Сорняк - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буянов cтр.№ 32

– Железо, – указал он на нож и на кинжал в руках старика. – Ан патаи ^[13].

При этих словах он махнул в сторону берега реки, туда, где стоял горн. Старики понимающе кивнули. Они оба не раз и не два видели, чем он занимается, но хотя и не понимали, но вмешиваться не спешили. Ничего плохого Миша не делал, а то, что странностями всякими занимался, так это бывает… Может, он богов восхваляет или предков своих так благодарит… Койт передал кинжал Хугу, а сам повернулся к Мише и медленно, подбирая слова, заговорил.

В деталях Мишка не понял, он общий смысл сказанного уловил. Старейшина спрашивал, может ли он делать такие ножи ещё. Миша кивнул, ответил так же медленно, коверкая и подбирая слова, попытался сказать, что если всего хватит – и дров, и руды, то сделать можно ещё много. Рука ножей это только пока. А вот тот большой нож, что так блестит на солнце – это подарок лично ему, Койту. Хотел сказать так… Как получилось в действительности, не брался гадать, но вроде нормально. Во всяком случае, старик довольно улыбнулся, кивнул и сказал старческим скрипучим голосом:

– Хорошо.

Мишка понял, что металлическое оружие ему засчитали и можно уходить.

В этот день старый Хуг выдал ему дров столько, сколько он пожелал, и лично помогал запаливать, а потом и присыпать землей разгоревшиеся костры. В поход за рудой с ним пошли несколько женщин посёлка, которые взвалили на свои пусть и хрупкие, но привычные и выносливые плечи несколько коробов с грунтом. С учётом того, что нёс сам Миша, выходило довольно прилично. По сравнению с тем, что принёс он в прошлый заход, так раза в три больше.

Дожидаясь, пока уголь выжигается, занялся приведением в порядок меха. Теперь, когда у него был настоящий железный нож, проблем в работе с деревом стало гораздо меньше. Он даже умудрился настрогать несколько плоских досочек, аккуратно, чтобы не сломать, орудуя камнем по лезвию. Из них, да ещё пары толстых веток и плетённых из кожи верёвочек соорудил плоские поверхности и как мог закрепил их. А из жердин сваял раму с поперечиной, к которой этот мех и привязал. На верхнюю плоскость меха положил и зажал там довольно увесистый плоский камень, а к дальней рукоятке подвязал верёвку. Теперь качать мех можно было одной рукой, просто потянув за канат. С силой потянув… Ну а кто говорил, что будет легко?

И когда всё это медленно, но верно подготовилось, принялся за дело. Цель у новой плавки стояла архиважная и, можно сказать, революционная. Миша поставил для себя задачу изготовления топора, молота, возможно, иголок и шила и, если будет получаться, то наконечника для копья. Но прежде он снова попросил жену вырезать и сшить ему перчатки из толстой, но мягкой кожи, потому как руки его за последнее время покрылись сонмищем разных порезов, синяков и царапин, мелких ожогов, черных точек от въевшейся в кожу окалины. И если первый раз он держался на голом, но граничащем с помешательством энтузиазме, то теперь, когда радость и эмоции от первых успехов прошли, о здоровье своём предпочёл позаботиться.

Да и вообще, вся голова была заполнена множеством идей и мыслей. Например, Миша очень хорошо видел, что лезвия ножей получились довольно слоистыми, не в плане, что дамасская сталь, а в плане, что металл получился сильно неоднородный, и он подумывал над тем, можно ли эту крицу переплавить в тигле в том же горне… Тигля, конечно, нет, но сделать его не проблема – вон Хуга попросить, тот на весь род горшки лепит и обжигает. И он обязательно попробует это, но позже… Сейчас Мишке очень хотелось сделать топор. Хотя нет, вначале молот, потом уже с его помощью топор. И может, даже не один. Ибо топор – это самый, пожалуй, универсальный инструмент, который придумал человек за всю свою историю, и наравне с ножом он нужен как вода.

Почему звание самого почётного инструмента Миша отдал топору, а не, скажем, копью? Так копья нужны, прежде всего, охотникам, как и луки со стрелами, а к ним Миша относится довольно условно. У него же лучше с дротиками получается, и вот для них наконечники он себе скует обязательно. Более того, вырежет из ветки копьеметалку получше и дротики поровнее, обрежет лишние выпуклости и сучки, да и вообще древки подтешет, чтобы были легче. Теперь, когда у него есть нормальный нож, дереву не устоять. А будет топор, так вообще… И копье – это оружие, а топор, прежде всего, инструмент, и кредо его – помогать как и в разрушении, так и в созидании.

Горн Миша обмазал заново, частично внутри, но в основном – снаружи, чтобы кладку закрепить. Дожидаться полного высыхания не стал и принялся закладывать. В этот раз ему помогали с пяток пацанят, а руководил процессом помощи старый Хуг. Он периодически покрикивал на них, иногда подпинывал, стараясь поддерживать необходимый уровень суеты. Дети сновали туда-сюда, подносили что надо и что не надо, лезли под руку. В итоге Мишка отправил их таскать из ям уголь. Работа не тяжелая, но грязная – как раз для малолеток.

Хуг не протестовал совсем, даже наоборот, с интересом наблюдая за тем, как Мишка складывает костёр через поддувало. Затем, когда он начал выкладывать послойно уголь и руду, взгляд его становился все более задумчивым. А когда костер внизу запалили и раздуваемые вначале Мишкой, а потом пацанами, меха споро стали раскалять угли, и из поддувала начали вырываться сполохи раздуваемого пламени, в них появилось и почти мистическое уважение. Когда горн прокалился почти весь и из его верхней части повалил слабый дымок, поддувало Миша залепил обильным слоем сырой глины.

Эту плавку они продолжали до самого вечера, и когда горн полностью прогорел, Миша махнул рукой: мол, разойдись. По уже полученному опыту он знал, что даже на следующий день содержимое будет ещё горячим. Что творится там сейчас, иначе как преисподней не назовёшь. При неровном свете костра дубинкой с примотанным к концу камнем расколол слой глины на поддувале, орудуя палками, стал извлекать наружу содержимое. Тлеющие остатки угля, неровные, тускло краснеющие крицы, густо обсыпанные шлаком, зола. Все это он разровнял тонким слоем по площадке, и уже потом махнул затаившим дыхание наблюдателям в сторону посёлка: пора спать.

Утром, практически с самым рассветом, Миша поднялся и заспешил к месту плавки. Настало время самого утомительного и долгого процесса во всей работе: отбития губчатого железа от шлака. Вначале он выбрал всю крицу, сложил её в стоящую поодаль корзинку, потом вымел с площадки весь шлак и разжёг в горне новый костер. Только после этого обратил внимание, что снег на улице не растаял. Не придав этому особого значения, споро раздул мехом костерок и подсыпал в него угля одной из наструганных им самим дощечек, которая неожиданно вчера превратилась в совок. Дождался, пока разгорятся и они, и положил в огонь крупную крицу.

Вначале отбил одну, потом вторую, затем третью. А потом у него раскололся каменный молот, и пришлось делать новый, так как запаса в этот раз он не сделал. И вот уже вечером, отбивая и придавая форму сваренному из нескольких кусков бруску, Миша с ужасом сообразил, что забыл проделать в нём дыру. С ужасом, потому как только что убедился, что ковать брусок – это совсем не то же самое, что ковать прут. Это гораздо более тяжелая и трудоёмкая работа. Но самое поганое – это то, что пробить дырку было нечем.