Ты самый лучший - читать онлайн книгу. Автор: Аманда Мэдисон cтр.№ 11

И все же она хотела, отчаянно хотела спровоцировать его, посмотреть, как далеко он разрешит ей зайти. Где та черта, за которую он не позволит ей переступить, что сделает, если все же она попытается.

Власть. Контроль. Требование повиновения. Доминирование. Она сильна в этом. Очень сильна. Настолько, что до сегодняшнего дня еще не встречала мужчины, с которым могла бы померяться силой.

— Современный муж не должен требовать от супруги безоговорочного повиновения. Нет, ему бы стоило приветствовать в жене желание сотрудничать и добиваться взаимного уважения.

Его губы были по-прежнему в опасной близости от ее лица.

— Но женщина не может уважать мужчину, который позволяет ей наступать ему на горло.

— Мне кажется, ваше высочество, что до настоящей минуты вы еще ни разу не позволили мне даже приблизиться к вам, не то что «наступить на горло».

Он приподнял пальцем ее подбородок, заглянул в самую глубину зеленых глаз и увидел там бунтовской огонь, который ей никогда не удавалось спрятать.

— Вы отказываетесь сдаться.

От его прикосновения и взгляда у нее снова закружилась голова.

— А почему я должна сдаваться? Если вы действительно хотите иметь современную образованную европейскую жену с чувством собственного достоинства, то должны только приветствовать мои слова и мысли.

— О, я приветствую их, безусловно. Просто не ожидал, что моя невеста будет оспаривать любое пожелание.

— Я пока еще не ваша невеста. И вы не высказываете пожелания, но предъявляете требования. А это большая разница. И мы оба это понимаем.

Гвендолин откинула голову назад, положила ладони ему на грудь и решительно оттолкнула. Она ни за что не позволит принцу подчинить ее волю своей.

Он оторвал взгляд от ее глаз, перевел на ее губы, на длинную шею и еще ниже, на округлые груди.

— А если я попрошу вас посещать языковые уроки?

Его взгляд волновал ее. Больше, чем просто волновал. На самом деле он так возбуждал Гвендолин, что груди начали болеть, соски напряглись, словно он прикоснулся к ним не взглядом, а рукой.

— Тогда я обдумаю вашу просьбу.

Ее голос стал ниже, в нем появились хрипловатые нотки сексуального желания. Он знает, конечно, знает, не может не знать, что с ней творится.

Принц снова перевел взгляд на ее лицо — на полные губы, на пылающие щеки и наконец на глаза.

— Мы не обязательно должны сражаться по любому поводу.

О, каким тоном он произнес эту короткую фразу!.. Гвендолин ощутила, как по всему телу распространяется тепло — чувственное тепло желания и обольстительного влечения.

— Я сейчас не сражаюсь.

Принц улыбнулся уголком рта.

— Верно. Но я уверен, что это только минутная передышка.

Ох, эта полуулыбка-полуусмешка. Она опасна, очень опасна. Загадочна. Словно он знает о ней все, даже то, чего Гвендолин не подозревает о себе.

— А вам не нравится противоборство?

Принц откашлялся.

— Нет. — Его взгляд смягчился и потеплел. — Мне больше нравится заниматься с женщиной другими делами, особенно если это моя женщина.

Снова «моя женщина». Снова этот собственнический тон. Но она не желает быть чьей-то собственностью.

— Что ж, давайте посмотрим, как у нас это получится, — мягко продолжил принц все тем же хрипловато-сексуальным голосом, так глубоко волнующим Гвендолин. — Леди Беатрис, я прошу вас подумать, не сумеете ли вы счесть возможным для себя посещать уроки языка, истории и культуры моей страны, которые должны начаться через… — он кинул быстрый взгляд на часы, — десять минут. Для меня это крайне важно. Поэтому настоятельно прошу изыскать возможность и как-нибудь втиснуть эти занятия в ваше перегруженное расписание.

Принц не оставил ей ни единого шанса, и она знала это. Он просил, верно, но ожидал в ответ только согласия. Черт бы его побрал! С этим Нараяном Бахадуром воистину невозможно справиться.

— Я сверюсь с моим расписанием и посмотрю, что смогу сделать, — резко ответила Гвендолин. — Если на это утро у меня не запланировано ничего иного, то постараюсь посетить предложенные вами занятия.

Его глаза заблестели. Улыбка стала откровенно насмешливой. Он прикоснулся пальцами к ее волосам.

— Боюсь, миледи, вы слишком много общались с западными мужчинами.

Его слова, жест, ухмылка — все они заставили ее внутренне содрогнуться. Власть продолжала смещаться в его сторону. Он уже прикасался к ней как к своей женщине. И ее тело отвечало ему. Отвечало, словно так и полагалось.

— Я сказала, что постараюсь.

Он неспешно убрал руку, но сначала поиграл густыми каштановыми прядями.

— Конечно. Мы оба знаем, что вы сделаете, как я прошу. Вы в Непале, дорогая, и скоро поймете, что мое желание — закон. — Принц Нараян Бахадур поднес ее руку к своим губам и поцеловал. — Наслаждайтесь вашим уроком. Я буду с нетерпением ждать отчета о вашем времяпрепровождении сегодня вечером.

Гвендолин смотрела ему вслед, ощущая нарастающий приступ паники и истерического хохота. Как, черт побери, ей удастся убедить его отказаться от женитьбы на ней, если он намерен заставить ее покориться? Все его предварительные предложения подумать и отказаться от свадьбы сейчас, пока не поздно, были лицемерными. Принц хочет полностью подчинить ее своей воле, а не наоборот! И глупо даже думать, что ей удастся заманить его в Финляндию, чтобы там удрать из-под венца.

Я в большой беде, признала Гвендолин, ощущая себя лайнером с огромной пробоиной в днище. Лайнер потонет, без сомнения. Вопрос только в том, сколько времени остается в ее распоряжении.

Гвендолин нашла госпожу Раниту в элегантном прохладном салоне. Урок тянулся, и тянулся, и тянулся — ей казалось, что прошла вечность, прежде чем появилась служанка с серебряным подносом. Она предложила им холодный жасминовый чай и восхитительные крошечные тающие на языке пирожные.

Госпожа Ранита отпустила молоденькую прислугу и сама разлила напиток по чашкам. Потом взглянула на Гвендолин.

— Знаете, леди Беатрис, у нас есть старинная поговорка: на свете существуют две вещи, которых невозможно избежать, — смерть и брак. — Она подала тонкую чашку Гвендолин и мрачно улыбнулась. — Это правда, знаете ли. Место женщины — дома. Ее дело — забота о семье.

Гвендолин пожала плечами, чувствуя враждебность собеседницы.

— Меня это не беспокоит, госпожа Ранита. Я с удовольствием провожу время дома. Кроме того, у меня есть семья, брат и сестра, как вы знаете. И я нежно забочусь о них.

Та подумала и ответила:

— А как бы вы отнеслись, например, к тому, чтобы ваша будущая дочь вступила в брак по расчету?

Гвендолин содрогнулась, представив такую возможность. Нет, никогда!