Пески времени - читать онлайн книгу. Автор: Сидни Шелдон cтр.№ 27

– Хватит.

В комнату вошел великан со шрамом на лице.

– Добрый день, полковник Акока.

– Это он?

– Да, полковник. В связи с тем, что кроме него мы нашли в том же магазине и одежду монахинь, мы подумали, что вы захотите лично допросить его.

Рамон Акока подошел к бедолаге Каррильо.

– Да. С удовольствием.

Каррильо подарил полковнику свою самую обворожительную улыбку.

– Я рад, что вы пришли, полковник. Я выполняю поручение своей церкви, и мне крайне важно попасть в Барселону как можно быстрее. Я уже пытался объяснить этим любезным джентльменам: я стал жертвой обстоятельств лишь потому, что старался быть добрым самаритянином.

Полковник Акока вежливо кивнул.

– Поскольку ты торопишься, я попробую избавить тебя от излишней траты времени.

– Благодарю вас, полковник. – Каррильо расплылся в улыбке.

– Я задам тебе несколько простых вопросов. Если ты честно ответишь, все будет замечательно. А если ты солжешь, тебе будет очень больно.

Что– то мелькнуло в его руке.

– Слуги Господа не лгут, – гордо ответил Каррильо.

– Мне очень приятно это слышать. Расскажи-ка мне про тех четырех монахинь.

– Я ничего не знаю о четырех монахи…

Удар кулака с надетым на него медным кастетом пришелся ему по губам, и по комнате разлетелись брызги крови.

– Боже мой! Что же вы делаете? – задыхаясь, вскричал Каррильо.

– Расскажи мне про четырех монахинь, – повторил свой вопрос полковник Акока.

– Я не…

Очередной удар кулака сломал Каррильо зубы.

– Не надо. Я… – Каррильо чуть не захлебывался кровью.

– Расскажи мне о четырех монахинях. – Акока говорил спокойным и рассудительным тоном.

– Я… – Тут Каррильо увидел занесенный кулак. – Да! Я… я… слова точно посыпались из него: – Они были в Вильякастине, убежали из своего монастыря. Пожалуйста, не бейте меня больше.

– Продолжай.

– Я… Я сказал, что помогу им. Им надо было переодеться.

– И ты забрался в магазин…

– Нет. Я… да. Я… Они украли какую-то одежду, потому оглушили меня и исчезли.

– Они говорили, куда направляются?

И тут Каррильо вдруг овладело какое-то своеобразное чувство собственного достоинства.

– Нет.

Он не упомянул про Мендавию вовсе не из-за того, что хотел спасти монахинь. На них Каррильо было абсолютно наплевать, но полковник изуродовал ему лицо. И после выхода из тюрьмы ему будет стоить больших трудов зарабатывать себе на жизнь.

Полковник Акока повернулся к жандармам гражданской гвардии.

– Видите, чего можно добиться в результате небольшой дружеской беседы? Отправьте его в Мадрид – он обвиняется в убийстве.

* * *

Лючия, сестра Тереза, Рубио Арсано и Томас Санхуро держали путь на северо-запад в сторону Ольмедо. Стараясь избегать оживленных дорог, они шли через пшеничные поля, пастбища, где паслись козы и овцы, и пасторальная невинность сельских пейзажей казалась какой-то иронией на фоне той страшной опасности, которой они все подвергались. Они шли всю ночь, а на рассвете поднялись в горы, чтобы найти какое-нибудь глухое местечко.

– Ольмедо прямо перед нами, – сказал Рубио Арсано. – Мы переждем здесь до темноты. Похоже, вам обеим не мешало бы поспать.

Сестра Тереза была физически измотана. Кроме того, с ее нервами тоже творилось что-то неладное, и это вызывало еще большую тревогу. Она чувствовала, что теряет ощущение реальности. Это началось с пропажи ее драгоценных четок. Неужели она их потеряла, может, кто-нибудь их украл? Она не знала. На протяжении долгих лет они были ее утешением, стали ее частью, ее спасением, и вот теперь их нет.

Может быть, она их потеряла в монастыре во время нападения? А было ли вообще нападение? Все теперь казалось таким нереальным. Она уже больше не была уверена в том, что в действительности было и чего не было. Она видела ребенка. Был ли это ребенок Моник или Господь подшучивает над ней? Все так смешалось. Когда она была молодой, все было так просто. Когда она была молодой…

ЭЗ, ФРАНЦИЯ, 1924

Еще в восьмилетнем возрасте главной радостью в жизни Терезы де Фосс была церковь. Какое-то священное пламя будто притягивало ее, обогревая своим теплом. Она часто ходила слушать капеллу Кающихся Старцев, молилась в соборе в Монако и в Нотр-Дам-Бон-Вуаяж в Каннах, но чаще всего она бывала на службе в церкви в Эзе.

Тереза жила в похожей на замок вилле на горе, возвышавшейся над средневековым городком под названием Эз, неподалеку от Монте-Карло, откуда открывался вид на Кот д'Азюр – Лазурный берег. Городок располагался высоко в горах, и Терезе казалось, что оттуда ей был виден весь мир. На вершине стоял монастырь, и тянувшиеся вниз по склону горы ряды домов спускались к самой синеве Средиземного моря.

Моник была на год младше Терезы и считалась в семье красавицей. Даже когда она была ребенком, никто не сомневался, что, повзрослев, она превратится в женщину необычайной красоты. У нее была великолепная фигура, сверкающие синевой глаза, и непринужденная уверенность в себе полностью соответствовала ее внешности.

Тереза была гадким утенком. По правде говоря, де Фоссы стеснялись своей старшей дочери. И если бы Тереза была просто некрасивой, они бы, возможно, смогли путем пластической операции укоротить ей нос, изменить линию подбородка или исправить разрез глаз. Но сложность заключалась в том, что лицо Терезы было слегка перекошено. Не на месте казалось все, словно она, как комедийная актриса, ради смеха сделала такую гримасу.

Но если Господь обделил ее внешними данными, то он постарался компенсировать это, вознаградив ее другим щедрым даром. У Терезы был ангельский голос. Это было отмечено, когда она впервые спела в

церковном хоре. Прихожане в изумлении внимали чистому, прозрачному пению ребенка. С возрастом голос Терезы стал еще более прекрасным. В церкви она пела все сольные партии. Там она чувствовала себя в своей стихии. Но за стенами церкви Тереза была невероятно робкой и застенчивой из-за своей внешности. В школе все дружили с Моник. Мальчики и девочки ходили за ней гурьбой. Им хотелось играть с ней или просто быть рядом. Ее приглашали на все вечера. Терезу тоже приглашали, но вспоминали о ней всегда в последнюю очередь, как о необходимости соблюдать формальности, и Тереза с горечью это сознавала.

«Послушай, Рене, нельзя приглашать только одну из сестер де Фосс, надо пригласить обеих, а то это будет невежливо».

Моник стыдилась уродства своей сестры. Она считала, что это бросает тень и на нее.

Родители относились к старшей дочери подобающим образом, педантично выполняли свои родительские обязанности. Однако было очевидно, что обожали они Моник, и тем единственным, о чем мечтала Тереза и чего ей не хватало, была любовь.