Любовь по наследству - читать онлайн книгу. Автор: Вайолетт Медоу cтр.№ 9

— Кеннет, дорогой! — восклицает женский голос, и я лишь теперь замечаю, что медленная мелодия давно закончилась, а мы все движемся в прежнем темпе, дыша одним на двоих воздухом и пребывая где-то над облаками.

Убираю руку с плеча Кеннета, но пальцы второй не расцепить с его пальцами. Перед нами стоит пара: дама, судя по выражению лица, бойкая и говорливая, на треть головы выше спутника. Он упитанный, с блестящими темно-карими, похожими на жуков глазами, идеально ровным небольшим носом и бородкой.

— Клара! — без особого энтузиазма произносит Кеннет. — Как поживаешь?

— Прекрасно! — Взгляд подвижных глаз Клары останавливается на мне, и лицо расплывается в улыбке. — Изабелл! Как приятно познакомиться!

Хмурю брови. Какая еще Изабелл?

— Должно быть, ты хочешь сказать «Анабелл»? — догадывается Кеннет.

— Ах да! — Клара театрально шлепает себя по макушке. — Ну конечно! Вечно я все перепутаю. Анабелл, разумеется Анабелл! Здравствуй, дорогая! Я Клара, это мой муж Скотти. Мы давние близкие друзья Кеннета.

Я убираю руку из руки Кеннета и только собираюсь популярно объяснить ей, что никакая я не Анабелл, когда она, быстро оглядевшись по сторонам, доверительно наклоняет к нам голову, прикладывает руку к губам и произносит громким шепотом:

— Мне сказали, на свадьбу приглашены те самые оззи ^[1], но тут столько народу, что не угадаешь, кто есть кто.

Кеннет хмыкает и пытается что-то сказать, но не сдерживается и смеется. Я настолько ошеломлена, что будто онемела. Клара, ничего не замечая и тараща глаза, с увлечением продолжает:

— Говорят, австралийцы все до одного чокнутые. — Хихикает. — Еще бы! Они живут в стране, где все шиворот-навыворот! Не знаете, они вообще приехали? — интересуется она, в упор не видя, как у меня от злости уже подрагивают ноздри. — Или постыдились показываться на глаза Беккерам и ответили вежливым отказом?

Кеннет больше не смеется.

— Послушай…

— Знаю-знаю, — тараторит Клара, похлопывая его по плечу. — Я не должна говорить о них в таком тоне. Эта… как ее там? Эмилия? Бедняжка Джейкоб боготворил ее. Так она здесь или нет? Вы должны быть в курсе.

— Эмили здесь нет! — выпаливаю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не кричать. — Она не изъявила ни малейшего желания вновь появляться в Нью-Йорке. Зато ее дочь, тоже чокнутая оззи, приехала и стоит перед вами.

Клара в ужасе округляет глаза, смотрит на меня, потом на Кеннета так, будто видит перед собой призрак Джейкоба Беккера и его молодую любовницу, издает странный возглас, дважды открывает и закрывает рот, как умирающая на берегу рыбина, и вцепляется в руку мужа.

— Рейчел Ковингтон, — ледяным тоном представляюсь я. — Не Анабелл.

— Я… гм… — Клара краснеет, зачем-то трясет головой, закашливается, резко разворачивает мужа, и они поспешно идут к выходу.

— Как нелепо, — бормочет Кеннет, проводя руками по лицу, будто от страшной усталости.

Я молчу, раздумывая о том, всем ли гостям так же любопытно взглянуть на чокнутую оззи, дочь «той самой», или это лишь Кларе надо знать все и обо всех.

— А мы так здорово танцевали! — с досадой восклицает Кеннет. — Подходящую же эта дура выбрала минуту! Мы давние близкие друзья Кеннета! — передразнивает он оплошавшую знакомую. — Тоже мне друзья!

Тяжело опускаюсь на стул возле сдвинутого в сторону стола и залпом выпиваю остатки уже теплого шампанского, не замечая его вкуса. Кеннет следует моему примеру.

— Меня всегда убивала эта страсть людей совать нос в совершенно не касающиеся их дела, — задумчиво произносит он, ставя пустой бокал перед собой. — У Клары пятеро детей, посвящала бы всю себя им. Нет же! Ей для нормального существования подавай горяченькие сплетни!

Вздыхаю.

— Впрочем, ничего особенно страшного она не сказала. Не стоит кипятиться.

— Вы так думаете? — Кеннет смотрит на меня с каким-то новым непонятным выражением.

— Ага. Сумасшедшими можно обозвать кого угодно, — рассудительно произношу я, чтобы не чувствовать себя облитой помоями. — В том числе и вас, янки.

Кеннет усмехается.

— Это уж точно!

— А насчет той истории с моей мамой и Джейкобом Беккером… Она в самом деле необычная. И до сих пор не дает покоя даже посторонним — это вполне понятно.

— Вы знаете эту историю? — испытующе на меня глядя, негромко спрашивает Кеннет. В эту минуту его глаза еще более темные, а взгляд снова обжигает.

— Знаю, — отвечаю я. — Но не от мамы, от тети. Мама об этом помалкивает, во всяком случае со мной.

— От тети, — бормочет Кеннет, глядя куда-то в пустоту перед собой. — Оливии.

Собираюсь спросить у него, много ли подробностей маминого романа ему известно, когда ведущий торжественно объявляет:

— Внимание, незамужние женщины! Сейчас Нора бросит букет невесты. Прошу всех подойти к стене возле большого витого украшения с гирляндой!

Жаждущие выскочить замуж с взволнованным визгом бегут к указанному месту, сбиваются в кучку и поднимают руки. Нора смеясь становится к ним спиной и бросает через голову цветы.

Происходит нечто неожиданное и совсем неприглядное. Букет одновременно хватают две девицы, обе тянут его на себя, разрывают пополам, более высокая наступает второй на платье, трещит материя, низенькая оступается, падает, на лету цепляется за подол третьей подруги, и они вдвоем растягиваются на полу в весьма неприличных позах.

— Вот это я понимаю, — философски спокойно, что при подобных обстоятельствах звучит особенно комично, говорит Кеннет. — Если жаждешь замуж настолько, что готова сломать себе шею, то не нужно никакого букета — хватай первого, кто попадется на крючок, и вперед, под венец!

Бедные девицы, наверное, больно ушиблись, а я с трудом сдерживаю смех.

— А неплохая идея! — продолжает он, наблюдая, как беднягам помогают подняться, как мальчик-официант со всех ног мчится за льдом. — Хвататься за чертов букет всем скопом и что есть мочи дергать. Хоть пару лепестков, но непременно вырвешь. И радуйся себе! Видали? Клочок счастья мне гарантирован!

Я пихаю его в бок, отворачиваюсь и беззвучно смеюсь.

— Даже если и шлепнешься на пятую точку не беда, — серьезным тоном продолжает Кеннет. — До свадьбы синяки сойдут отовсюду.

— Хва-тит, — выдавливаю я из себя, сознавая, что смотрюсь крайне неприлично, но не в силах остановиться.

— Что «хватит»? — прикидываясь, будто он не понимает, о чем речь, спрашивает Кеннет.

— Смешить меня. — Вытираю веки, боясь, что от слез на них могла отпечататься тушь.

— Я разве кого-нибудь смешу? Я рассуждаю о возвышенном, можно сказать о святом, — с уморительным недоумением произносит Кеннет.