Реминискорум. Пиковая дама - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Ракита, Лена Климова cтр.№ 7

В тот момент, когда Антон появился в фойе, речь Гузмана, как всегда витиеватая и чрезмерно затянутая, как раз закончилась, и Маша представляла публике второго из находящихся с ней на подиуме мужчин – своего дорогого гостя, профессора Бруно Дельгалло, владельца и куратора знаменитого музея средневекового быта, чьей экспозицией она счастлива открыть выставочную часть своей галереи. Приветственная речь профессора отличалась похвальной краткостью и даже с учетом того, что он говорил по-итальянски, а затем каждую его фразу еще раз по-русски произносила стоящая рядом переводчица, заняла в три раза меньше времени, чем выступление предшествовавшего оратора. Профессор отметил, что счастлив впервые представить свою коллекцию столь взыскательной и утонченной московской публике. Сообщил, что всегда питал симпатию к России. Вспомнил, как первый раз побывал здесь, правда, без коллекции, еще во времена Советского Союза, сохранив самые замечательные воспоминания о русском гостеприимстве. В заключение, резонно заметив, что русское средневековье в плане быта весьма существенно отличалось от привычного ему европейского, он заявил, что крайне заинтересован в приобретении любых серьезных предметов российской старины с доказанным провенансом. Если у кого-либо из присутствующих имеется, например, посох, которым Иван Грозный убил своего сына, то он с радостью обсудит возможность приобретения такого замечательного артефакта. Портреты Ленина, балалайки и матрешки просьба не предлагать – их он достаточно скупил в прошлый свой приезд. Публика с радостью оценила шутку иностранного коллекционера и сопроводила его спуск с подиума шумными и искренними аплодисментами.

Хозяйка галереи тут же быстро закруглила вводную часть, еще раз поблагодарив главного спонсора, который при этих словах приветственно помахал публике рукой. Официальное открытие галереи завершилось под вспышки многочисленных телефонов и фотоаппаратов торжественным разрезанием символической ленточки у входа в зал, где начиналась коллекция заезжего музея. Маша под руку с Наилем, окруженные толпой приближенных и журналистов, двинулись в обход по залам экспозиции. За ними неспешно потянулись остальные присутствующие, влекомые в равной степени интересом к дорогостоящей старине и наличием фуршетных столов, установленных по случаю открытия в середине каждого зала. До того официанты в фойе и первом зале разносили только напитки, а это, как известно, способно лишь раздразнить аппетит. Сам Антон успел за время произнесения речей незаметно для себя опустошить уже два бокала и сейчас держал в руках третий.

В любом случае, пока хозяева вечера окружены плотным кольцом прессы, подобраться к ним не стоит и мечтать. Придется присоединиться к большинству гостей, медленно перемещающихся по музейной половине галереи, терпеливо дожидаясь возможности подойти поближе к экспонатам, чтобы без помех прочитать самое интересное – таблички с историей каждого предмета. В другое время Антон и сам с удовольствием завис бы здесь часа на два-три, ведь каждый такой предмет заслуживает отдельного внимания. Вот хотя бы эта люстра из оленьих рогов, сделанная в Германии в конце четырнадцатого века и после этого столетиями принадлежавшая герцогам д’Эсте, последним из которых оказался Франц Фердинанд д’Эсте, тот самый племянник императора Австро-Венгрии, чье убийство послужило толчком к началу Первой мировой войны. Более того, как утверждала табличка с провенансом, люстра не только принадлежала Францу Фердинанду, но некоторое время висела в его личных покоях в чешском замке Конопиште, где он много лет прожил со своей женой, чешской графиней. Затем Францу Фердинанду, страстному охотнику, убившему за свою жизнь более 270 тысяч зверей (трудно поверить, но каждое убитое животное его егеря с немецкой педантичностью заносили в списки, и эти списки дошли до наших дней), пришла в голову идея сделать аналогичную, но гораздо более пышную люстру из рогов оленей, добытых им собственноручно. Данная идея была реализована его придворными мастерами (фотография прилагалась), после чего новая люстра заняла место старинной, а старинная была отправлена на дворцовый склад. Оттуда после аншлюса Австрии в 1938 году ее забрал и вывез один из офицеров вермахта, впоследствии направленный служить во Францию, где в какой-то момент он продал ее местному антиквару, не сознавая ни древности, ни подлинной цены предмета.

– Рад, что вас заинтересовала моя коллекция, – услышал Антон женский голос и только спустя секунду осознал, что это через переводчицу к нему обращается тот самый профессор, Бруно как-его-там, незаметно очутившийся у него за спиной.

Вблизи он показался старше – от сорока до пятидесяти, но не удивительно, если и все шестьдесят. Кто их поймет, нынешних европейцев. Лицо было не просто характерно итальянским и породистым – оно словно сошло с какой-то картины эпохи Возрождения, которую профессор так любил. В черных волосах резко выделялась седина. Профессор вполне приветливо улыбался, только улыбка эта почему-то совсем не затрагивала глаз. Взгляд у него был, скорее, оценивающий и какой-то неуютный.

– Замечательный экземпляр, – сказал он, указывая на витрину с люстрой. – Сама история. Я нашел ее в Лионе в очень плохом состоянии. Не представляете, сколько времени потребовалось, чтобы проследить весь ее путь и найти все нужные подтверждения. – Профессор аж поцокал языком от возмущения плохим состоянием такого ценного предмета. Переводчица цокать не решилась.

– Да, очень интересно, – подтвердил Антон на всякий случай по-английски. Он не любил общаться с иностранцами через переводчиков и вполне резонно рассчитывал, что профессор владеет английским как минимум не хуже него.

– Маэстро Соколов, – продолжил профессор, столь же естественно переходя на английский, – я видел несколько ваших картин. Эти портреты крайне любопытны. С удовольствием побеседовал бы с вами как-нибудь о вашей оригинальной технике письма.

Насколько Антон мог судить, английский собеседника отличался безупречным оксфордским произношением. Да и сам он вдруг стал гораздо меньше похож на итальянца, а в лице словно появилось что-то характерно английское – этакий безупречный джентльмен, занятый непринужденной светской беседой. Вот ведь что иногда делает с лицами перемена освещения, подумал Антон. Он и сам с удовольствием общался с забавным итальянцем, тем более так неожиданно оказавшимся поклонником его творчества. Вот только сейчас его все-таки больше интересовало, где находится пара хозяев приема, Маша и Наиль, и как бы ему их не упустить. Поэтому, понимая, что ведет себя вполне невежливо, он, поддерживая разговор с профессором, тем не менее то и дело слегка поворачивался, пытаясь высмотреть их из-за профессорского плеча. Профессор это, естественно, заметил и поинтересовался, что так беспокоит его собеседника. Антон честно ответил, что договорился о встрече с хозяевами вечера, а потом потерял их из виду. Профессор холодно улыбнулся:

– Насколько я знаю, они сейчас заняты важным разговором в соседнем зале, и еще минут пятнадцать их лучше не отвлекать. Однако я могу вам посоветовать, чем заняться в эти пятнадцать минут. Обратите внимание на коллекцию зеркал в зале номер шесть. Думаю, для вас это будет особенно интересно. Прощайте, маэстро, с вашего позволения, я должен уделить внимание и другим посетителям.