Случайный билет в детство - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Стрелков cтр.№ 21

Затем наклонился и свистнул мне прямо в лицо. Меня взяла злость – чего он свистит в лицо? И что за манера много раз повторять фамилию, да ещё коверкая её. На лице физрука было написано высокомерие вперемешку с презрением. И такие учителя приходят в школу? Понятно, почему он тут долго не работал. Нет уважения к ученикам – нет уважения коллег, а узнает про это Коротов, то вылетит махом. Наши глаза встретились. Сразу захотелось ударом ноги вколотить свисток в его кривой рот. Теперь уверен, что у меня получится. Физрук, вдруг вздрогнул и отвел глаза, но спохватившись, свистнул пару раз и скомандовал:

– Построиться.

Я медленно выдохнул сквозь зубы воздух, вместе с ним выпуская свой гнев:

– Ссссзззззууууу… – и встал в строй.

Савин, вставший рядом, прошептал мне в ухо:

– Я подумал, ты ему вдаришь.

– Было такое, – согласился я, – только-только сдержался. Как хоть его фамилия?

– Громин.

– Понятно, – я с интересом посмотрел на физрука. Родственник или однофамилец? Скорей первое, раз так себя ведёт, ладно, поглядим.

– Старший брат, – подтверждая мои выводы, шепчет Олег.

– Разговорчики прекратили!

Физрук грозно оглядел строй, взглядом избегая меня.

– На первый-второй рассчитайсь!

– Первый, второй, первый, второй…

Класс разделился на две половины. Женская часть стояла отдельно, отдельно и занималась делением. После расчета физрук объявил:

– Так как план урока был сорван, то нормативы я приму на следующем уроке. А сейчас разбиваемся на две команды и играем в волейбол.

Все одобрительно зашумели, так как играть всегда интереснее, чем сдавать нормативы.

– Вторые номера на ту половину поля, первые на эту. По местам, марш-марш!

Сам полез на судейское кресло на торце сетки, а мы разошлись по площадкам. Раскинули, кому подавать? Досталось нам. Я взял мяч и встал на подачу. Свисток, и я, подкинув невысоко мяч, отправил его за сетку. Свисток.

– Неправильная подача!

Посмотрел удивленно – я после подачи приземлился за линией, мяч упал в поле, не задев за сетку, чего ещё?

Ладно. Подача с той стороны, мяч летит на меня, принимаю его, передавая Савину, и кричу:

– Дай!

Олег поднимает мяч, но дальше от сетки и в сторону. Бью по мячу не очень удачно – он ударился в край сетки, но перекатился на противоположную сторону и упал вниз. Соперники не смогли принять его внизу. Свисток.

– Сетка! – кричит физрук и показывает на наших соперников. – Счет один ноль.

– Как же так?! – возмущенно загудели мы. – Это же не подача. Мяч-то в поле.

Свисток.

– Сетка есть сетка, не спорить! Один ноль. Подавайте.

Я скрипнул зубами – специально судит против моей команды. Хоть это просто игра, но обидно…

Подача. Мяч принимает Бердников, от него к Савину, тот бьёт неудачно и мяч летит в сторону. Еле его догоняю и отправляю на поле соперников. Свисток.

– Потеря мяча. Два-ноль.

– Почему, – возмущаюсь я, – мяч же не ушел?

Громин опять кривит рот:

– За то ты вышел за линию.

– Ну и что, правилами не запрещается принимать мяч за пределами площадки.

Физрук наклонился и прошипел мне:

– Ты будешь спорить с учителем, сопляк? Подай мяч так, как подаёт настоящий мужчина, и я соглашусь с твоими правилами. Урод мелкий!

Ребята возмущенно загудели.

– Эти правила не мои. – Я, скрипнув зубами, взял мяч и принципиально встал на подачу.

Сопляк, значит? Значит, урод мелкий? Чувствую, как начинаю закипать. Учитель, значит? Мстит за утреннее унижение брата?

Я видел его перед собой, сидящего в двух с половиной метрах над полом. Смотрит на меня и криво лыбится, а свисток во рту. Подачу тебе как мужчина подать? Сейчас подам! Пристально посмотрел на свисток. Громин свистеть не торопился. Так и щерился, глядя на меня. Я ждать не стал. Злость придала сил, и я, подкинув мяч, с разгона так вдарил по нему…

Чмок!

Физрук схватился за лицо, закашлялся, выплевывая осколки размолотого пластика. Потом слетел с судейского стула и кинулся ко мне.

– Сучёнок! Да я тебя закопаю.

Он схватил меня резко, сильно сжав и закрутив в узел вместе с кожей футболку. От боли в глазах потемнело. Я сразу пожалел, что допустил это. Надо было уйти в сторону…

Сквозь зубы говорю:

– Вы не учитель, разве так с детьми поступают?

– Что ты можешь знать о жизни, щенок? – он без труда оторвал меня от пола и прошипел, брызгая слюной: – В этой жизни всегда права сила. А ты слабак. Ну и где твое карате? А? Не слышу?

Громин стоял в вполоборота, держа меня на полусогнутой руке почти не напрягаясь. Вынырнув из кипящей в груди боли, сквозь зубы, а больше никак, я сиплю ему в лицо и думаю – куда ударить так, чтобы он меня выпустил:

– Ты, урод, прав в одном – сила правит этим миром. Но на силу всегда найдется другая сила.

– Но не сейчас, – и Громин отводит руку для удара.

– Отпусти его! – На руке физрука повисают Савин и Маринка, причем Зеленина хватанула Громина зубами за руку. Тот отпихнул Маринку и с легкостью швырнул Олега в сторону.

– Всем стоять! – Физрук развернулся по кругу. В тумане боли я видел, как нас окружил весь класс.

Громинское лицо оказалось почти рядом. Я тут же схватил его за нижнюю губу и потянул. Знаю, это очень больно. Громин выпустил меня и обеими руками схватился за руку, но тут он ничего сделать не сможет, пока его губа зажата моими пальцами.

– Ё… отфусти, уфью, гаденыш.

Я облегченно вздохнул, так как боль в груди сразу ушла, осталось только легкое жжение, будто от ожога. Плевать, пройдёт. Весь класс изумленно замер – тринадцатилетний мальчишка стоял и с лёгкостью управлял здоровенным мужиком. Я наклонился и прошептал Громину на ухо:

– Я тебя сейчас отпущу, но не вздумай опять дурить. Хорошо?

Дождавшись его кивка, продолжил:

– Советую поскорей уволиться. В школе таким, как ты, не место.

Отпустил и пошел в раздевалку.

– Серый, сзади!

Я резко повернулся. Физрук замер с занесённой для удара рукой, но смотрел он мимо меня.

– Что тут происходит?

У входа в спортзал стояли директор и преподаватель НВП Спартак Семенович Нефедов. Громин опустил руку и открыл, было, рот, как весь класс загомонил, рассказывая – что тут произошло.

Василий Владимирович и Спартак Семенович молча слушали, переводя взгляд от ученика к ученику. Потом вместе посмотрели на Громина, который скривился в кислой мине: