В Москве-реке крокодилы не ловятся - читать онлайн книгу. Автор: Федора Кайгородова cтр.№ 17

— Ну, все! — рассердилась Любочка опять же на себя. — Чистить больше нечего! Пойду и погуляю! — эта фраза прозвучала даже как бы с угрозой, потому что гулять одной ей приходилось не часто.

Она решительно тряхнула густыми кудрями и встала, снимая с себя резиновые перчатки. Переодевшись в темно — зеленый брючный костюм, который, как она знала, выгодно подчеркивал ее фигуру, Любочка вышла из дому и направилась к троллейбусной остановке. Вскоре подошел ее 25-й, и женщина вошла в салон. Почти пустой в это позднее время. Троллейбус тихо катился по Покровке, как будто сам по себе.

Стояли невесомые майские ночи. Глядя в окно на узкие улочки, Любочка задумалась и не сразу поняла, что могут выяснять три активные женщины в столь поздний час.

— Плати сто рублей! Сто рублей, иначе не выпустим! — твердила мужеподобная дама с короткой стрижкой.

— Не буду я платить! — сопротивлялась пассажирка без билета, которую бдительные контролерши зажали в угол сиденья.

— Чего глаза вытаращила? — ярилась пассажирка на молодую контролершу. — Щас как дам в ухо!

— Да! — с достоинством ответила та. — У меня, как вы изволили заметить, действительно большие красивые глаза! И у вас такие же будут, если бесплатно ездить перестанете!

Ее монолог так сразил «зайчиху», что та безропотно вытащила мятую сторублевку. Заглядевшись на транспортную сцену, Любочка проехала две лишние остановки и неожиданно увидела на улице Михаила Ромашкина. Он шел, держа под руку пожилого господина в длинном пальто. Мужчины явно торопились.

«Все это странно! Непонятно! И чудовищно несправедливо!» — сказала Любочка и, встав с сиденья, прошла на заднюю площадку троллейбуса, чтобы никто не видел ее слез. Очнулась, когда водитель сказал по громкой связи:

— Конечная! Троллейбус дальше не идет! Конечная! Девушка, вы выходите?

Ромашкин вместе с дедушкой Слепченко поймали такси и направились в дачный поселок. Миновав Люберцы, машина остановилась у поста ГИБДД. Ромашкин спросил адрес, и сотрудник показал куда — то в глубину поселка. Машина долго петляла по тесным улочкам без названий. Спросить адрес было не у кого: Малаховка в вечернее время закрылась на семь замков, прохожих не наблюдалось. Уже далеко за полночь Ромашкин увидел возле одного из домов знакомые очертания машины «Форд — сьерра». Он вышел и исследовал номер — две последние цифры были тоже «56», как и те, что он видел возле отделения полиции.

— Это она! — сказал Ромашкин. — Машина инспектора, я обратил внимание на номер.

Они долго стучали в ворота, пока в соседних домах не начал зажигаться свет — только тогда появился какой — то мужик в полосатой пижаме, который молча впустил поздних гостей и также молча ушел в глубину дома.

— Как вы посмели явиться ко мне домой? — вместо приветствия возмутилась инспектор. — И вообще, как вы меня нашли? Мало ли что ребенок?! Ничего с этим ребенком не случится. Накормят, напоят, поиграют. Уж во всяком случае, ей будет лучше, чем в семье, где никто не следит за малышкой!

— Я т-тебя задушу! — дедушка побледнел и со сжатыми кулаками двинулся на наглую заспанную даму в теплом халате.

— Вит — тя! — завизжала инспектор. — Убивают!

Из спальни вышел заспанный Витя, почесывая затылок, но, заметив, что все вещи целы, а на его благоверную никто не покушается, потерял всякий интерес к событию. Он постоял для порядка в комнате, налил себе водички и ушел досматривать сны.

— Имейте в виду, — сказал Слепченко. — Я это так не оставлю. Я завтра же обращусь в прокуратуру!

— Хорошо! — согласилась инспектор. — Не надо никуда обращаться! Мы сейчас все решим! Не хотите ли пройти, чаю выпить!

— Мы хотим только одного: узнать, где девочка, — сказал Ромашкин, заметив, что дедушка отвернулся к стене и тяжело дышит.

— Я же и говорю, мы можем договориться, — затараторила инспектор. — Дело в том, что я не знаю адреса той женщины. То есть, я знаю ее домашний адрес, но не знаю, где ее дача. А она, по всей вероятности, на даче сейчас.

— Ну, так узнай! — не выдержал Ромашкин, стараясь не смотреть на деда, который держался за сердце. — И побыстрее, иначе, я вам гарантирую неприятности!

— Я всего лишь исполняла свой долг! — ответила дама. — А вот вы ворвались в чужой дом. У меня тоже есть собственная точка зрения на происходящие события. Здесь надо явно лишать родительских прав как родителей, так и дедушку с бабушкой. Впрочем, я сейчас все узнаю, — она стала набирать номер по мобильному телефону.

Через пятнадцать минут ей удалось узнать, где находится Анечка. Но при этом инспектор сообщила, что сама вынесет девочку, чтобы не тревожить всю семью. И что Слепченко не будет сообщать никому о том, что произошло.

— Мы согласны на все ваши условия! — ответил дедушка. — Только верните нам ребенка!

Они вышли из дома вместе. Витя, как видно, привыкший к подобному образу жизни супруги, продолжать спать.

— Может, на моей машине поедем! — предложила инспектор.

— Нет уж! Мы как-нибудь на своей! — отрезал Ромашкин, устраиваясь на заднее сиденье такси.

Из Малаховки они выбрались гораздо быстрее и вскоре выруливали на МКАД, где ночью чуть просторнее, чем днем.

— В Реутов идем! — сказал таксист, следовавший за «Фордом».

Машина повернула еще два раза направо и вскоре остановилась в одном из темных переулков.

Выйдя из автомобиля, дама подошла к такси и сказала:

— Вы не забыли мои условия? Вы не следите за мной. Я сама принесу вам ребенка! Уверяю, что он жив и здоров! Вот в залог оставляю вам свою машину.

И так как мужчины молчали, инспектор продолжила:

— Моя знакомая остановилась у родственников, и не хотела бы вмешивать их в какие — либо дела.

— Идите уже за ребенком! — грубо сказал Ромашкин, вспомнив свое детдомовское детство.

— Мы согласны на все ваши условия! — сквозь зубы добавил дедушка, державшийся, как видно, из последних сил.

Вскоре инспектор появилась на дороге, неся в руках девочку с рассыпанными светлыми кудряшками. Ни шляпки, ни куклы «барби» у ребенка не было. Она спала в том же самом платьице колокольчиком и даже не проснулась. Тонкая ручка свесилась вниз, как неживая. Инспектор передала ребенка Михаилу, который выскочил из машины и осторожно взял ее на руки. Он обнял девочку и закутал в свою куртку. Анечка поплотнее прижалась к нему и пошевелила во сне затекшими пальчиками. Мишка погладил ее ладонь.

К дому на Гороховской улице сыщики подъехали только к утру.

Когда машина остановилась, девочка открыла глазки и сказала, мечтательно глядя на Мишку:

— Папа!

Сердце Ромашкина сладко забилось и ухнуло куда — то вниз. Только за одно это слово он и сейчас бы убил Кострова, если бы тот был жив.

Клязьминское водохранилище мы не увидели, мы его ощутили — навстречу рвался простор. Он летел снизу, заполняя собой и небо, и дорогу, и мост. И уже на мосту, когда засверкала внизу вода, когда руками можно было ловить осязаемый воздух и брать его пригоршнями — стал понятен величественный замысел человека. Здесь неуместны ярлыки: ни искусственное море, ни водохранилище, ни что — либо другое не подходили под определение этого бесконечного серпантина водной глади.