Варяг. Обережник - читать онлайн книгу. Автор: Александр Мазин, Павел Мамонтов cтр.№ 5

После полудня всем рабам давали воды, на ночь кормили и заводили в сарай. Так прошло три дня. Компания, с которой Данила попал на торг, почти полностью распродалась. Их место заняли другие. А Данила всё стоял в колодках, терпел и ждал.

На четвёртый день его перевели из одной «связки» рабов к другой. Продели верёвку сквозь колодку да так и оставили. Молодцов оглядел своих новых попутчиков, и нехорошие мысли закрались ему в голову. Вокруг стояли сплошь старики. Многие ещё достаточно крепкие, но по местным меркам их возраст давно перевалил за пенсионный. Исключения, кроме Данилы, было только два: двадцатилетний парень с вывернутым плечом и горбатый мужик лет тридцати.

– О боярине Серегее шепчутся, – сказал раб перед Данилой, имея в виду двух жирных купцов. – Я того, что с нашим хозяином рядится, знаю. Он точно в бояровых закупах ходит. Может, и повезло нам.

– Это кто такой, боярин Серегей? – спросил Молодцов.

Отношения с местным контингентом у него не клеились, ответа он не ожидал, но из любопытства всё равно поинтересовался.

– Бают, самый сильный боярин в Киеве. И челядинами не торгует. Может, выкупит нас, на подворье к какому-нибудь храму ромейской веры. А может, князю угодить захочет, тогда уж совсем счастливый жребий нам выпал. Срок-то подходящий. Радуйся, чужак.

– Чего за срок, чему радоваться?

Старик вдруг повернулся, улыбнулся кривым ртом:

– Увидишь.

– А ну, волчья сыть, пшли, корм вороний! – заорал надсмотрщик. – Давай, вшивые, живей в лодку!

Цепочка невольников быстро спустилась к реке. Там их по настилам загнали на большой баркас. Настоящую боевую ладью, как сообразил Данила. Усадили посерёдке. На гребные скамьи уселись мужики, смахивавшие на казаков: головы бритые, чубы свисают набок, усы до подбородка. При них не имелось серьёзного оружия, кроме ножей, но Молодцов по повадкам сообразил – воины.

Ладья отшвартовалась. «Казаки» налегли на вёсла, и корабль, набирая ход, уверенно пошёл против течения.

«Хорошо гребут, – подумал Данила, – мощно, слаженно. Куда только?»

Уже поздно ночью в темноте ладья подплыла к острову посреди реки. Оттуда слышались весёлые крики, доносились звуки, похожие на музыку. Вроде бы кто-то играл на дудках – не очень складно, зато громко. Между деревьями мелькали люди, виднелись проблески костров.

– Скольких привезли? – донёсся зычный возглас уже совсем рядом.

Данила поднял голову, но никого не смог разглядеть из-за борта лодки.

– Двадцать семь, – ответил казак, стоявший на носу.

– Хорошее число, – одобрили с берега. – Выводите.

Экипаж ладьи шустро забегал: одни разбирали снасти, вытаскивали вёсла из уключин, швартовались к берегу. Другие принялись разрезать путы, сковывавшие невольников, и даже освободили Данилу из колодок. Тот с наслаждением покрутил головой, расслабил натруженную шею. И тут его отправил за борт увесистый пинок. Упав в воду, но чудом приземлившись на ноги, Данила увидел у кромки воды троих рослых полуголых мужиков с факелами. Они носили всё ту же казачью стрижку: длинные усы и чуб. Только могучие торсы были густо расписаны синими татуировками, смысл которых Данила понять не мог – какие-то узоры, кольца, вроде даже свастика имелась.

Свинтить по-тихому в темноте не представлялось возможным – позади, вдоль борта ладьи, расположилась команда гребцов, у которых в руках вдруг оказались короткие копья. Данила был уверен: чуть что, и это копье окажется в спине шустрого беглеца. Молодцов решил не рисковать.

Невольники, сбившись кучей, выстроились перед татуированными крепышами. Их главарю по виду было лет сорок, его бровь и щёку наискось пересекал длинный шрам. Холодными как лёд глазами он придирчиво оглядел своё приобретение, затем молча повернулся и ушёл. Его пристяжь ушла за ним, следом – невольники, которых «казаки» с ладьи подгоняли тупыми концами копий.

Данила вместе со всеми пробежался по мокрому прибрежному илу, затем по влажной от вечерней росы траве, продрался сквозь чащу – и оказался на поляне, где горели костры в два человеческих роста. В их свете ему предстал мрачный идол в окружении всё тех же полуголых татуированных «казаков».

Истукан был вырезан из целого ствола дерева и высоту имел метра три. Выпученные глаза смотрели с гневом, раскрытый деревянный рот застыл то ли в крике, то ли в желании кого-то проглотить. Длиннющие усищи спускались ниже подбородка и, похоже, были отлиты из серебра. Не зря такие же усы носили воины, окружившие идола, верно, они были его слугами или последователями.

– Вот он, бог варяжский, – прошептал кто-то из челяди около Данилы.

– Это не сам бог, но скоро ты с Перуном встретишься, – насмешливо бросил молодой воин с едва пробившимся пухом над верхней губой.

Данилу бросило в дрожь. Ни с Перуном, ни с деревянным идолом он встречаться не собирался. А тут, видимо, иного выхода не было. Встречу эту обеспечат, и Молодцов понимал, как именно.

Это что же получается: Перун – варяжский бог, значит, эти длинноусые «казаки» – варяги? Те самые: то ли скандинавы, то ли славяне, то ли наёмники, то ли вообще не пойми кто. Лучшие воины Киевской Руси, которые и с печенегами, и с византийцами воевали. И почти всегда одерживали верх. То есть выстоять против них нет никаких шансов.

«Надо было с лодки дёргать. Колодка деревянная, авось, выплыл бы, а теперь… эх», – отчаянно подумал Данила.

От идола к толпе рабов подошёл уже знакомый варяг со шрамом и двумя мечами на поясе. Приказал:

– Этих пока в сторону, неча им под ногами путаться. Братия, приступим к пляске, любой нашему богу Молниерукому.

Варяг скрестил мечи над головой и вдруг завыл по-волчьи.

Рабов меж тем отогнали на край поляны и оставили под присмотром безусой молодёжи. В прямом смысле. Паренькам, которые его охраняли, Данила дал бы навскидку лет шестнадцать-семнадцать, но связываться с ними ему не хотелось. То, как они, увешанные оружием и со здоровенными щитами за спиной, легко и непринуждённо двигались, говорило о недюжинной силе и выносливости.

И тут Молодцов углядел среди собратьев по несчастью знакомое лицо – того самого старика, что втюхивал ему про удачу.

– Что ты мне, гад, плёл, что нам повезло? – Данила пихнул его в плечо.

– А, это ты, чужак ромейской веры. Радуйся: попадёшь в Ирий воином. Мужеской смертью умрёшь. А всех, кто с мечом погибает да ещё в такой день, Перун сам привечает. А там как пойдёт: может, окажешься ты в холопах у воина, что на крылатом коне по небу скачет. Или полюбишься ты чем-то воинскому богу, и он тебя самого воином сделает. Только для этого надо храбрым быть.

– А правда, что в Ирии можно день и ночь есть и еда со столов не пропадает? И если тебе руку отрубили, то её приставь к телу – и она прирастёт? – жалостливо спросил кто-то сбоку.