Святой Илья из Мурома - читать онлайн книгу. Автор: Борис Алмазов cтр.№ 98

Печенеги ближние не донимали. Кочевали себе неподалёку, видя свой прибыток не в грабеже, но в торговле с Русью. Под Белгородом уже обосновалась орда, которая так привыкла к торговле, что и кочевать перестала. Из дальних степей пригоняли табуны, везли рыбу с Дона, привозили и рукодельные товары, что скупали на караванных путях да в Белгород продавали с прибылью. Опасность исходила от дальних орд, которые, как и прежде, налетали внезапно, норовя взять изгоном город и селища, что, как грибы, стали подниматься на плодороднейших чернозёмах под защитой Белгорода.

Но боярам и воеводам киевским так удавалось задружиться с печенегами ближними, что и об опасности набега они узнавали загодя, и ополчиться успевали. А последние несколько лет дрались с мирными печенегами плечо к плечу против печенегов незамирённых. Пролегла в степи незримая и непроходная граница. Мирные печенеги крестилися, иные же приняли ислам. Народ, разделившийся внутри себя, более не существовал, и хоть бродили по степям табуны и орды, а всё же прирастали печенег и к единоверцам: мирные к русам, иные к басурманам. Дрались между собою с яростью, порождая в Илье-воеводе тоску и печаль чуть не слёзную: один ведь народ был прежде.

Шёл месяц осенний, и вся природа убралась в золотые ризы листвы; в лесах, среди багряных клёнов и буков, праздновали свадьбы медведи, жировали в дубовых рощах кабаны. Туры и олени несли гордые головы свои с человеческими глазами, где отражалась вся красота Божия мира в осеннем великолепии. И тут ударили в Белгороде тревогу.

Быстро и споро разбежались вои по башням и стенам. Задымили, зачадили костры под смоляными котлами. Понесли на стены лучники связки припасённых загодя стрел.

Мирная орда печенежская прошла мимо города за линией засечной, укрывая стада и животы свои. Мужчины вскоре вернулись конно и оружно и стали по урочным местам в засадах, как полагал военный уговор между Ильёю и ханом печенегов.

Вот полыхнули сигнальные костры на дальних подступах. Отворил священник двери храма деревянного, и запели монахи, женщины и дети: «Не имамы иныя помощи...» — прося защиты у милосердного Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и всех святых Его...

Пожилой дружинник лёг на землю и, прижав ухо к влажной поверхности её, явственно услышал гул.

— Идут! — крикнул он свесившимся со стены копейщикам и лучникам. — Идут, но, видать, немного... Не вся орда идёт. Так, отряд один, может!

Орда возникла внезапно: вроде ждали, вроде готовились, а вот она — уж под самыми стенами. Но близко не подошла. От конной толпы отделились несколько всадников, подняли шапки на копья в знак мирных намерений, подскакали к воротам.

— Позовите воеводу, — властно сказал пожилой худой воин на дорогом коне. — Воеводу Илью Муромца.

— Здесь я, — ответил со стены Муромец. — С чем пришли?

— С миром, — ответил всадник. — Я — Варяжко. Ярополка убиенного раб. А ты Муромец, стало быть?

— Илья, Иванов сын, — ответил Муромец.

— Отчиняй ворота. А хочешь, сюда выезжай. Ратиться нам не к чему.

Илья вышел за ворота. Лучники поймали на кончики стрел коней и всадников. Варяжко спрыгнул с коня.

— Вона ты какой, — сказал он, глядя на Илью. — Стало быть, я тебя и раньше видел. Когда вы на Корсунь шли.

— А я тебя не видал, только слышал про верность твою... — с уважением сказал Муромец.

— Не время дружка дружку хвалить, — сказал худой и высушенный ветрами Варяжко. — Идёт на Киев беда новая. Куманы.

— Слыхал.

— Ты слыхал, а я от них убегаю! Печенегам — конец! — сказал Варяжко. — Куманов больше. Много больше. Печенеги либо к русам, либо ко грекам уйдут. Тут им не устоять.

— Что тебе с того? — спросил Илья.

— А то, что более мне в степи пребывать нельзя. Хочу ко князю Владимиру идти служить. Но пойду только под твою голову. Другим воеводам не верю. И князю не верю.

— Ладно, — сказал Илья. — Поедем двумя дружинами. Ты в моей, я в твоей. А князь давно тебя на службу звал.

Варяжко не ответил. И только к вечеру, когда они, снарядившись, отправились по Киевской дороге, заметил:

— Сказывают, князь переменился, как христианином стал.

— Нынче всё переменилось, — ответил Илья.

— Это верно, — согласился Варяжко.

Вой киевские и печенеги ехали, смешавшись в один караван, и не чувствовали меж собою вражды.

— Вины за тобою князь не числит и зла не держит, — сказал Илья. — И на службу тебя зовёт по совести.

— Всё едино одному тебе верю, — сказал Варяжко. — Да и не по чину мне, не по возрасту с другим-то воеводою толковать.

— Спасибо за честь, — ответил Илья.

— Какая там честь... — отмахнулся Варяжко. — Где верных-то людей сыскать? Все предатели.

— Я никого не предал, — сказал Илья. Но вспомнил Солового и осёкся...

— Потому я к тебе из Лукоморья и прискакал, — ответил словно бы из одних жил и ненависти сплетённый Варяжко.

— Один Бог без греха, — вздохнул Муромец.

— Я вашему Богу не верую! — сказал Варяжко.

Он Ярополка предал.

— Как же предал, ежели Ярополк не крещён?

— Откуда ты знаешь? — ощерился Варяжко. — Он что, тебе докладывал? А я тебе так скажу. Никакой Бог предателя в человеке не убьёт! А уж ежели его властью или богачеством прельстить, так он отнимать забудет...

— Ты сам себя ешь... — сказал Илья. — Ты прости и забудь, и легче тебе станет.

— Что забыть? Как невинного князя убивали? Да мало что убили, ведь всё, что он делал, себе приписали! А Ярополка как и нет! Ярополк ведь с Царьградом дружество завёл. Ярополк веры испытывать начал. Ярополк бы русов крестил раньше Владимира! Владимир-то язычник был закоснелый; кто его в Киев привёл? Варяги! Аль запамятовал?! Аль запамятовал, как при нём жертвы людские Перуну несли?! Ярополк кругом прав! И разум в нём был не от отца — бесноватого Святослава, а от бабки — Ольги Великой.

— Ну так сам же говоришь, Владимир язычником пришёл, а Господь его на путь истинный наставил да направил...

— Да Ярополка-то за что убили?! — завопил Варяжко так, что кони шарахнулись.

— А Олега? Разве не Ярополковы вои Олега в сече затоптали? — спросил Илья, круша последний довод Варяжка.

— Свенельд за Люта мстил! Свенельд! — трясясь, как в ознобе, кричал Варяжко.

— Охолонь, — сказал Илья. — Что ты так в сердца входишь... Аль не видишь, что сей цепочке конца нет: Владимир — за Ярополка, Ярополк — за Олега, Олег — за Люта, Лют — за Игоря... Когда убийства-то кончатся? Кто остановится да ужаснётся?

— Никто не остановится! — зло сказал Варяжко. — Никто. Князья как убивали друг друга, так и дале делать будут... Ты видал их, княжичей-то? Они что, друг другу горло не перегрызут?