Земля навылет - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Прашкевич, Алексей Гребенников cтр.№ 99

Черный ровер сбросил информацию китайцам, а на Марсе китайцев — тысячи. Они живут в Чайна-тауне, дышат искусственным воздухом и упорно, без перерыва, смотрят в микроскопы и телескопы — попробуйте напастись научными открытиями на такое количество умных людей. В давние-давние времена люди страстно гонялись за благородным желтым металлом, а сейчас черные роверы гоняются за благородной научной информацией. Чтобы первым прийти к богатой жиле, самые умные садились на быстрых коней и с лопатой в руках наперегонки мчались на далекий прииск. Вопрос: а что делали самые-самые? Ответ: торговали лопатами.

Ровер сбросил информацию, и сразу стало видно, как массово китайцы мечтают о великих научных открытиях. Межпланетную сеть облетело потрясающее известие: китайцы открыли жизнь на Марсе! Веками искали эту жизнь, найти не могли, а тут — сразу! Причем не примитивную, не какие-то там ископаемые останки, не туманный намек на что-то необычное, ужасно далекое от нас, вроде смоллет, а самую настоящую — белковую! Престарелый доктор исторической медицины Ли Сын-ман, юный магистрант Пай-ку и еще более дурной лиценциат Ду-си почти одновременно заявили: на планете Марс, на каменистой земле Темпе, ими только что зафиксировано активное облачко органики (возможно, разумной), в состав которой входят мочевина, аммиак, пуриновые основания, креатинин (хорошее название для пытливых исследователей) и, в малых следовых количествах, производные продуктов гниения белков.

Крейзи кризис: следы щавелевой и молочной кислот тоже обнаружили.

Цикада

Голый чел исчез, а попугай остался. Рупрехт посмотрел на него и почему-то сказал: «Помните лунное кафе, в котором подавали гениталии енота?» Попугай ответил: «Вот ловко!», а Ханна Кук поджала губки. Тогда Рупрехт начал определять глубину виртуального колодца, к которому мы вышли.

«Вам бы всё играть, Рупрехт».

А что остается? Фанзы, кумирни, храмы, колодцы, ажурные мостики и тихие водоемы — на Марсе ни к чему нельзя притронуться. Все — мираж, обман. Конечно, китайцы возведут на планете и настоящие города, но для этого нужна настоящая атмосфера. А чтобы создать настоящую атмосферу, надо по-настоящему взорвать Аскрийские ледники. Попугай будто чувствовал мои мысли: тревожно оборачивался, смотрел с Костиного плеча. Чтобы удивить птицу, я пустила по сьютеллу роскошную фиолетовую волну, отрастила и сбросила рыжую шевелюру.

Попугай заорал: «Вот ловко!»

«Почему он ничего другого не говорит?»

«Потому что он — наведенное изображение».

«Ну да, наведенное! У тебя плечо под ним прогибается».

«Ну, не знаю, — ответил Костя. — Может, это не попугай тяжелый, а я слабый».

«Вернемся на станцию Хубу, — пригрозила я попугаю, — отдам тебя Ире Летчик».

Попугай похлопал крыльями — не знаю, что хотел сказать этим.

«Костя, ты знаешь, какое слово первым произнес доктор Микробус?»

Костя не знал. А я недавно проштудировала «Жизнь в Дарджилинге», поэтому знала. Маленького Микробуса мама-химик часто брала в лабораторию. Колбы, вытяжные шкафы, платиновые тигли, запахи, вентиляционные установки — ужас как интересно, а маленький Микробус молчит. Смотрит и молчит. Ни на какие вопросы не отвечает. Или не нравится ему все это, или какие-то проблемы с речью. Так бы это и длилось, но однажды по лаборатории распространился какой-то непонятный запах. Вот тогда маленький Микробус посмотрел на маму: «Парааминоарсенбензолгидрохлорид!»

«Как блаженна ты, цикада, ты живешь в ветвях деревьев, ты сыта одной росинкой».

«Вообще-то без пищи нормальный чел может прожить не менее двадцати суток, — успокоила я Костю. — Если с твоим сьютеллом что-то случилось, чего в принципе быть не может, ты обязан протянуть пару лишних солов. Сиди на ровере и не умирай. Я боюсь покойников».

«Вот ловко!»

«Помнишь домен Спроси Сеятеля?»

Костя кивнул, а попугай прикрылся крылом.

«Там хотели собрать философов и логистиков, чтобы учились формулировать вопросы, обращенные к Сеятелю: что может быть, если?.. И все такое прочее. Но появился мальчик из Пензы. Он не знал, что домен создан именно для философов и логистиков, и сам стал задавать вопросы. Почему соленое не сладкое? Почему муравьи не питаются кобальтом? Почему вода течет, а человек ходит? Почему земля? Почему бамбук растет быстро, а кристалл медленно? Почему лягушкам детей не аист приносит? Как вести себя в аквариуме с пираньями? Как приготовить блюдо-сюрприз для любимых одноклассников, чтобы они полгода не появлялись в гимназии? Как хорошие девочки едят шоколад?»

Попугай: «Вот ловко!»

«А мне Ира Летчик рассказывала, что в Сибири встречала настоящего сибирского лешего», — догнала нас Ханна Кук. Черный ровер струился у ее ножек, как чрезвычайно опрятное домашнее животное. Чуть приотстав, тянулось за Ханной другое домашнее животное — Рупрехт. «Сибирский леший похож на сосновую шишку и живет в корнях хвойных деревьев. Если кого-то съест, непременно зубы чистит. Неприятного человека может долго водить по тайге, а потом выталкивает в обжитое место. Правда, перед этим так отделает, что тот в тайгу ни за какие коврижки больше не пойдет».

Черный ровер переливался у ножек Ханны Кук, перетекал с камня на камень, как чудесный металлический ручей. Иногда он становился прозрачным, тогда сквозь металл просвечивали камни. Костя, горбясь, сидел на спине ровера. Как средневековый монах, только до пояса голый. В хороших волшебных сказках девушки дают в дорогу любимым молодым челам клубки суровых ниток. Конечно, не для того чтобы носки штопать, а чтобы отмечать дорогу. А Ирка не дала Косте.

Ханна Кук

Такая у них мораль на Марсе.

Фаина

«…два тигра, два тигра…»

Оба бежали быстро, а пропал один.

Я оглядывалась, звала пропавшего Котопаху, но из-под низких метановых облаков смотрел только мрачный Ма Це-ду. «Не знаешь ты Котопаху», — снисходительно сплевывал Чимбораса, а Глухой жестами показывал: может, тот череп в песке вовсе не марсианке принадлежал? «А кому?» Глухой жестами показывал: а самому Котопахе? «Это в каком смысле?» Глухой жестами показывал: в прямом. Сперва я решила, что у Глухого жестокое сердце, но потом до меня дошло: чего я так волнуюсь? Есть ведь главные положения.

Первое: Отстанешь от группы — не паникуй.

В сьютелле не погибнешь. Не получится. В сьютелле тебя лавина не задавит, в болоте не утонешь, в метановом колодце не задохнешься. Лежи под камнями или в ядре газового гиганта, вспоминай сложные формулы. Тебя все равно отыщут. Пусть через двести лет, но отыщут. Оцифровка материи привела к таким результатам, что везде можно чувствовать себя в безопасности.

Второе: Сьютелл ничто не может вывести из строя.

Я так и перевела Чимборасе жесты Глухого: «Ты, однояйцевый, глупости говоришь». Чимбораса удивился: «Это почему?» Я ответила: «Не знаю». Сьютелл не может отказать, не может выйти из строя. И свой череп нельзя просто так держать в песке, если он тебе нужен. Вселенная — огромная штука. Она никогда не выходит из строя. Что в ней может сломаться такое, чтобы вся небесная механика встала?