Комната с белыми стенами - читать онлайн книгу. Автор: Софи Ханна cтр.№ 79

Рассел Мередью утверждает, что ребенок может легко проломить себе череп, упав с дивана. Позволю себе не согласиться. Травмы Моргана и Роуэна Ярдли – это явное следствие намеренных действий; не знаю даже, как можно утверждать иное. – Даффи нахмурилась и усмехнулась, как будто пытаясь понять, как такое возможно. – Это все равно что сказать, что у человека, из предплечья которого торчит кость, нет никакого перелома. Такое тоже крайне маловероятно, почти невозможно.

Чарли машинально задалась вопросом, нет ли некоего загадочного заболевания, при котором из руки может торчать целая кость. Например, острое дерматическое сжатие? Синдром кожно-мускульного зияния?

– Моя уверенность вовсе не означает моей правоты, – добавила Даффи. – В моей работе скромность столь же важна, как и сочувствие. Я допустила ряд серьезных ошибок. В случае Роуэна Ярдли я первоначально сказала, что на образцы крови полагаться нельзя. Затем, когда прояснилась ситуация с Морганом, у которого также обнаружился запредельно высокий уровень соли в крови, а также досконально изучив всю картину симптомов, я изменила свое мнение. Взятый в отдельности, высокий уровень натрия можно объяснить любыми причинами, но… Я также не знала, говоря это, насколько высок был этот уровень. Вторая моя ошибка – то, что я прислушалась к мнению знакомого коронера, заявившего, что смерть Марселлы Хайнс имеет естественные причины. Мол, он лично знаком с Ангусом Хайнсом, а Хайнсы в его глазах «образцовая семья».

Чарли заметила, что Даффи предпочитает говорить о том, что она сама сделала не так, нежели о том, как обошлись с ней самой.

– Когда четыре года спустя на моем прозекторском столе оказался Натаниэль Хайнс, я запаниковала. Неужели я утратила бдительность и на слово поверила Десмонду – этот тот самый коронер, – чего никак не должна была делать? Почему не усомнилась в словах Рей Хайнс и Десмонда? И вот теперь из-за моей доверчивости убит второй младенец. Меня терзал страх. Наверное, именно поэтому я и убедила себя, что так оно и было. Я стала чересчур осторожной, и в результате… – Даффи не договорила. Взгляд ее был устремлен мимо Чарли куда-то в пространство.

– И что в результате? – мягко подсказала Чарли.

– В случае с Рей я допустила ужасную ошибку. Она не убивала никого из своих детей, однако я сказала суду, что она их убила. Частично тому виной было мое стремление выгородить себя. – Даффи улыбнулась. – Я была взвинчена. К тому моменту, когда Натаниэль Хайнс умер, Лори Натрасс уже развернул против меня настоящую травлю, я же дала себе слово, что не дам ему меня запугать. Сказать, что в случае с Натаниэлем Хайнсом мы имеем СВДС, хотя у меня на этот счет имелись сомнения, означало бы поражение. Наверное, мне хотелось показать миру, что матери могут представлять угрозу собственному ребенку. Это суровая реальность, а отнюдь не мои злобные фантазии, так как мне якобы приятно губить человеческие жизни. У меня действительно имелись сомнения. Из надежного источника мне было известно, что Рей страдала послеродовой депрессией и едва не выбросилась из окна. Скажи я, что смерть наступила от естественных причин, кто поручится, что Хайнсы не родили бы еще одного ребенка, который бы тоже в конечном итоге умер?

– Вы с Рей в понедельник обедали вместе, – заметила Чарли и, заметив удивление Даффи, добавила: – Это одна из причин, почему я здесь. Инспектор полиции, ведущий расследование убийства Хелен Ярдли, считает довольно странным то, что вы так много времени проводите вместе.

– Странно смотреть на мир таким зашоренным взглядом, – парировала Даффи.

– Да, но таков уж наш инспектор.

– Хотите верьте, хотите нет, но мы с Рей добрые друзья. Я связалась с ней через ее адвоката, как только она вышла из тюрьмы.

– Но почему? – удивилась Чарли.

– Чтобы извиниться. Признать, что в ее случае я была недостаточно объективной. Она первая предложила встретиться. Хотела рассказать мне правду о том, что убило обоих ее детей. По ее убеждению, в обоих случаях причиной была вакцина АКДС. Выслушав в течение получаса ее доводы, я начала склоняться к тому, что так оно и было.

– Но…

– Ее адвокаты не стали поднимать эту тему в суде, поскольку все эксперты с их стороны заявили, что будут все отрицать. Не имея же заключения специалиста о том, что прививка могла стать причиной смерти, ее адвокаты имели бы глупый вид. Ирония судьбы в том, что, обратись они ко мне, я бы наверняка усомнилась в том, что в данном случае мы имеем дело с детоубийством. По крайней мере, я надеюсь, что так было бы, – уточнила Даффи. – Мне хочется думать, что в тот момент я бы прислушалась.

– Но адвокаты Рей к вам не обратились, так как у вас была дурная репутация: вы свидетельствовали в пользу обвинения.

Даффи кивнула.

– У матери Ангуса Хайнса была волчанка, в семьях его родственников имели место случаи СВДС. Что наводит на мысль о наследственной аутоиммунной проблеме. Плюс надежный свидетель видел, что почти сразу же после прививки и у Марселлы, и у Натаниэля был судорожный припадок. Причиной виденных мною поражений, таких как отек мозга, внутричерепное кровотечение, вполне могла стать вакцина…

– Об этом следовало заявить в суде. Даже если родители детей и их адвокаты считали, что врачи дружно с этим не согласятся.

– Я уверена, что Джулиан Лэнс – это адвокат Рей – в данном случае был прав. Все готовы теоретически признать, что небольшой процент детей плохо реагируют на вакцинацию и в редких случаях даже умирают. Есть даже такая организация, которая называется «Отдел выплаты компенсаций в случае неудачной вакцинации». Однако, насколько я знаю, когда такое случается, врачи плотно смыкают ряды и говорят: «Вакцина здесь ни при чем. Она совершенно безопасна. Это подтверждено клиническими исследованиями». – Даффи неожиданно улыбнулась. – Знаете, когда я впервые встретилась с Рей после того, как та вышла на свободу, она поблагодарила меня за то, что я твердо стояла на стороне ее детей. За то, что я не поддалась давлению, которое на меня оказывали, особенно Лори Натрасс, и не сказала, что они якобы умерли от естественных причин, так как была убеждена в обратном. Да, так она и сказала, хотя оказалась в тюрьме в результате моих показаний.

– Вам известно, где она живет в данный момент? – спросила Чарли.

– Адреса я не знаю, – ответила Даффи и похлопала себя по коленям. На какой-то миг Чарли решила, что она приглашает ее сесть ей на колени, однако Даффи сказала: – Не слишком ли долго я говорю о себе? Хотелось бы услышать что-то о вас.

– Я уже рассказала вам, как впала в немилость.

– Извините, что вам пришлось прокричать подробности сквозь щель почтового ящика, – сказала Даффи. – Вам хочется об этом поговорить? Вы с кем-нибудь разговаривали об этом? Я имею в виду не голые факты, а эмоциональную реакцию на…

– Нет, – перебила ее Чарли.

– А по-моему, вам стоит это сделать.

– Даже если я не хочу?

– Именно поэтому. – Даффи выглядела не на шутку встревоженной, как будто нежелание обсуждать эмоциональные травмы прошлого было симптомом некоего смертельного заболевания. – Держать переживания в себе – это большая ошибка. Прежде чем отступить, боль должна быть выражена в словах и по-настоящему прочувствована. – Она наполовину приподнялась со стула, подвинула его ближе к Чарли и снова села. – Прошло два года, прежде чем я вновь решилась заговорить про суд над Сарой Джаггард. Меня привезли в суд в бронированном автомобиле, причем в здание провели через черный вход. Я тотчас поняла, что ее оправдают. К две тысячи пятому году Лори Натрасс сумел ославить меня на всю страну. Мое присутствие в качестве свидетеля обвинения было залогом того, что Джаггард оправдают. В зале суда меня освистали, присяжные смотрели на меня так, будто желали моей смерти…