Ночь с четверга на пятницу - читать онлайн книгу. Автор: Инна Тронина cтр.№ 99

— Я посижу здесь, — глухо сказал Артур, опускаясь в кресло, стоящее в холле наискосок от лифта и закрывая глаза.

Он очень боялся, что водитель станет о чём-то спрашивать, но тот просто кивнул и шагнул обратно в лифт, держа в охапке отцовскую одежду.

… О задержании Стефана Силинга Артур Тураев узнал рано утром из выпуска новостей на той же радиостанции, где вчера передавали сообщения об убийствах и суицидах. А в конце вчерашний юношеский голос сообщил, что парень оказался невиновным и в связи с этим был отпущен на свободу. Артур не знал, как реагировать на неожиданное освобождение связного. Почему-то оно даже скорее испугало его, чем обрадовало.

На блестящем, кремового цвета «Ситроене», в обществе трёх родственников Артур как раз подъезжал к Долгопрудному. Там он прилип к телевизору, но ни разу так и не услышал ни о дальнейшей судьбе Стефана, ни о том, что сам находится в розыске. Тем не менее, его ждали в дороховской общаге, у матери, даже у Ирины Валитовой и родственников Льва Райникова. Не искали только там, где он нашёл убежище, — в красном кирпичном особняке, неподалёку от канала имени Москвы.

Наконец-то устав слушать радио и смотреть телевизор, Артур забылся беспокойным сном в зашторенной комнате. Он ворочался с боку на бок и больше всего на свете боялся проснуться — чтобы ни о чём не вспоминать, не тревожиться, не думать…

— Ты благодарить меня должен, а не рыпаться тут! — раздражённо бросил Кирилл Василенко Стефану Силингу, которого полчаса назад охранник привёл в кабинет из спортзала.

Там пленник генерала провёл ночь, немного поспал на матах, но от завтрака отказался и потребовал немедленно его отпустить. Раз ему самому заявили, что настоящий убийца несчастной женщины найден, и даже передали это в эфир, на каком основании его задерживают не в милиции даже, а в частном коттедже?

Если есть вопросы, то пусть их побыстрее зададут, после вернут его в Москву, к экономке, о здоровье которой он беспокоится. Несовершеннолетних вообще нельзя надолго задерживать, не извещая родителей или опекунов. Знает ли господин генерал, что он в очередной раз нарушает закон?

Кирилл Григорьевич вздрогнул, услышав последнюю фразу, потому что звания своего он Стефану не называл, и говорил с ним как обыкновенный следователь. Отлично, молокосос прокололся, показав, что знает в лицо обоих братьев. А это могло быть только при том условии, что он читал или видел досье Вороновича.

Братья, очень похожие внешне, оба были генералами, и за кого принимал его Стефан, Кирилл не знал. Да и не важно это было сейчас, когда до вожделенной цели оставался всего один шаг. Сам того не желая, Стефан здорово помог ему. И оставалось лишь убедить мальчишку сообщить всё, что он знал о досье.

На крайний случай Василенко оставил допрос «под химией». Он приготовил диктофон и договорился с гебешним переводчиком. Скорее всего, «в отключке» парень заговорит по-шведски, и его откровения потом расшифрует очень опытный в этих делах специалист.

Но сначала нужно попробовать уговорить его добром или взять на понт. И лишь потом, если пацан упрётся рогом, сперва припугнуть его «коктейлем правды». А уже потом применить «сыворотку», потому что поганец действительно малолетний, хоть уже кучу девок и даже одну бабу оттрахал. Да ещё иностранец с двойным гражданством, с хорошими связями у дипломатов. И обижать его нежелательно — это не какие-то там Люба Жестерова или Егор Зимин. Скандал может выйти громоподобный. Цунами прокатится по страницам иностранной прессы, и тогда никакими презентами не откупишься. Лучше пока тишком да ладком. А если уж совсем невмоготу окажется, то под рукой всегда есть Аргент…

— Я не очень понимаю, за что мне вас благодарить!

Стефан тряхнул головой, и длинная, сейчас не уложенная феном прядь тёмных волос упала ему на плечо.

— Если меня продолжают в чём-то подозревать, тогда должны оформить это по закону, вызвать родителей и адвоката. Если же никаких претензий нет, немедленно отпустить. Я обещаю в этом случае претензий не предъявлять и компенсации не требовать. Но если вы продолжите меня удерживать, я буду жаловаться. По счастью, я не бесправный российский гражданин, и милиции не боюсь. Вы сами боитесь, потому и привезли меня сюда, не оставили в камере, не оформили документы. У вас нет надо мной полной власти, и вам пришлось снять с меня обвинения в убийстве. Вы не хотите оставлять следов. Значит, у вас два выхода. Вы должны или уничтожить меня, или немедленно освободить.

— И чего бы тебе больше хотелось? — осведомился Кирилл. — Я мгу поступить и так, и этак.

— В ваших интересах выпустить меня, господин генерал, — настойчиво гнул своё Стефан, выделяя голосом обращение к собеседнику.

Он как бы показывал этим, что не оговорился по глупости и наивности, а намеренно шёл на обострение. И прекрасно понимал, насколько это опасно.

— Так-так-так… Молодец! Уроки юриста Тураева усвоил на пять с плюсом. Куда поступать-то собираешься, Стефан? Не на юридический? Из тебя бы неплохой законник вышел. Вроде, и с адвокатом ещё не встречался, а жаришь очень грамотно…

— Я ещё окончательно не решил. Но о юридическом речи не было. Надо подумать на досуге, — дерзко, с вызовом ответил Стефан. — Я и не знал, что это так интересно, даже прикольно — выпутываться из ловушек и охотиться самому. Так я ещё раз прошу вас определиться со мной, и как можно скорее. Моей матери ещё нет в России, но она обещала быть в ближайшее время. Тогда же в Москве появится и наш адвокат. До тех пор я согласен посидеть в камере, но только не в вашем подвале. Потом, конечно, придётся платить мне компенсацию, но за государственный счёт. Жаль, что не за ваш, тогда бы вы были осторожнее.

Стефан, даже не причёсанный, в не до конца высохшей грязной одежде, всё равно был прекрасен. И даже довольно длинная щетина на смуглом лице придавала ему дополнительный шарм. Глаза его блестели, на щеках играл румянец, и Кирилл невольно залюбовался этим поганцем, из-за которого вчера было потрачено столько нервов.

— Скажите же, наконец, что вам от меня нужно. Может быть, я пойду вам навстречу.

Кирилл Григорьевич отошёл к окну, долго смотрел на серое февральское утро. Его стройная фигура на фоне блёклого неба казалась вырезанной из чёрной бумаги. Генерал сменил форму на траурный костюм, чтобы сохранить инкогнито, но этого не получилось. И теперь он вспоминал своих непутёвых детей, которых уже не было на свете, и думал о вопиющей несправедливости Судьбы.

Ему — смелому, красивому, успешному, да ещё женившемуся на скромной невинной Хельви — ниспослали двух подонков, даже не оценивших своего счастья. А шлюхе-шпионке, которая, вероятно, и сама не знала, кто наградил её младенцем, подарили такого сына! Ей вон плевать, что мужа пристрелили, что трое детей без неё страдают. И никакого наказания за непотребный образ жизни…

А Стефан, в свою очередь, вспоминал, что говорил ему о тюремных нравах Артур Тураев. На всякий случай, он сообщил связному основные правила поведения в неволе, потому что изначально допускал такое развитие событий. Теперь, похоже, день настал, и нужно выбираться из этой виллы хоть в забитую до отказа камеру, потому что иначе его никто никогда не найдёт. Стефан понимал это прекрасно и всячески провоцировал генерала.