Четыре желания - читать онлайн книгу. Автор: Йон Колфер cтр.№ 36

Мне часто доводилось слышать, что школьные задиры и забияки обычно двоечники и тупицы, ходячие мешки дерьма с тыквой вместо головы. На своем опыте я убедился, что это не так. Городская порода хулиганов считала себя людьми утонченными и поэтому, чтобы поставить на место деревенщину, пользовалась только издевками.

Райан Рейки представлял собой типичный случай. Любой другой мальчик с такой фамилией давно заполучил бы прозвище. Но не Райан. Он пользовался слишком большим успехом у приятелей, чтобы иметь кличку. И к тому же был слишком опасен.

По какой-то причине Рейки проявлял ко мне особенный интерес. Возможно, виной тому то, что меня не выгнали после истории с Кроук-парком. Несколько друзей Рейки исключили как раз после нее. Сам он в футбол не играл, считая это занятие слишком грязным для джентльмена. Он предпочитал стоять на краю поля и отпускать язвительные комментарии.

Не один год я терпел его. Проходил мимо с опущенной головой. «Слова, — твердил я себе, — это только слова. Переживу как-нибудь». И тут я внезапно пошел в рост. После пятнадцати лет я потянулся вверх, как трава. И в один прекрасный день оказалось, что мне уже не нужно вставать на цыпочки, чтобы заглянуть Рейки в глаза.

И тогда все резко переменилось. Христианские Братья сразу позабыли о той старой истории, когда я начал зарабатывать для них одно очко за другим, перекидывая мяч через перекладину в матчах студенческой лиги. А когда я, возвращаясь от ворот, проходил мимо Рейки и он отпускал свои ядовитые шуточки, они отскакивали от меня, как мяч противника.

Так бы оно все и шло, но я слишком высоко задрал нос. И настал день, когда судьба отвернулась от меня. Как-то в полдень я направлялся к раздевалкам, пиная перед собой мяч. И тут мне навстречу, откуда ни возьмись, — Рейки и его дружки. Несколько последних выигранных матчей сделали меня необычайно самоуверенным. Поэтому я не пытался пробраться мимо них бочком и не опустил взгляда. Напротив, я широко улыбнулся им, взял футбольный мяч в руку и прокрутил его на кончике пальца.

Рейки все это не понравилось. В его глазах это выглядело как бунт собаки против своего хозяина. Он точно не знал, что следует делать в этом случае, но, поскольку его приспешники не сводили с него глаз, он был просто обязан что-нибудь сказать.

— На четвереньки, деревенщина, — сказал он. — На четвереньки и вилять хвостом.

Я почувствовал нерешительность Рейки. Я уже видел где-то раньше такое выражение глаз. На футбольном поле у вратаря, когда тот не может понять, успеет ли он перехватить мяч.

И тогда я сделал вид, что швыряю в него мяч. Подобные шутки мальчишки проделывают с приятелями по тысяче раз в день. Но Рейки не был моим приятелем. Я сделал вид, что швыряю в него мяч. И он вздрогнул.

Вы спросите, чего тут такого? Подумаешь, велика важность! И будете совершенно правы. Но Рейки думал иначе. Для него это все было очень серьезно. Возможно, худшего происшествия в короткой биографии этого маменькина сыночка до сих пор и не значилось. Какой ужас — быть застигнутым врасплох деревенщиной!

Первые два дня он сгорал от стыда, а затем начал вынашивать месть.

Я, как полный придурок, решил, что победил и мерзавец больше никогда не посмеет задирать меня. Боже, как я был наивен!

Территория Уэстгейтского колледжа тянулась за футбольные поля, переходя в просторные луга, спускавшиеся к самой Лиффи. Каждое лето на луга приезжал фермер на машине с прицепом и за скромную сумму приобретал право вывезти с них сено.

Разумеется, нам строго запрещали спускаться к реке после наступления темноты. Исключение составляла единственная неделя после экзаменов в июне, во время которой по неписаному закону старшеклассники имели право собираться на речном берегу, чтобы покурить в сумерках. Только старшеклассники. И то формально это было все же нарушением школьных правил. Но учителя закрывали на это глаза.

Мне не следовало так рисковать. Мои единственные союзники, члены футбольной команды, заночевали в Роскоммоне после товарищеского матча. Я плечо растянул и на игру не поехал. Пришлось остаться в дортуаре и считать часы до возвращения домой.

«На берегу не будет никого, кроме пансионеров», — рассудил я. Рейки и его дружки наверняка уже сидят по домам под крылом у своих мамочек. Итак, я поправил повязку на плече, провел по волосам расческой и отправился на луга.

Я вышел без пиджака, подвязав вокруг пояса теплый свитер. Узел, которым были завязаны рукава, получился размером с футбольный мяч. Я хорошо помню этот свитер. Он служил предметом постоянных насмешек городских мальчишек. Они утверждали, что моя мама изловила где-то бедную овечку и содрала с нее заживо шкуру вместе с копытами.

Мальчишки болтались вдоль берега, пуская кольца дыма в полутьме или швыряя камешки на середину реки. Я присоединился к ним и тоже набрал в руку пригоршню гальки с речного берега. По нынешним временам наши развлечения выглядят невинными — у молодежи сейчас столько возможностей, рок-музыка и море свободного времени, — но тогда нам казалось, что мы шикарно проводим досуг.

И тут появился Рейки. И, разумеется, не один — Райан никогда не путешествовал без своей свиты. Льстивые шакалы вертелись вокруг него, как планеты вокруг Солнца. Они не имели права появляться здесь. Пробираться вечером на территорию школы приходящим ученикам запрещалось столь же строго, как пансионерам — покидать ее. Но Рейки мечтал кое с кем свести счеты, и поэтому он и его дружки нанесли нам визит, перейдя реку по плотине, находившейся выше по течению.

Я схватился за голову руками, отчаянно надеясь, что они пришли не по мою душу. В конце концов, что я такого натворил? Ничего. Всего лишь сделал вид, будто кинул мяч.

Они остановились передо мной. В предвкушении настоящего развлечения они даже на время перестали хихикать. Ясно было, что дела мои плохи. Рейки не стал бы мочить в воде свои ботинки ради того, чтобы просто лишний раз поиздеваться надо мной.

Молчание нарушил, разумеется, сам Райан:

— Добрый вечер, мистер Маккол. Как идут дела у тружеников сельского хозяйства?

Не каждый мальчишка использует в своей речи такое слово как «труженик» — это взрослое слово. Но Рейки всегда говорил, словно диктор «Новостей», — имелась у него такая привычка.

Я ничего не ответил. Да он и не ждал ответа. Ему просто нужен был повод, чтобы привязаться ко мне.

Он пнул меня по ноге.

— Ну, так как идут дела в вашей грязной захудалой норе?

Я не знал тогда даже слова «захудалый». Но именно поэтому я его и запомнил.

— Удалось ли вашей матери ободрать еще пару овечек?

Дружки Рейки заржали. «Удалось ли вашей матери ободрать еще пару овечек?» Ха-ха-ха! Теперь я уже не мог дальше молчать. Ведь настоящий парень не может позволить, чтобы при нем издевались над его матерью. Я решил подняться с земли, чтобы мне было удобнее в случае чего драться или убегать.

— Я не крестьянин, Рейки, я не живу в норе и моя мать не обдирает овец.