Пират моей мечты - читать онлайн книгу. Автор: Шеррилин Кеньон cтр.№ 3

И пусть теперь лицо ее утратило ребяческую непосредственность, оно по-прежнему сохраняло мечтательно-романтическое выражение. Ибо что еще, как не поэтический склад натуры, могло заставить ее в ту давнюю пору провозгласить себя Еленой Троянской, завладевшей золотым яблоком Венеры?

— Пожалуй, это лучшее из всего, что вы сочинили, — сказал он наконец, решив, что выдержал достаточно внушительную паузу.

Наградой ему была лучезарная улыбка. В голубых глазах заплясали золотые и синие искорки.

Серенити нельзя было назвать красавицей в строгом смысле слова, но нечто неуловимо прелестное выделяло ее из среды ровесниц — сказывались развитое воображение, богатый ум и та разлитая во всех чертах незаурядность, которая не могла оставить мужчин равнодушными. Включая и немолодого, давно и счастливо женатого Дугласа Адамса.

Серенити облокотилась о стол и мельком взглянула снизу вверх на листки бумаги, которые он держал в руках.

— Не кажется ли вам, что концовка слишком мелодраматична? — Она смотрела на него с надеждой и некоторым сомнением. — Я так старалась этого избежать. Но понимаете, стоит мне увлечься, и я…

— Да нет, у вас есть чувство меры, — поспешил успокоить ее Дуглас. — Все получилось просто замечательно.

Серенити вздохнула. Она знала за собой эту слабость — волнуясь, нервничая, она готова была выболтать все, что было в тот момент у нее на уме и о чем наверняка умолчала бы, будь состояние ее души более спокойным.

— Я считаю, упоминание о необходимости конспирации, о некоей тайне вполне уместно, — прибавил Адаме.

Серенити нахмурилась и, сняв очки, начала вертеть в руках левую дужку, как делала всегда, когда бывала чем-то озабочена.

— Думаете, отцу это понравится?

Сердце Дугласа сжалось. До чего же ей хочется ублажить этого упрямого, вечно всем недовольного старика! Дуглас, прослужив у него два десятка лет, с горечью убедился, что такая задача попросту невыполнима. Ничто на свете не могло снискать одобрение Бенджамина Джеймса.

— Надеюсь, — кисло вымолвил он, — ваш родитель не сможет найти причины не опубликовать это.

Серенити понимающе улыбнулась. Ей было слишком хорошо известно, что отец при желании найдет не одну, а тысячу причин, чтобы отвергнуть ее творение.

— До чего же я хотела бы превратиться в мужчину! — мечтательно произнесла она. Дугласу не раз приходилось слышать из ее уст это заявление. И в голосе ее всегда звучало при этом неподдельное чувство. — Это ведь дало бы мне возможность служить в «Курьере» репортером. Настоящим, как вы, и отец, и Джонатан. О, я могла бы ходить в доки и опрашивать свидетелей, в таверны и… и всюду. — Покачав головой, она грустно вздохнула и отстранилась от стола. — Знаю, вы устали без конца выслушивать от меня эти жалобы, но больше мне не с кем пооткровенничать.

Встав со стула, она прошла в другой конец помещения, к своему рабочему столу красного дерева, на котором громоздились стопки рукописей. Она работала для газеты, добросовестно и трудолюбиво редактируя их. Подол ее простого рабочего черного платья упруго шелестел, пока она быстрыми шагами пересекала комнату.

Серенити остановилась у большого полукруглого окна, выходившего на улицу, и засмотрелась на пешеходов, которые озабоченно сновали взад-вперед по деревянному тротуару. Матросы, рыбные торговцы, Грязные оборванные ребятишки, разносчики. Все они спешили в доки или возвращались оттуда.

До чего же ей хотелось влиться в эту жизнь, стать ее частью! Она желала невозможного, и оба они с Дугласом это знали. Но будь на то его воля, с горечью подумал он, Серенити получила бы право распоряжаться собой, своим временем как ей заблагорассудится.

Но к несчастью, все, что он мог предложить ей от себя лично, было искреннее сочувствие и готовность выслушивать ее сетования.

— Не оставляйте надежды, мисс Серенити, — пробормотал он, чтобы хоть немного ее подбодрить. — Романтическое приключение однажды возьмет да и войдет сюда само через вот эту дверь. И тогда уж вы…

— Проворно спрячусь, — с горьким смешком предположила она.

Повернувшись к нему лицом, Серенити водрузила на нос очки и расправила плечи. Но слова, которые она при этом произнесла, совершенно не соответствовали ее гордой и независимой позе.

— Мы оба знаем, что я робкая и покорная «молочная корова». И никогда мне не стать независимой, смелой женщиной, у которой хватило бы духу презреть общественные предрассудки и поступать по собственной воле и разумению, как мой кумир, леди Мэри. Слишком уж я для этого практична.

Вздохнув, она пересекла комнату, подошла к Адамсу и взяла у него из рук листки с рукописью.

— Но я по крайней мере могу делать вид, что это не так.

Дверь их маленькой типографии распахнулась настежь, и ворвавшийся в помещение порыв ветра растрепал страницы газет и журналов которые стопками громоздились на столах и полках.

Дуглас резко выпрямился на стуле. В типографию вошел его работодатель Бенджамин Джеймс, как обычно, угрюмый и мрачный. Из-за привычки вечно хмурить брови лоб его был исчерчен глубокими морщинами.

— Добрый день, сэр, — почтительно произнес Дуглас. Бенджамин в ответ пробормотал что-то нечленораздельное.

— Как твои успехи, отец? — обратилась к нему Сере-нити.

— Ничего не желают говорить, — засопел Бенджамин. — Надо чуть попозже подослать туда Джонатана. Может, твоему брату удастся развязать им языки. Клянусь Богом, у него, у этого никчемного прощелыги, это всегда выходит лучше, чем у меня. — Тут взгляд его холодных голубых глаз уперся в листки бумаги, которые она держала в руках. Одна из кустистых седых бровей старика поползла вверх, отчего выражение его лица сделалось еще более зловещим.

Дуглас втянул голову в плечи, мечтая стать невидимым или на худой конец провалиться сквозь дощатый пол. Что же до Серенити, то она невозмутимо глядела в глаза отца. Дуглас не мог взять в толк, как ей при ее-то независимом нраве удается с такой покорностью сносить вечные придирки и раздраженные выпады старика. Откуда у нее берутся на это силы? Он так хотел бы обрести хоть малую толику ее спокойствия!

— Что это еще такое? — просипел Бенджамин. — Снова какая-то наполненная бурей чувств роковая история?

— Да, я как раз закончила ее нынче ут…

— И охота же тебе попусту время тратить! — рявкнул он, выхватывая у нее из рук листки и сворачивая их вдвое.

Дуглас, краешком глаза заметив, как поникли плечи Серенити, с силой сжал ладонями подлокотники и опустил голову. Ну почему этот чурбан так пренебрежительно отзывается о ее работе? «Да разве дело только в труде, в потраченном времени?» — тут же поправил он себя. Ведь девочка душу вкладывает в эти рассказы. Она доверяет бумаге мечты и чаяния, раскрывает самые сокровенные тайники души. Но фантазиям ее не суждено сбыться. Так пусть они обретут форму трогательных, изысканных и волнующих историй.