Защитница. Тринадцатое дело - читать онлайн книгу. Автор: Иосиф Гольман cтр.№ 14

В общем, полноценного европейского отдыха в компании друзей и коллег у Ольги с Олегом тогда не получилось (см. роман «Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони» – прим. авт.). И именно поэтому в жестокое дорожное столкновение в Гагаринском районе Смоленской области – на обратном пути – попали только Волик с Мариной.

Все тогда было не просто, друзей пришлось спасать и по юридической части, и по медицинской. К счастью, обошлось без фатальных последствий. Единственное, что оказалось потеряно безвозвратно – музыкальная сторона Маринкиной жизни. Многочисленные переломы рук и пальцев не оставляли ей шанса вернуться к любимому делу.

Зная ее всепоглощающую любовь к музыке, все девушке сочувствовали.

Впрочем, никто не считал, что потеря слишком уж трагична. Марина молода, красива, супругам Томским пора было уже задумываться о детях. Да и математика тоже была ею любима, и даже приносила относительно приличную зарплату.

Однако не такая была жена у Волика, чтобы сразу согласиться с очевидным.

Два с небольшим года – восемь операций, и это только на левой руке и пальцах. И пока – без заметного результата. Правая рука пострадала меньше, хотя высоким специалистам из отделения реконструктивной хирургии пришлось поработать и здесь.

Очень помогла Маринке в это тяжелое время Муна, молодая гражданская жена (адвокаты, кстати, никогда не используют это определение) их самого старшего коллеги по конторе, Аркадия Семеновича Гескина. Ведь сразу после травмы, да и потом, после многочисленных операций, Марина была житейски несамостоятельна. Причем помогала ей Муна не только, так сказать, физически. Веселый, даже слегка бесшабашный характер молодой азиатки, много чего уже повидавшей в жизни, сильно поддерживал слабеющий Маринкин дух.

А ведь когда Муна только появилась в жизни Аркадия Семеновича, к ней отнеслись не очень хорошо. В конторе же все, как родственники. Вот и здесь исподволь подозревали Муновар – так ее звали полностью – в меркантильном интересе.

Валентина Семеновна, их бессменная секретарша-контороуправительница, признала Муну первой. Презрев некую тайную ревность, она сумела заставить себя заметить, как расцвел их старик. Хотя еще недавно, после поставленного онкологического диагноза, он без особого страха и трепета собирался на кладбище. Теперь же Гескин был, как говорится, живее всех живых.

Да, разумеется, мачо его уже было не назвать. Но общаться с ним и сейчас безумно интересно любому, так что Муна откровенно гордилась своим, мягко говоря, немолодым, мужем. Тем более, что на мачо Муновар уже нагляделась. Один такой украл ее из семьи юной девчонкой. И годы, проведенные с этим жестоким моральным уродом уж точно были несравнимы с ее нынешней жизнью. Жизнью вполне обеспеченной, спокойной – да еще и вовсе не скучной. Рядом с действительно крутым – он обучал многих нынешних знаменитостей – адвокатом умной женщине всегда было интересно.

Шеметову сначала слегка коробила финансовая организация этого брака-мезальянса. Старик, не желая обижать родных детей, ныне живущих за океаном, написал завещание в их пользу. Ольга знала детали, поскольку он ее же и попросил в этом поучаствовать.

Интересы Муны Гескин защитил самым прямым образом: к себе на Фрунзенскую прописывать не стал, равно как и официально оформлять брак. А купил ей, прямо на ее имя, приличную квартирку в спальном районе. Ну и текущими деньгами делился щедро, старик никогда не был жмотом.

Ольга почему-то часто о них думала. Размышляла даже.

Девушку она изначально, в отличие от Валентины Семеновны, никоим образом не осуждала. Надо быть очень большим романтиком, чтобы не променять положение нищей и бесправной гастарбайтерши на обеспеченную и, главное, вполне себе увлекательную жизнь. Да еще в среде, о доступе в которую не только не мечтала, но даже и не догадывалась о ее существовании. Теперь же она буквально купалась в ранее неведомых интеллектуальных удовольствиях. Муна образования не имела, однако женщина-то было умная. Упоенно слушала рассказы Гескина и его коллег, взахлеб читала книги, ходила – в основном, с Маринкой – на концерты. Какое же это было счастье!

А теперь Аркадий Семенович вообще загорелся ее высшим образованием, и Муновар очень даже была не против.

Короче, идиллия.

Единственно, что пугало Ольгу в этих отношениях – их будущее. Уже сейчас Муна относительно независима, получает деньги и за хлопоты с Мариной, и – недавно начала – за помощь конторским адвокатам в сборе многочисленных необходимых бумаг.

Еще год-два – и деньги Гескина уже будут… не то что не нужны, но – не необходимы. А ведь она молода. Она же может влюбиться. Наконец, ей захочется детей. И тогда уж точно уйдет от старика. Для всерьез влюбленного Аркадия Семеновича такой вариант может оказаться пострашнее рака.

Волнуясь за него, Шеметова даже как-то заговорила с Гескиным вскользь на эту тему. Типа вакцинацию проводя, будущей проблемы.

Он схватил с полуслова. Видать, не одну бессонную стариковскую ночь над этим проразмышлял.

– Не волнуйся, Оленька, – мягко сказал Аркадий Семенович. Потом, помолчав, объяснил.

– Я ведь с самого начала знал, что она меня переживет. И что может уйти. Как синичка, подняться на крыло и улететь.

Ольга сразу вспомнила, о чем он сейчас говорил. Лет пять назад, она еще юной юристочкой была, Гескин притащил в контору подмерзшую ночью синичку. Подобрал под домом, летать не могла, еле живая. Валентина Семеновна тогда всерьез рассердилась, говорила много, громко и откровенно, обсуждая широкий спектр вопросов – от тупости мужиков до птичьего гриппа, от птичьих же какашек до своей должностной инструкции.

Все знали, что Гескин ее побаивается. Но в этот раз старик гордо проигнорировал начальственные речь конторской управительницы и унес синичку в свой кабинет. Надо ли рассказывать, что птичке было сделано сначала гнездышко-укрытие из обувной коробки, потом появился дорогой ветеринар, потом еще более дорогая клетка, явно сильно просторнее, чем требовалось для маленькой пташки.

Столь же предсказуемым оказалось, что грозная Валентина Семеновна очень быстро сменила гнев на милость, сама сюсюкала с синичкой, кормила ее тем, чем велел ветеринар, и по собственной воле отстранила Гескина от процесса борьбы с птичьими отходами жизнедеятельности.

Синичка ожила, повеселела, а когда проветривали комнату, даже при открытой клетке не улетала на улицу. Раз десять так было, уже опасаться перестали.

В одиннадцатый раз – весна пришла, солнышко, апрель был, наверное – синичка выпорхнула из своего роскошного жилища, сделала кружок вокруг старика, нырнула в форточку и была такова. Его старались ободрить, поддержать, даже устроили незапланированную посиделку в кафешке, но все видели, что Гескину грустно.

– Вот я и боюсь, – сказала Ольга. – Улетит синичка, вы переживать будете.

– Буду, – согласился Аркадий Семенович, мотнув седо-лысой головой.