Год некроманта. Ворон и ветвь - читать онлайн книгу. Автор: Дана Арнаутова cтр.№ 6

— Нет, нет, нет!

Она мотает головой, вырываясь, бьётся в моих руках, косы хлещут воздух. Сильное гибкое тело сопротивляется отчаянно, не желая умирать. Улучив момент, у самой двери она змеиным движением кусает меня за руку и, вырвавшись, вцепляется в косяк мертвой хваткой. Из открытой двери несет мертвенным холодом. Тихий, далёкий пока ещё звук рога, ушедший куда-то за часовню, отдаётся в костях болью.

— Я не виновата! Прошу вас! Я просто спасала своих детей! Он хотел принести их в жертву! Пощадите!

Мы застываем на пороге в подобии странных, извращенных любовных объятий. Мгновение слабости. Но она звериным чутьём ловит его и скулит, заглядывая мне в глаза:

— Прошу вас. Прошу! Помогите…

Я рывком отдираю ее от косяка и швыряю обратно в комнату, захлопнув за спиной дверь. Длинный плащ взметается и цепляет обломанный край алтаря. Полы распахиваются, открывая светлое бархатное платье, отделанное кружевом. А грудь хороша, высокая и полная. Дорогое платье обрисовывает тонкую талию, амфору бёдер… Не о том думаешь, Грель! Она смотрит на меня огромными, широко распахнутыми глазами, в которых не то страх, не то что-то еще — некогда разбираться.

— Быстро! И не вздумай врать! Кто он?

— Мой муж, — шепчет она отчаянно, сжимая полы плаща в холёных нежных руках. — Мой муж — колдун и чернокнижник. Я не знала об этом, когда выходила за него. Клянусь, я не знала!

— И он решил принести своих детей в жертву? — недоверчиво переспрашиваю я.

Виски сводит глухая боль. Ну не забавно ли? Воистину, нет ничего нового под луной… Женщина мотает головой.

— Нет, это не его дети. Я была вдовой. Эреку и Эниде четырнадцать. Они близнецы. Я… случайно подслушала его разговор с замковым священником. Думала… думала, он мне изменяет! А он хотел купить их душами милость Нечистого! Говорил, что удалось одному, то и у другого получится…

Порыв ветра тугим комком холода влетает в окно часовни. Факел бы точно погас. Но магическому светляку всё равно: он сияет ровно и бесстрастно, ничуть не колеблясь. Но когда через то же окно врывается явно близящийся звук рога, даже светляк мигает. Охота очерчивает круг? Значит, дичь обречена.

— Вот как? Решил повторить удачную сделку? Да, близнецы — хороший товар…

Мои губы сводит гримаса. В горле встаёт горький плотный ком, и я с трудом проталкиваю наружу слова:

— А при чем тут Охота? Пусть вы его убили. А вы ведь убили его, да, госпожа? Почему они пришли за вашей головой? Разве вы венчались по старому обряду?

— Ннет… Я выходила за него в церкви, как положено!

Она всхлипывает, по грязным щекам катятся слезы.

— Он говорил, что примет моих детей как родных. У него же не было своих! А теперь… теперь…

— Теперь вы понесли во чреве, да? — тихо подсказываю я, понимая, наконец, всё. Вот откуда двойной отблеск ее души. — И чужие дети стали ему не нужны. О да, близнецы — редкость… Хорошая цена. А вы убили отца своего ребёнка в канун Самайна. Хотите, я скажу, кто взывает к Дикой Охоте о мести? Ваше дитя. То, что вы носите сейчас. Вы выбрали плохое время, чтобы призвать смерть, госпожа. Мне жаль. Но умирать вместе с вами я не хочу. Какого Проклятого вы не укрылись в монастыре?

Мне действительно жаль. Даже удивительно. Впрочем, что тут странного? Она спасала детей. Им повезло. Не всем так везет. Комок в горле разрастается, выпускает огненные щупальца в грудь, тянется к сердцу… Я не хочу ее жалеть. Я не должен! Пусть даже она и сделала то, что не смогла много лет назад другая женщина.

— Ну почему вы не пошли в монастырь? — безнадежно повторяю я, глядя, как мерцает от воя рога светляк под потолком. Близко! Так близко…

— Я не могла, — тихо отзывается она, вскидывая голову. — Я… столкнула его с лестницы. Он упал, но был все еще жив. Я… хотела добить его. И добила бы! Эрек… Он тоже все слышал. И он…

— Добил его вместо вас?

— Да. Они с Энни сейчас в монастыре. Я побоялась ехать с ними. Священник в замке, он был с мужем заодно. Я отправила детей, а сама осталась, чтобы помешать ему выслать погоню. А потом мне стало страшно. Так страшно! И я услышала охотничий рог…

Все верно. Охота всегда знает, где дичь. Но у дичи есть фора. И чутьё ведёт её туда, где есть хоть какое-то убежище. Проклятье! Они же будут здесь через несколько минут! Неважно, что она была права. Кровь, пролитая в Самайн, всегда взывает к крови. Он был отцом ее ребенка. Она увела Охоту от настоящего убийцы, но вина лежит и на ней. Трижды проклятье! Я стискиваю зубы так, что челюсти сводит болью. Часовня не устоит. Камни капища в её основании возопят о возмездии и древнем законе. и дадут Охоте право войти. О да… Чтобы укрыться от Дикой Охоты — это неудачное место. Я поворачиваюсь к женщине, с мольбой смотрящей на меня.

— Вам придется уйти, госпожа. Мне жаль…

— Вы не можете, — беспомощно говорит она, и слезы продолжают литься. Без рыданий, без всхлипов. Просто крупные прозрачные капли катятся по щекам, блестя в голубоватом сиянии светляка. — Вы же не можете просто отдать меня им.

— Две жизни или одна — Охота не будет разбираться. Их ведёт безумие, они жаждут крови и всегда ее получают. Эта часовня их не удержит. Задолго до того, как земля была освящена, она знала другой закон.

— Но вы же…

— Я чародей, а не самоубийца! — грубо обрываю я, делая шаг. — Или вы выйдете сами, или выкину силой.

Вой… Совсем близко. Внутренности скручивает болью. Страх, неправдоподобный, вне всякого рассуждения, заливает реальность вокруг, сгущает воздух так, что не вдохнуть. Кислый, острый, режущий легкие… От него хочется плакать, кричать и бежать в ночь, пока сердце не разорвётся. Женщина ахает, хватаясь за живот. Плащ распахивается, и я вижу фибулу, которой он был застегнут. Плоский золотой диск с чётким, искусно вырезанным гербом. Волк, воющий на луну. Нет… Так не бывает. Так просто не бывает… Даже со мной. Даже в Самайн! Да нет же!

Наверно, я говорю вслух. Или она что-то видит в моем взгляде, потому что из светлых, помутневших от боли глаз плещет ужас. Не отводя от меня взгляда, она тихонько пытается отодвинуться, как от бешеной собаки, что вот-вот кинется.

— Бринар? — четко и звонко выговариваю я непослушными губами. — Ты жена барона Бринара? И он мертв?

Ответа не нужно. Я читаю его в перепуганных глазах, дрожащих губах, бледной до прозрачности коже. Шагаю вперед на негнущихся ногах и глажу по холодной мокрой щеке женщину, которая убила Седрика Бринара. Женщину, которая носит его наследника, последнего из рода Бринаров.

— Хочешь жить? — мягко спрашиваю я ее. — Вернуться к своим детям, забыть этот ужас?

Она открывает рот, но лишь молча кивает, не отводя взгляда. О, еще бы она его сейчас отвела…

— Я тебя спасу. Уведу Охоту за собой. А ты отдашь мне своего ребёнка, когда он родится. Конечно, если я сегодня выживу, — добавляю с усмешкой.