Дилижансом, дирижаблем - читать онлайн книгу. Автор: Степан Кулик cтр.№ 60

Ближе к вечеру, казавшаяся невыносимой, жара постепенно начала спадать, уступив место приятному, сухому теплу. Когда одинаково хорошо чувствуешь себя и голым, и в махровом халате, и в парусиновом костюме. Мужчины, даже тучные, перестают обильно потеть, а дамы могут одеть или снять любую деталь гардероба, в зависимости от каприза, и не выглядеть папуасом на лыжах посреди пустыни…

Невысокий, лысеющий и весьма заметно склонный к полноте мужчина средних лет, одетый в легкомысленную рубашку в стиле апаш – стоял, облокотившись на перила балкона, и без особого интереса глядел на центральную площадь города. Там только что закончила выступление группа акробатов на батуте и, пока готовили площадку для жонглеров, публику пыталось развлечь трио клоунов. Без особых затей устроив обливание водой.

Ряженые «петрушки» увлеченно гонялись друг за дружкой с огромными, разноцветными клизмами, стреляли из них длинными водяными струями, при этом ухитряясь оставаться сухими, а весь заряд направлять на зрителей. Предпочтительно женского полу и еще не почтенного возраста.

Их возмущенные вопли и визги только прибавляли веселья всей остальной публике. Лето, в конце концов. Жара. Июль. А испорченная прическа такая мелочь, в сравнении с всенародным праздником. Тем более, на чужой голове…

Случалось, служба в Ордене, особенно в первые десять лет, в этот день заносила брата Демьяна в такие закоулки Империи, что торжеством можно было считать даже собачий лай. Однажды, на одном из островов Земли Франца-Иосифа – в виде торжественного обеда они с напарником разделили последний глоток коньяка и съели последнюю горсть орехов. А потом распечатали НЗ. Зная, что до прилета дирижабля еще не меньше двух суток. Если не разгуляется пурга.

Бывал и в столице России… Когда с утра и до вечера в небе над Санкт-Петербургом висели разноцветные аэростаты, осыпая город лепестками цветов, блестками и прочей мишурой. А вечером на нем не было видно звезд из-за нескончаемых салютов и фейерверков…

Однажды, приобщился к торжествам в штаб-квартире Ордена, в Лиссабоне. К слову, весьма скромным… По неписанным традициям, принятым еще при жизни Великого Магистра Шарля де Латре, братья, отмечали этот день не праздным весельем, а трудом и свершениями… И только за ужином поднимали неизменную чашу Дружеского грога.

А последние несколько лет, благодаря должности инспектора-попечителя сиротских приютов Причерноморья, полученной в награду за годы проведенные на северных широтах, праздники заставали его преимущественно в южных городах. (Знал бы, чем такая поблажка начальства закончится, предпочел бы и дальше мерзнуть в торосах. Несмотря на обмороженные пальцы, ломоту в суставах и с трудом гнущуюся поясницу).

Именно из-за этого, впервые за всю свою весьма бурную жизнь, брат Демьян отмечал День Примирения будучи похищенным спецслужбой Халифата и, под давлением обстоятельств, дав согласие на сотрудничество.

Вообще-то, Орден стоял над государствами, практически не вмешиваясь в их внутренние дела. Да и во внешние, если не пахло большой заварушкой. Так что принадлежность похитителей к мусульманскому союзу не имело бы особого значения, если бы господин Богурат-бей не начал вербовку чиновника Ордена с убийства невинных людей.

До сих пор перед глазами стоит та ужасная сцена, когда в двери дилижанса ворвались башибузуки…

– Зеленин! Нам нужен господин Зеленин! – бешено вращая глазами проорал один из разбойников. – Кто?

Никто не отозвался. То ли означенного господина тут не было, то ли он весьма благоразумно решил промолчать.

– Ты… – башибузук нацелил указательный палец на учителя географа из Измайловского сиротинца. Сидевшего рядом с Демьяном. Поскольку именно он выкупил для него второй забронированный Орденом билет.

Дрожащей рукой учитель протянул разбойнику паспортную книжку.

Тот открыл ее, пробежал взглядом по странице, сверил с фотографией и бросил на пол. Потом ухватил географа за грудки, сдернул с места и, как бы мимоходом, ударил кинжалом в живот. После чего, выбросил беднягу наружу, словно куль тряпья. И без промедления ткнул указательным пальцем в Демьяна.

– Ты…

Его бездушность и безразличие к чужой жизни было столь потрясающе, что Демьян, совершенно машинально достал из кармана не паспорт, а жетон. В отличии от знаков действующих агентов, крест наложенный на белом щите у отставников был золотистого цвета. В этих тонкостях мало кто разбирался, давая пенсионерам возможность пользоваться всеми орденскими льготами, вроде брони в гостинице или на транспорте.

Главарь бандитов, понимал.

– Ух ты… – удивленно произнес он. – Отставной агент Ордена? Совпадение, или мы здесь на одну и ту же дичь охотимся?

– Не имею представления, о чем вы…

– Бросьте, достопочтимый брат, – мерзко ухмыльнулся тот. – Давайте-ка, подышим воздухом. Уверен, нам есть о чем поговорить… А чтоб не терять время на уговоры… – башибузук небрежно взмахнул рукой, и сидящая через проход женщина вытаращила глаза и ухватилась за горло. Из-под ее пальцев обильно потекла кровь…

– Готовы поговорить? Или еще пару аргументов привести в исполнение?…

Мерзко, конечно, но когда на одной чаше весов жизнь сорока россиян, в том числе детей и женщин, а на противоположной – одного безвестного ходока из другого мира, понятно, куда они склонятся.

Вот только один нюанс… Если бы полковник не пролил кровь, а всего лишь взял пассажиров дилижанса в заложники, брат Демьян, скорее всего, сдержал бы данное слово и вывел Богурат-бея на беглеца. Но когда счет пошел не жизням, а смертям – только наивный глупец продолжал бы верить обещаниям мукаддама. А брат Демьян, даже в юности не был ни тем, ни другим. Тем более, не стал легковерным после пятидесяти…

– Любуетесь? – загорелое лицо Богурат-бея, казалось почти черным, словно на нем навек отпечатались все темные дела и мысли полковника.

– Думаю… – уклончиво ответил брат Демьян.

– Не хотите поведать, о чем? Если не секрет, конечно?

– О человеческой глупости и алчности…

– Это вечная тема… – вполне серьезно заметил мукаддам. – Но разве можно сказать об этом лучше многомудрого Омара Хайяма?

Он прикрыл глаза, вспоминая, и с выражением продекламировал:

– При некоторой сноровке, чужой мудростью и красивыми цитатами можно оправдать любую подлость, – равнодушно кивнул брат Демьян. – Уверен, в медресе этому обучают с юных лет. А вот что сказал бы ваш поэт, если бы знал, что в тот самый день, когда весь мир чествует заслуги Ордена, одного из братьев похитили и вынуждают поступать вопреки закону? Какими строфами он оправдал бы такую гнусность, бей? Не припомните подходящей?