Проклятие Митридата - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Богачев cтр.№ 15

— В третьем, — безо всякого интереса, обычного в таких случаях у соседей, ответил один из сидящих за столом мужиков, — вон в том, дальнем.

— А может, пивка с нами бахнешь? У нас есть отличная рыбка и пиво в заначке, бутылок пять, наверное, притом свежайшее. Правда, уже малость нагрелось, — вклинился в разговор его товарищ и ткнул ногой в белый полиэтиленовый пакет, стоявший под столом, в котором звякнули бутылки.

— Нет, спасибо, — отказался от заманчивого предложения Заборский. — Я, ребята, вроде как на работе.

Возле подъезда Виталий присел на обшарпанную лавочку, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Он вырос в такой же пятиэтажке…

Такие дома в народе называют хрущобами, и они есть в любом городе бывшего Советского Союза. Их массовое сооружение началось в хрущевские времена, хотя разрабатывать проекты доступного жилья и строить заводы железобетонных конструкций стали сразу после войны, когда у власти еще был «отец народов» Иосиф Виссарионович Сталин. И как бы злые языки ни издевались над «хрущобами», именно они до сих пор составляют значительную часть жилого фонда страны. Этот факт Заборскому был известен точно, поскольку совсем недавно готовил репортаж об одном из аварийных домов в Лугани.

Осмотрев пятиэтажку, Виталий мысленно переключился на человека, ради которого он приехал в Харьков. Это был археолог Реваз Константинович Мачавариани. Именно он вышел на связь с Беляковым, предложив ему купить скифскую пектораль. Спецы коллекционера, как и ожидалось, довольно быстро установили имя продавца и составили досье.

Узнав, что след ведет в Харьков, Черепанов решил направить туда именно Заборского, который неплохо знал город. К тому же он был уверен, что Виталий с его многолетним опытом журналистских расследований лучше других сумеет разговорить незнакомца. Оба они понимали: Реваз Мачавариани может помочь им выйти на преступников.

«Буду действовать по обстоятельствам, — решил Заборский. — В конце концов, так называемый Гость меня явно не ждет, и фактор внезапности будет на моей стороне».

Виталий затушил сигарету и быстрым шагом вошел в темный, пропахший сыростью подъезд.

Квартира под номером 45 находилась на четвертом этаже. Виталий нажал кнопку звонка и услышал за дверью медленные шаркающие шаги.

— Кто там? — послышался глухой женский голос.

— Моя фамилия Заборский, я из музея. Нельзя ли мне увидеться с Ревазом Константиновичем? — произнес он заранее подготовленную фразу.

Некоторое время за дверью стояла тишина. Затем щелкнул замок, и перед Виталием предстала невысокая седая женщина в черной вуали с потухшим взглядом.

— Меня зовут Виталий Григорьевич, я старший научный сотрудник киевского музея этнографии.

— Что ж, милости прошу, входите. Я мама Реваза.

Она посторонилась, и Заборский вошел в небольшой, напоминающий аккуратную кладовку коридор.

— Впрочем, разве вы не знаете? Реваза больше нет, — медленно выговаривая слова, сказала она. — Он умер.

21 июля 2013 года

От неожиданности Виталий застыл на месте.

— Как умер? — не предполагавший такого поворота событий Заборский даже растерялся. — Он ведь еще молодой, ему же и пятидесяти не было?

— Сорок девять лет, шесть месяцев и три дня… Меня зовут Клара Иосифовна. Реваз был моим единственным сыном.

Они прошли в комнату, обставленную некогда дефицитной польской мебелью. Присев у стола, Виталий прикидывал, как бы деликатно расспросить мать Реваза о том, что произошло с ее сыном.

— Простите меня за бестактность, но вы не могли бы рассказать, что же случилось с Ревазом Константиновичем? — заговорил он после некоторой паузы.

— Его сбила машина, — безысходно ответила она. — Это случилось поздним вечером. Реваз брался за любую работу — вы же знаете, какие теперь зарплаты у преподавателей, — даже вел археологическую секцию во Дворце пионеров, или как он там сейчас называется. После занятий он задержался, и по дороге домой прямо на пешеходном переходе…

Не сдержавшись, Клара Иосифовна тихо заплакала. Заборскому было искренне жаль эту несчастную женщину. Но, как и многие мужчины, при виде женских слез он терялся и не знал, как себя вести и что сказать, особенно когда слова мало что значили.

Через несколько минут хозяйка квартиры успокоилась и продолжила:

— Удар был очень сильным, тело отбросило на несколько метров. Но машина даже не остановилась. Реваз так и остался лежать на дороге. Его заметил кто-то из прохожих и вызвал «скорую». Когда приехали врачи, сын был уже мертв. Он потерял слишком много крови…

— А разве свидетелей ДТП не было? — уточнил на всякий случай Виталий. — Ведь с их помощью можно было бы установить хотя бы марку машины.

— Нет, время было позднее, да и дождь шел сильный. Милиция пыталась найти свидетелей, даже объявление давали на телевидении, в специальной программе. Безрезультатно.

— Знаю такую передачу, — подтвердил Заборский, — она называется «Дорожный патруль».

— Наверное, — согласилась Клара Иосифовна, — этого я уже не помню. Однако никто так и не откликнулся. Найти машину в огромном городе, наверное, непросто. Если ее вообще кто-нибудь ищет…

Она замолчала. Молчал и Виталий. Собираясь с мыслями, он осторожно осмотрелся. Окно было плотно занавешено, и свет в комнату почти не проникал. На стене висело бра, а под потолком одиноко маячила обычная лампочка.

— А вы действительно из музея? — неожиданно задала вопрос Клара Иосифовна.

Заборский, конечно, мог бы соврать и про документы, которые якобы оставил в гостинице, и про необычайно срочное дело, которое его привело, но ему почему-то не хотелось обманывать эту убитую горем женщину, потерявшую сына, а с ним и весь смысл своей жизни.

— Извините, я вам соврал. Я не из киевского музея. Я журналист из города Лугани. Мы проводим журналистское расследование о пропаже одной редкой археологической находки, которая была знакома вашему сыну. Возможно, некоторое время Реваз Константинович даже хранил ее у себя. Об этом мне и хотелось поговорить с ним.

— Вы полагаете, что мой сын был причастен к какому-то грязному делу? — встревожилась Клара Иосифовна, пристально глядя на Заборского.

— Нет-нет, — поспешил уверить ее Виталий. — Все гораздо проще: эту вещь ему могли дать на экспертизу. Нас заинтересовало его мнение как специалиста. Всем хорошо известно, что Реваз Константинович много лет занимался раскопками скифских курганов. Разве не так?

— Вы правы, — согласно кивнула Клара Иосифовна. — Но в нашем доме я не видела никаких древних находок. У археологов это, знаете ли, не принято. Думаю, нет их и сейчас. Правда, в комнате Реваза я никогда не рылась. Он не любил, когда без его ведома трогали вещи. Такой вот комплекс старого холостяка.