Дьявол среди людей. Подробности жизни Никиты Воронцова (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий cтр.№ 19

Я взял его за руку и мягко сказал:

– Моисей Наумович, признайтесь, где вы нахватались всей этой несусветной чепухи?

Он отвернулся и высвободил руку.

– Что ж, не буду скрывать. На идею меня навел один фильм. Американский. Фильм ужасов. Хотя в нем все совсем не так… Но это не чепуха, поверьте старику, Алексей Андреевич! Может быть, я сумбурно изложил… не все детали учел… но в главных чертах, в основном я прав, я уверен…

– Да, – сказал я с горечью. – В основном вы правы, конечно. К принятию такой версии в КГБ, несомненно, не готовы. Другое дело – наши няньки и старушки. Они уж за эту версию ухватятся, да еще подробностей добавят…

– А хотя бы няньки и старушки! – произнес он, гордо задрав свой огромный старый нос. – Глас народа, знаете ли…

Я обнял его за плечи.

– Пойдемте, Моисей Наумович. Вы совсем озябли… А знаете, какое самое уязвимое место в вашей версии?

– Знаю, – сердито пробормотал он. – Она многое не объясняет.

– Это бы еще что! Главное – ее практически нельзя применить. Понимаете, дорогой Моисей Наумович, словить бежавшего из тюрьмы какого-нибудь Фомку Блина наши доблестные органы еще смогут… А вот ущучить беглеца из ада, да еще вооруженного неведомым адским оружием… тут уж, простите, вся наша королевская рать не справится… И насчет гласа народа. Не стоит разбрасывать перлы вашего воображения направо и налево. Не ровен час, еще попадете кому-нибудь не в бровь… Ручаюсь, у нас в палатах, да и в ординаторских, уже разрабатываются подобные версии. А если еще и вы с вашим авторитетом…

– Отстаньте, Алексей Андреевич, – сердито прервал он меня. – Я не ребенок и знаю, где можно, а где нельзя.

– Ну-ну, – сказал я, и мы расстались.

И все же я был заведен, и абсурдная гипотеза Моисея Наумовича, не стыжусь в этом признаться, произвела на меня впечатление. Я призывал себя к хладнокровию и здоровому скепсису, я ругал себя за впечатлительность и презрительно дивился себе, как вдруг, во время обхода, сообразил, что меня мучит. Да, сказочка моего друга была абсурдна, ни с чем не сообразна, но включала она в себя одно очень точное словечко, и словечко это было – ад. Правда, не в том смысле, в каком употреблял это словечко Моисей Наумович. Но все равно, я интуитивно почувствовал, что именно от ада надлежит разматывать этот кошмар с Кимом Волошиным. Все объясняет ад. И уже к концу обхода я объяснил себе все.

Правда, легче мне не стало. Потому что объяснение мое страдало тем же изъяном, что и версия Моисея Наумовича: оно не могло служить руководством к практическим действиям…

В тягостных мыслях своих протянул я почти до обеда, а тем временем город забурлил и накалился. Все смешалось в моей больнице. Руки наши наполнились, закипела вода в радиаторе «Скорой помощи».

Снова пошли петиции и делегации. Кое-где митинговали. Кое-кто сбивался в дружины. У терминала межгородского автобуса разгромили пивной ларек. Двое раненых. Нужник подрался с пэтэушниками, и те всласть измочалили его приводными цепями. Возникло несколько пожаров. Трое обгорели, пятеро отравились дымом. С лесов пятиэтажника, возводимого на улице им. писателя Пенькова, сорвался пьяный рабочий. Тяжелые переломы. Десятиклассники школы № 2 попытались обойтись бесчестно с молоденькой учительницей, недавно переведенной к нам из Еревана не по своей воле; оказалось, она владеет карате, четверо несостоявшихся насильников были доставлены в больницу с увечьями…

Наш мудрый Главный выразил свое общее мнение, что мораль в нашем городе резко упала, призвал нас собрать все силы и не размениваться на мелочи и укатил в исполком. И молва оказалась тут как тут и уверенно приписала весь этот бардак зловещему колдуну с черным глазом. Я-то всегда считал, что для доведения нашего города до свинского состояния вполне достаточно его собственных, внутренних сил, но теперь-то, в чем я мог быть уверен теперь?

Незадолго до конца рабочего дня в больницу поступили новые сведения. Принес их рыжий долдон с крепко обмороженным носом и изложил санитарке, своей родственнице. Выяснилось, что около пяти вечера к мосту через Большой Овраг, отделяющий город от Черемушек, приблизилась угрюмая толпа человек в тридцать, вооруженная дрекольем, топорами и даже парой охотничьих ружей. Шла эта толпа разорить проклятое гнездо, разорвать проклятого колдуна в клочья, а заодно похерить его проклятую ведьмачку-жену и проклятый его помет в лице глухонемой уродки. Никто этому смертоносному маршу карателей не препятствовал, только в отдалении опасливо прятались в сумерках двое-трое милиционеров. Должно быть, с намерением засвистеть, когда все будет кончено.

Толпа уже спускалась к мосту, но тут со стороны Черемушек появилась еще одна толпа, числом поболее, до полусотни, тоже вооруженных. Обе толпы, двигаясь навстречу друг другу, сошлись вплотную на середине моста и остановились. Полагаю, все они тряслись от возбуждения, были разгорячены, и пар от них валил, как от запаленных лошадей. Некоторое время длилось молчание, затем из толпы черемушкинцев осведомились, зачем-де пожаловали. Городские изъяснились в своих намерениях и попросили пропустить. Заречные тихо, но решительно объявили, что не пропустят. Городские занялись любезным сердцу делом – принялись сладострастно и яростно материться. Им внимали – молча и терпеливо. Когда самые отпетые ругатели повыдохлись, черемушкинцы по-прежнему негромко и внятно предложили городским поворачивать оглобли. Все равно никто здесь не пройдет.

Положим, подойдете вы к его дому. И тут он бьет вас всех скопом одним ударом. Забыли, что с собаками на Пугачевке случилось?

В ответ городские очень обидно загоготали и засвистели, и кто-то крикнул, что насчет этих собак никто не знает, правда это или нет. Было, однако, замечено, что несколько городских отделились от своей толпы и зашагали обратно в город.

С той стороны терпеливо напомнили, что, поскольку Ким Волошин является колдуном, никому не дано знать, что он может, а что не может, однако насчет убиенных известно точно…

Тут оказалось, что среди городских затесались и материалисты, и один из них совсем непоследовательно объявил, что никаких колдунов на свете не бывает и потому навести концы Волошину препятствий нет. Теперь загоготали и засвистели черемушкинцы. Каратели-ортодоксы немедленно сгрудились вокруг еретика и двух его клакеров, подвергли их укоризне и вытолкнули из своих рядов, и те, угрожающе сквернословя, поплелись обратно в город.

Между тем совсем смерклось, морозец стал пробирать до костей, на дне оврага густились угрожающие тени. И вообще пар уже ушел в свисток, и ясно стало, что к Черемушкам все одно не пропустят, и хмель повыветрился. А тут еще один из черемушкинцев выступил вперед, высморкался и произнес: