Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Ларионов cтр.№ 18

Мы можем допустить, что в булле папа под язычниками имел в виду народы Прибалтики. Но то, что новый крестовый поход нацелен на Русь, — в этом сомневаться не приходится. Эта булла раскрывает перед нами несколько немаловажных подробностей. Во-первых, поход шведов на Неву не только санкционирован папским престолом, но и контролируются его итоги. Поражение шведов заставляет папу активизировать дипломатическую активность и втянуть в противостояние с русскими и других государей Северной Европы. Никакой случайности в появлении шведов на Неве не было. И силы шведов были именно таковыми, которые вполне позволяли вдохновителям похода надеяться на положительный исход похода на Русь.

«Речь, как явствует из папского послания,, шла о крестовом походе, который действительно состоялся и, как мы теперь знаем, завершился 15 июля 1240 г. несчастным для крестоносцев сражением на Неве. Долгое время историки вслед за новгородским летописцем считали, что шведская экспедиция преследовала далекоидущие цели (“хотяче вспритя Ладогу, просто же реку и Новъгород и всю область Новгородскую”), в соответствии с чем к участию в ней были привлечены крупные силы (до 5 тыс. воинов на 100 судах), которые, дойдя до устья Ижоры, совершили временную остановку, которая, как оказалась, привела все начинание к полному краху.

В последнее время наметился полный отход от подобного толкования событий лета 1240 г. Высказаны обоснованные сомнения относительно оценок численности армии вторжения и масштабности стоявших перед ней задач. Сегодня историки все больше сходятся на том, что устье Ижоры было для крестоносцев конечной точкой маршрута, а не местом временной остановки. Планы по захвату Ладоги и “всей области Новгородской” если и выдвигались, то в самой отдаленной перспективе. В тот момент все должно было закончится возведением на невском берегу укрепленного замка».

Думается, что для подобного осторожного пересмотра летописного текста тоже нет оснований. Если в 1237 г. цели крестового похода были одни, то к 1240 г., в связи с известием о том, что Русь подверглась небывалому нашествию из Азии, цели эти значительно изменились. Летописец, вероятно, предельно точно обозначил стратегические цели похода. И то, что в тактическом плане шведы решили создать опорный пункт на берегах Невы для наращивания воинского потенциала и дальнейшей экспансии, является вполне логичным. Впрочем, согласившись с рядом исследователей, что в устье Ижоры шведы планировали создать крепость, мы можем осторожно предположить, что заранее запланировав длительную остановку, шведы просто создали укрепленный временный лагерь.

«В качестве доказательств для подобного заключения обычно используют два основных довода: указание раннего списка Жития Александра Невского на уже готовые к моменту боя шведские “станы и обрытия” и те очевидные достоинства, которыми обладало то место, где, по всей видимости, действительно были начаты строительные работы». Исходя из скупых данных, мы можем вести речь об укрепленном лагере, который, конечно, при определенных обстоятельствах мог перерасти и в замок.

«Судя по всему, вторжение шведов оказалось для Новгорода полной и, возможно, спланированной самими шведами неожиданностью. Однако незамеченным оно не осталось. Уже на подходе к устью Невы флотилия крестоносцев была обнаружена новгородской морской стражей, которая была поручена Пелгусию — одному из старейшин племени ижора. Ход дальнейших событий хорошо известен: в Новгороде незамедлительно узнали о вражеском нашествии, быстро собрали войско, которое, совершив стремительный марш, атаковало и разгромило противника».

«По данным Жития Александра Невского, новгородцы, не желая терять время (“ни… бысть послати когда вести”) не стали обращаться за помощью ни во Владимир, к великому князю Ярославу Всеволодовичу, ни в свои “пригороды” — Псков или Руссу. Единственным исключением явилась Ладога, куда был направлен гонец с предписанием срочно двигаться по направлению к Ижоре — на соединение с готовившимся к выходу князем Александром. Напрямую об этом источники не сообщают, но ладожане, как известно, приняли участие в бою со шведами. Вместе с тем в документах ничего не говорится о пребывании Александра с войском в Ладоге. Поэтому есть все основания утверждать, что туда князь и не собирался идти, а присоединение ладожан к главным силам произошло на каком-то (вероятно, заранее оговоренном) участке маршрута».

Шведы тоже не сидели на берегах Невы в бездействии. По свидетельству В.Н. Татищева, они «начат ижору и воты пленити». Иными словами, шведы начали активные боевые действия в регионе, очевидно не рассчитывая на быструю реакцию Новгорода. Трудно в данных условиях говорить лишь о желании построить укрепленный замок на берегу Невы. Кампания заранее приобретала известный размах.

Сколько же времени понадобилось новгородцам, чтобы собраться с силами? «Мы можем сделать вывод, что с момента обнаружения шведской флотилии в устье Невы и до прибытия русских войск в район устья Ижоры могло пройти порядка 10 дней». Мы не имеем информации о том, знали ли шведы, что они были обнаружены, с самого начала своего прибытия на Русь. Вероятно, они могли это предполагать, догадываясь о наличие морской стражи на берегах Финского залива.

«О численности войска крестоносцев источники говорят неопределенно: “Придоша Свей в силе велице, и Мурмане, и Сумь, и Емь в кораблих множество много зело”. Никаких цифр, как видим, нет и, вероятно, уже не будет». Пытаться высчитать число воинов у шведов, количество возможных вспомогательных инженерных сил, сопоставление с другими военными операциями не кажется нам очень продуктивным методом, хотя такие попытки предпринимаются. Например, в 1292 г. в набеге на корелу и ижору участвовало 800 шведских воинов. Но то был набег, а не крестовый поход. У нас нет оснований ставить под сомнение слова летописца о «силе велице». Логично предположить, что именно разгром значительных сил противника и принес князю Александру прозвание Невский, а не, скажем, Чудский — в честь победы над немцами, обладавшими тоже значительным военным потенциалом на льду Чудского озера. Трудно предположить, что народ прозвал князя Невским за разгром незначительной шайки, не представлявшей угрозы самому бытию новгородской государственности. Исследователь СМ. Титов считает, что численность шведов могла достигать до 1500 человек, способных к бою. Думается, что эта цифра занижена. Летописец, очевидно, имел в виду значительно большую опасность, которую представляли шведы, и численность их войска была явно больше указанных С.М. Титовым цифр. Но необходимо оговориться, что даже если мы согласимся с цифрой в 1500 профессиональных воинов, то следует признать, что для того периода феодальных войн это был весьма значительный воинский контингент, способный ставить перед собой серьезные тактические и стратегические задачи.

«Какие по численности силы смог выставить для отражения крестоносцев Новгород? Согласно источникам, князь Александр выступил в поход “в мале дружине” — с войском, в состав которого вошли люди его двора (именно двора, а не дружины), ограниченное количество новгородцев (прочие “не совокупилися беша”) и присоединившиеся на походе к Ижоре ладожане. На указание о малочисленности русского войска обращают внимание все. Однако никто не пытался объяснить причины случившегося. Между тем можно предположить, что “виновниками” всего были шведы… К сожалению, мы не располагаем точными данными о времени всех шведских походов на Русь, но и из того, что есть, следует, что наиболее удобными могли считаться дни мая и июня. Возможно, новгородцы об этом знали, а потому с началом июля (месяца в хозяйственном отношении весьма ответственного) они, сочтя все угрозы несостоявшимися, разъехались по своим вотчинам и имениям, многие из которых могли находиться далеко от Новгорода. Сбор войска в таких условиях оказался затрудненным, на что, возможно, и рассчитывали шведы. Если это так, то расчеты оказались верными. Всех возможных сил Великий Новгород действительно не смог собрать. Другой разговор, что ответные действия новгородцев и их князя Александра для шведов оказались еще большей неожиданностью… Исходя из этого, можно допустить, что общая численность русского войска в битве на реке Неве составляла 600–700 человек».