Голая обезьяна (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Десмонд Моррис cтр.№ 107

Современная фармакология в меньшей степени ориентирована на удовлетворение сексуальных потребностей, но, несмотря на это, она все-таки переполнена супернормальными стимулами различного рода. Здесь есть и снотворные таблетки для супернормального сна, и различные стимуляторы нервной системы для супернормальной активности, и слабительное для супернормального испражнения, и туалетные принадлежности для супернормальной чистоты тела, и, наконец, зубная паста для супернормальной улыбки. Благодаря человеческой изобретательности вряд ли найдется какая-либо естественная деятельность, для которой не было бы придумано хоть какого-то искусственного стимулятора.

Мир коммерческой рекламы есть не что иное, как кипящая масса супернормальных стимулов, каждый из которых пытается превзойти все остальные. С появлением конкурирующих фирм, продающих практически одинаковые товары, супернормальная борьба за стимул приобрела огромное значение. Каждый товар должен быть представлен в более стимулирующем виде, чем конкурирующий с ним товар другого производителя, а это требует предельной концентрации внимания покупателей на особенностях его формы и цвета.

Важной чертой супернормального стимула является то, что он не подразумевает преувеличения всех составляющих того нормального стимула, на котором основан. Кулик-сорока реагировал на подложенное ему супернормальное яйцо только с точки зрения его размера; по форме, цвету и фактуре оно ничем не отличалось от нормального яйца.

Эксперимент же с птенцами чаек продвинулся еще на шаг вперед. В нем жизненно важные красные пятна были преувеличены, а другие (менее значимые) отличительные особенности родителей отсутствовали. Таким образом, налицо был двойственный процесс: усиление важных стимулов и в то же время исключение менее важных. В процессе проведения эксперимента это было сделано лишь с целью демонстрации того, что для появления необходимой реакции вполне достаточно красных пятен. С другой стороны, такой шаг, при помощи которого отсекалось все ненужное, должен был также способствовать большей концентрации внимания на красных пятнах.

Во многих супернормальных стимулах человека этот двойственный процесс применяется необычайно эффективно. Его можно выделить в качестве дополнительного, второстепенного принципа борьбы за стимул. Суть его заключается в том, что при искусственном усилении выбранных стимулов для возведения их в ранг супернормальных можно достичь еще большего эффекта, исключая остальные, несущественные стимулы. При одновременном создании субнормальных стимулов супернормальные стимулы кажутся намного сильнее. Это принцип экстремизма стимулов.

Если мы хотим развлечь себя книгами, пьесами, фильмами или песнями, мы автоматически посвящаем себя этому. Самую суть этого процесса мы называем инсценировкой. Повседневные действия, произведенные так, как если бы они происходили в реальной жизни, были бы недостаточно увлекательными, – их необходимо преувеличить. Работа принципа экстремизма стимулов подтверждает, что незначительные детали убираются, а значительные раздуваются до неимоверных размеров. Даже в наиболее реалистичных школах актерского мастерства или (если уж на то пошло) в документальных фильмах и книгах все еще действует негативный процесс: все, что не важно, сокращается, а значит, идет в ход непрямая форма преувеличения.

В более стилизованных представлениях, например в опере, прямые формы преувеличения имеют большее значение, и поэтому очень интересно наблюдать, насколько далеки от реальности могут быть голоса, костюмы, жесты, действия и сюжеты и, несмотря на это, все же оказывать сильнейшее воздействие на человеческий мозг. Если это кажется странным, стоит вспомнить эксперимент с чайками: птенцы были готовы реагировать на макеты родителей, состоящие из чего-то, слишком отдаленно напоминающего взрослую чайку, – из палки с тремя красными пятнами. Наша реакция на в высшей степени стилизованные обряды оперы, пожалуй, не менее странна.

Яркой иллюстрацией этого же принципа служат детские игрушки и куклы. Например, в лице тряпичной куклы некоторые черты преувеличены, а другие вообще отсутствуют. Глаза становятся огромными черными пятнами, в то время как брови просто исчезают. Рот растянут в широченной ухмылке, в то время как нос уменьшен до двух маленьких точек. Входя в магазин игрушек, вы попадаете в мир контраста супернормальных и субнормальных стимулов. Более реалистично выглядят лишь игрушки для детей старшего возраста – в них нет столь разительных контрастов.

То же самое можно сказать и о рисунках самих детей. В изображениях человеческого тела черты, которые они считают наиболее существенными, всегда увеличены; те же, которые для них не важны, обычно уменьшены или вообще отсутствуют. Как правило, наиболее непропорционально увеличенными бывают голова, глаза и рот. Это как раз те части тела, которые имеют самое большое значение для маленького ребенка, так как служат для визуального восприятия и общения. Уши же не обладают никакой особой выразительностью, поэтому они сравнительно не важны, а следовательно, зачастую просто упускаются.

Зрительный экстремизм такого рода очень распространен и в искусстве первобытных людей. Размеры голов, глаз и ртов обычно супернормальны по сравнению с размерами тела, а другие черты, как и в детских рисунках, уменьшены. Тем не менее в разных случаях для преувеличения выбираются различные стимулы. Если изображается бегущий человек, необычно длинными становятся его ноги. Если человек просто стоит и ничего не делает ни ногами, ни руками, они могут быть изображены в виде неких обрубков или же вообще отсутствовать. Если статуэтка доисторического периода должна была демонстрировать плодовитость, ее черты, говорящие о воспроизведении потомства, становились супернормальными, а всему остальному не уделялось ни малейшего внимания. У такой фигурки огромных размеров живот, неимоверно выступающие ягодицы, широкие бедра и большая грудь, но в то же время могут отсутствовать ноги, руки, шея или голова.

Графические манипуляции такого рода часто воспринимаются как некое уродство – как будто красоте человеческого тела нанесен ущерб и она искажена со злым умыслом. Ирония же заключается в том, что, если бы критики обратили внимание на собственное тело, они обнаружили бы, что оно не совсем «совершенно». Вне всяких сомнений, они не меньше обременены «деформирующими» супернормальными и субнормальными принципами, чем дети или первобытные художники.

Притягательность экстремизма стимулов в искусстве определяется тем, как эти преувеличения варьируются в зависимости от случая и места, а также тем, как при помощи модификаций образуются новые формы гармонии и равновесия. В современном мире такого рода зрительные преувеличения наиболее часто встречаются в рисованных мультипликационных фильмах, а некую особую их форму следует искать в карикатурных изображениях.

Профессиональный карикатурист берет естественно преувеличенные черты лица своей жертвы и делает эти (и без того существующие) преувеличения еще большими, при этом уменьшая то, что не привлекает внимания.

К примеру, большой нос можно увеличить до такой степени, что в конце концов его размер окажется вдвое или даже втрое больше настоящего, причем, несмотря на это, лицо станет еще более узнаваемым. Дело в том, что мы опознаем отдельно взятые лица, сопоставляя их в сознании с неким идеализированным «типичным» человеческим лицом. Если у какого-то конкретного лица есть некие определенные атрибуты, которые сильнее или слабее, больше или меньше, длиннее или короче, темнее или светлее, чем у того лица, которое мы считаем «типичным», они оказываются тем, что мы запоминаем лучше всего. Чтобы нарисовать хорошую карикатуру, художник должен интуитивно чувствовать, какие именно черты являются для нас отличительными, а затем супернормализовать наиболее сильные из них и субнормализовать слабые.