Земля навылет - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Прашкевич, Алексей Гребенников cтр.№ 31

Даже ночные птицы примолкли.

Но я чувствовал, я не мог ошибиться — за мной кто-то наблюдал. Это не было чувством опасности, тренированный человек сразу определяет такое. Просто кто-то за мной следил: может, не заинтересованно, может, даже равнодушно, но при этом ни на секунду не выпуская из зоны обзора.

В рассеянном звездном свете трудно было что-то рассмотреть, но краем глаза я успел отметить короткую вспышку света под джипом, там, где мы вчера оставили оборотня. Никто не хотел с ним возиться, никто не стал придумывать для него клетку. Зачем? Если он без всяких усилий прошел сквозь металл, разве удержит его деревянная клетка?

Включив фонарь, я сразу увидел оборотня.

Он лежал рядом с джипом, и трава вокруг была черная, будто оборотень убил ее своим невидимым ледяным дыханием.

Заморозки в Африке?

Опустившись на корточки, я прикоснулся к оборотню.

От него действительно исходил холодок, а там, где мой палец коснулся полупрозрачной оболочки, вдруг родилось, вдруг возникло странное далекое сияние, далекое радужное свечение.

Как звездочка в ночном небе, неимоверно отдаленная и чужая.

И почти сразу весь оборотень — весь! — вспыхнул.

Как огромный радиоглаз.

Я отпрянул.

Мне вдруг показалось, оборотень чувствует мое присутствие, подает мне какой-то сигнал. Утирая со лба пот, я сказал себе: оборотень не человек. Оборотень это просто безмозглый мешок, набитый фосфоресцирующей слизью. Правильней смотреть на него не как на живое существо или там растение, а как на нечто, способное принести нам приличные деньги.

— Что ты с ним делаешь?

Над оборотнем наклонился голландец.

— Выключи его, — хмуро сказал он, внимательно разглядывая вспыхивающего, как радиоглаз, оборотня. — Иллюминация нам не нужна.

— А где он выключается?

Голландец сплюнул.

— Никогда не слыхал такой тишины, — признался он. — Не нравится мне эта тишина.

Я промолчал.

Нам платят не за то, что нам нравится.

А утром все поднялись больными.

— Мне снилась виселица, — морщась, пожаловался француз. — Может, Усташ, меня и следует повесить, но почему, черт побери, делать это надо во сне?

За столом капрал обвел рейнджеров хмурым взглядом:

— Что мы ели вчера? Мы могли чем-то отравиться?

— Это надо спросить у бабинги, — со значением ответил голландец. Б его маленьких глазках зажглись хищные выжидательные огоньки.

— Бабинга!

Негр подошел.

Он ни на кого не смотрел, руки у него дрожали.

— Бабинга, — сказал капрал. — Ты бросал вчера в мясо какую-нибудь траву? Ты знаешь много местных трав. Что ты использовал вчера как приправу?

— Ничего, бвана.

— Капрал, можно, я с ним поговорю, — вмешался ван Деерт.

— Заткнись!

— Разве я не соблюдаю дисциплину?

— Заткнись!

— Есть заткнуться, капрал.

Стол стоял в тени, но духота и в тени была нестерпима. Я чувствовал, как медленно, но неостановимо возвращается головная боль.

— Ван Деерт, — взяв себя в руки, негромко приказал капрал. — Сейчас ты отправишься в лагерь майора Мюллера. Я хотел отправить Усташа, но боюсь, он заблудится. Сообщишь майору о случившемся и попросишь помощи. Лучше всего, если ты приведешь пару джипов с волонтерами. Мне кажется, эти места следует хорошенько прочесать.

— Да, капрал!

Преувеличенно твердо ван Деерт прошел к палатке и скоро появился снаружи уже в башмаках, в пятнистой униформе и в малиновом берете, лихо надвинутом на глаза. Автомат он держал в левой руке, и я сразу подумал: капрал прав, голландец единственный, кто еще не подхватил никакой заразы. И подумал: голландец дойдет. Он лучше, чем я, знает местные условия.

А если не дойдет…

— Бабинга! — позвал капрал, проводив взглядом ван Деерта.

Негр опять неуверенно приблизился к столу.

— У тебя не болит голова, бабинга?

— Нет, бвана.

— И суставы не ломит? И слышишь ты хорошо?

— Да, бвана.

— Бросить в мясо траву тебя научили местные знахари?

— Нет, бвана.

Рука капрала скользнула за пояс, но бабинга оказался проворнее.

Каким-то нелепым кривым прыжком он сразу достиг джипа.

Еще секунда, и негр исчез в чаще.

Правда, во всем этом было что-то странное. Ну, скажем, никто не ожидал, что бабинга бросится в ту же сторону, куда только что ушел ван Деерт. К тому же, бабинга мог оказаться в зарослях сразу, но бросился он сперва к джипу. Почему-то бабинга выбрал самый длинный путь.

И еще одна странная деталь.

Хотя капрал и выхватил пистолет, он не выстрелил.

Почему?

Скосив глаза, я взглянул на француза. Потом на Ящика. Они не могли не заметить, что бабинга вел себя не так, как от него ожидали. Он не должен был бежать к джипу. А он побежал.

Почему?

К сожалению, это был не единственный вопрос.

Больше всего меня тревожил Буассар.

Мы устроились с ним в тени отдохнуть, но он беспрестанно тер кулаком глаза и дергал головой, как галльский петух, то вперед, то назад, будто собирался меня клюнуть.

— Какого черта?

Он замялся.

— Не хочешь говорить, не надо, — предупредил я. — Но хотя бы не дергайся. Голландец, возможно, привезет лекаря, дождись его. И вообще, лучше нормально выспаться, чем попасть в руки лекаря.

— Я не могу лечь, — ответил Буассар ошеломленно.

— То есть как это не можешь?

— А так… — ответил француз и снова задергал головой вперед-назад.

А меня от его слов почему-то холодом окатило. Точнее, не от слов даже, а от интонации, с какой он произнес эти слова.

— «Мертвый город застыл в глазах, давай завоюем себе новые земли!..»

— Смени пластинку!

Буассар не слушал:

— «Мы печатаем шаг, наши мышцы крепки, мы хотим прочесать дальние страны!..»

Он не только не мог лечь, он, кажется, не мог остановиться.

— «Отправляйся-ка, парень… — он смотрел на меня выпученными, ничего не видящими глазами и тянул упрямо: — Отправляйся-ка, парень, на поиски незнакомого цветка в дальние страны, лежащие там, за океаном… Все — ничто, кроме твоей силы… Печатай шаг, и пусть дрожат те, кому хотелось бы остановить тебя!..»