Царство Прелюбодеев - читать онлайн книгу. Автор: Лана Ланитова cтр.№ 46

– Глаша?! – радостно воскликнул Владимир.

– Да она сейчас сидит у вашей могилы и плачет. А до этого в церкви была, свечку за упокой души вашей грешной ставила.

– Глашенька, девочка моя… – по щекам Владимира потекли слезы.

– Хотите, пока длится ваш сон, я ненадолго пущу вас на землю? Об этом не узнают демоны. Вы посмотрите на Глашу. Правда, она вас не увидит.

– Конечно, хочу! – воскликнул Махнев.

Пространство дрогнуло, взорвался сноп искр, и Владимир устремился в потолок. Спина ударилась обо что-то твердое, его неумолимо тянуло ввысь. Прорезая тугие слои серого неба, он летел так, словно кто-то невидимый тащил его за воротник. Мелькнули пестрые всполохи, тело обдало ледяным холодом. А после стало тепло, глаза ослепли от внезапно брызнувшего, яркого света. Он оторвался от поверхности рыхлой и влажной земли так же стремительно, как улетает воздушный шар в ветреную погоду. Рука едва успела ухватиться за ветку высокого дерева. Легким усилием он притормозил свой стремительный полет и завис на верхушке зеленого, раскидистого дуба.

Глаза болели от света. Яркое майское солнце стояло в самом зените, дул весенний ветер. Повеяло свежей травой, зреющей, готовой к оплодотворению землей, наливающимся соком, деревом, цветущим первоцветом, ландышами и клейкими, молодыми дубовыми и липовыми листочками.

– Господи! Как хорошо в твоем мире! – От восторга и умиления из глаз брызнули слезы. – Как давно я не был здесь и не видел божьего дня.

Внизу он заметил легкое движение, услышал тихий, до боли знакомый шепот, почувствовал волнующий аромат и опустил глаза. Он висел в кроне огромного дуба, который стоял на… сельском погосте. Теплые от солнца, деревянные, каменные и чугунные кресты, словно унылые и безысходные изваяния заполнили все пространство внизу. Прямо под ним была его могила. А возле, на низкой скамеечке, в темном шелковом платье сидела Глаша. Изящная ручка, облаченная в черную, кружевную перчатку поправляла могильный венок и пристраивала свежие цветы. Владимир подлетел ближе и заглянул ей в лицо. «Как она хороша! Те же глазки, щечки… Только взгляд стал строже. А грудь, по-моему, больше…», – радостные мысли промелькнули в голове, словно вихрь.

Он опустился к ней и завис возле лица. Теперь он мог хорошенько рассмотреть знакомый профиль, овал нежной щеки, розовеющее ушко, прикрытое мягким локоном. Он плавал совсем близко и даже ощущал запах ее русых волос, кожи, новый, волнительный аромат духов. Она не видела его. Она с грустью смотрела на могильный крест, чувственные губы что-то шептали. Она повторяла его имя. Прекрасные глаза заволокло слезами. Она уткнулась в кружевные ладошки и тихо заплакала.

– Глашенька, милая, не плачь. Я здесь! Ты слышишь меня? – почти прокричал Владимир. Но она не слышала его.

Он прикоснулся к ее плечу, провел по волосам, погладил пышную грудь – она не реагировала. И тогда он изо всей силы громко прокричал:

– Глаша!!!

Она подняла заплаканное лицо и посмотрела прямо на него. Он подлетел и поцеловал ее в губы. Ему показалось – она почувствовала его присутствие, догадалась или даже увидела. Мокрые фиалковые глаза долго и восторженно смотрели в его сторону, губы шевелились.

– Спасибо тебе, любовь моя! – тихо прошептал Владимир и улыбнулся. – Я не знаю: каким я проснусь, что я буду делать и как дальше жить… Я даже не знаю, на какие грехи толкнут меня демоны в следующей жизни. Знай лишь одно – сейчас я – настоящий. И сейчас я люблю тебя так, как не любил никого и никогда. Я благодарю тебя за твою любовь!

Он не знал: услышала ли она его. Но он знал точно, что есть такие моменты, когда человеку не нужно говорить слова. Он не слышит, но все чувствует и все знает.

Владимир хотел было отлететь от Глаши, но его взгляд упал на соседнюю могилу. На табличке было написано имя и годы жизни его матери.

«Мама! Моя мама умерла! – он отшатнулся от земельного холма. – Как же так? Когда? Она ведь была еще не стара. Видимо, моя смерть подкосила ее. В аду мы с ней не встретились. Но может, она на другом этаже? Или же, она спасена?!»

Ему не дали времени на размышления, темный вихрь подхватил его от земли и завертел в тугом водовороте. Все так же мелькали искры и огненные ленты, плавилось пространство. Становилось то жарко, то холодно. Огненным колесом прокатилось яркое солнце. Потом все потемнело, на небо выплыла огромная, влажная и бледная луна.

– Володя, ты где сейчас был? – хмуро спросил демон.

В комнате стояла непривычная тьма, лишь на полу лежал желтый квадрат лунного света.

– Я? Здесь. Я спал, – прозвучал испуганный спросонья голос. – А что? Что-то случилось?

Владимир понял: судя по освещению в комнате, нескончаемый серый день сменила долгожданная ночь.

– Пока ничего. Ты вообще хорошо спал? Тебе ничего не снилось?

– Кажется, нет, – соврал Владимир, вытаращив сонные глаза.

– Смотри у меня! Я по запаху чую: сюда «белокрылый» пролез? Поди, сопли и сантименты тебе на уши вешал?!

– Мой сон был крепок. Похоже, без сновидений.

– Я слишком поздно спохватился. Не уберег твой сон, – посетовал Виктор. – В следующий раз буду бдительней. Я не слышал твоих слов и мыслей в этом сне – и мне это не нравится. Ты видел Глашу?

– Кажется, она-то мне и снилась…

– Ну и ладно, – вдруг повеселел Виктор. – Знаешь, сколько у тебя будет таких Глашек? Собьешься считать. Погоди Володя, вот пройдешь учебный курс, и будут у нас с тобой такие полеты… Ты не только будешь вхож в подлунный мир, но и в любую его точку, а также, если захочешь, познаешь будущее или вернешься в древние века. Знаешь, как я люблю бывать в прошлом! Станешь прилежным учеником – перед тобой откроется столько возможностей. Ладно, я пошел отдыхать, да и ты поспи еще немного. За окном ночь наступила.

Бдительный архонт ^[77] встал со стула и двинулся в сторону картинной рамы. Теперь он был одет в длинный темный плащ. На этот раз его голову покрывали черные блестящие кудри, щедро ниспадающие на плечи, на ногах скрипели высокие, кожаные ботфорты.

– Да, чуть не забыл, – Виктор наполовину уже влез в раму, но остановился. – Я тоже обратил внимание – Глашкины титьки стали еще больше… – сказав это, он исчез в темном, золоченом по краям, проеме.

Владимир со злостью откинул одеяло и сел.

«Вот ракалия ^[78], еще дразнит меня! – подумал он. – Нет, чтобы привести ее ко мне».