешнеторговых компаний . В результате уже в начале XVI в. быстро выросла доля Лондона в зарубежной торговле: к 1500 г. 60% английской шерсти, 70% сукна (в середине столетия доля экспорта сукна достигла почти 90%) и 65% прочих товаров экспортировалось через Лондонский порт . В конце XVI — начале XVII в. появились новые направления торговли: Россия, Балтика, Средиземноморье, Атлантика и Дальний Восток, где Лондон также имел почти полную монополию ^[27].

Рост морской торговли стимулировал развитие судостроения, которое с конца XVI в. стало процветать по берегам Темзы. Колониальная торговля вызвала к жизни новые отрасли производства, в частности, сахароварение, которое в середине XVI в. разместилось на восточных окраинах города. В 1568 г. начали изготавливать венецианское стекло, и до второй половины XVII в. его производство ограничивалось только рамками Лондона. Шелк, часы, кареты в XVI в. также производились только в столице . В городе продолжали существовать и традиционные отрасли ремесленного производства: текстильная, кожевенная ^[28], металлообработка, строительство и многие другие. При этом ремесленное производство все больше переходило на окраины, где была дешевая рабочая сила иммигрантов, отсутствовало регулирование производства, и имелись необходимые для некоторых отраслей водные ресурсы.